В Менском районе Черниговской области
— Диагноз брата даже страшно озвучивать, — говорит
О том, что с ним случилось, сам Владимир рассказать не может. Недавно ему дали первую группу инвалидности. По словам врачей, вряд ли он когда-нибудь сможет разговаривать: в результате полученных травм сильно пострадали мозговые центры, отвечающие за речь и память. Картину того страшного вечера удалось восстановить только благодаря свидетелям.
— Хотя далеко не все хотели давать показания, — говорит Людмила Суховик. — Большинство боялись. Это и неудивительно, ведь брата избил известный в городе мажор —
— Все случилось средь бела дня, — свидетельствовал в суде Антон, приятель пострадавшего. — Около трех часов мы с Володей встретились в продуктовом магазине около дома. На крыльце магазина уже крутились наш местный мажор Андрей Крюков (имя и фамилия изменены. — Авт.) и его знакомый Витя. Крюков был явно выпивши. Когда мы вышли, ко мне подошел Витя и начал что-то спрашивать. Витя тоже был пьян. Крюков стоял рядом и наблюдал за нами с явным презрением. После чего подошел к Володе и что-то у него спросил. Что именно, не расслышал. Я думал, как бы поскорее от них уйти. И вдруг услышал странный звук. Оглянувшись, увидел, что Вова... лежит на асфальте без сознания. Крюков стоял рядом и все так же самодовольно оглядывался по сторонам. «Вова! — кинулся я к нему. — Что произошло?!» К нам подбежал прохожий. «Он его ударил! — крикнул мужчина, указывая на Крюкова. — Это он его ударил, я видел!»
— Я тоже знаю, кто такой Крюков и кем он себя здесь считает, — говорил местный житель Игорь — тот самый прохожий, ставший свидетелем инцидента. — Но этого я не смог стерпеть. Просто так с размаху ударить человека. Когда я подбежал ближе, дебошир стоял с таким видом, будто вообще ничего не произошло. Пострадавший мужчина лежал на асфальте и, не приходя в сознание, хрипел. Кто-то закричал, что «скорая» уже едет. Среди нас не было медиков, поэтому оказывать ему помощь мы боялись. «Зачем ты это сделал?» — набросился я на Крюкова. «Ты об этом, что ли? — поморщился Крюков. — А нечего ему было так много говорить...»
— Тут подбежала женщина, которая тоже проходила мимо и видела, что случилось, — продолжал свидетельствовать в суде Антон. — Она и вызвала «скорую». Поднялся шум, начала собираться толпа. Около Вовиной головы образовалась лужа крови. «Да где же эта „скорая“? — кричали люди. — Он ведь сейчас умрет! Давайте что-то делать!» В этой суете никто и не заметил, как пьяный Крюков ушел.
— Я живу в Киеве, и обычно брат звонил мне с мобильного, — говорит Людмила Суховик. — Поэтому удивилась, когда вечером на телефоне высветился код Черниговской области. Это оказалась Вовина соседка. «Твоего брата избили! — сообщила женщина. — Он в очень тяжелом состоянии. Приезжай быстрее!» Я растерялась: кто избил и, главное, за что? Вова всегда был очень спокойным, не вступал ни в разборки, ни уж тем более в драки. Сразу же позвонила в больницу. В приемном покое сообщили, что Вова в коме. Сказали, что по дороге в больницу брата несколько раз приходилось реанимировать: у него останавливалось сердце.
Приехав в Мену, Людмила узнала страшный диагноз. Владимира оперировала бригада врачей из Чернигова. Медики смогли спасти ему жизнь, но после операции пациент впал в глубокую кому.
— Врачи сразу сказали, что дело не только в том, что он упал, — говорит Людмила. — При падении получить столько травм сразу невозможно. «Его явно чем-то ударили по голове, — предположили медики. — И фактически проломили ему череп». На следующий день о случившемся знали едва ли не все жители Мены. Некоторые очевидцы звонили и рассказывали, как все было. «Не пускайте это дело на самотек, — посоветовала свидетельница ЧП. — Вы не знаете, что из себя представляет этот Крюков. Вот увидите, как он будет пытаться избежать ответственности».
— Крюков выходил с вами на связь? — интересуюсь.
— Нет, — качает головой Людмила. — Но люди рассказывали, что его никто не стал задерживать и он спокойно гуляет по городу. В милиции это подтвердили, сообщив, что в возбуждении уголовного дела... отказано. Но как можно было отказать спустя три дня после инцидента? Свидетели, с которыми я общалась, сказали, что их никто даже не опрашивал. Как тогда следователь мог сделать какие-то выводы? «Человек шел и... случайно упал, — неохотно объяснили в райотделе. — Что здесь расследовать?» «Но как вы можете утверждать, что он „просто упал“, если еще нет результатов судмедэкспертизы? — возмутилась я. — Кто это доказал?» Милиционеры переглянулись, так ничего мне и не ответив. Я начала понимать, что происходит то, о чем предупреждали люди: дело пытаются замять. Более того, можно сказать, уже замяли. Я обратилась в прокуратуру.
Изучив материалы, районный прокурор возбудил уголовное дело. Отказавшим в этом двоим сотрудникам милиции позже объявили предупреждение с занесением в личное дело. Но не успела Людмила решить данный вопрос, как возник следующий — врачи заявили, что... выписывают ее брата из больницы.
— При этом Вова по-прежнему был в коме! — говорит Людмила. — Я сначала подумала, что это неудачная шутка. Как можно выписывать человека, который день и ночь подключен к аппаратам? «Мы не можем его здесь держать, — коротко ответила заведующая неврологическим отделением. — Я уже подготовила документы на выписку. Распишитесь вот здесь». С этими словами она дала мне бумажку, основную часть которой... закрыла другим листом. Я сказала, что не буду ставить свою подпись под текстом, который не могу прочитать. «Вам это не нужно, — настаивала врач. — Подписывайте!» Пришлось еще раз повторить, что ничего не подпишу и не заберу брата в таком состоянии. «Тогда я вынесу его на улицу», — заявила заведующая. Тут уже и я не выдержала, подняла крик. Помогла опять-таки прокуратура.
— Крюкова взяли под стражу?
— Отпустили под подписку о невыезде. Но ему хотя бы предъявили обвинение по статье «Нанесение тяжких телесных повреждений». Я тем временем молилась, чтобы Вова пришел в себя. Он у меня один, мать и второй брат уже умерли. Врачи объясняли, что каждый день, проведенный в коме, снижает его шансы. Пугал его обезображенный череп. Он уже никогда не восстановится, ведь там сломаны кости. Думая о случившемся, я не могла понять: как можно избить человека только за то, что он тебе не понравился? Все знакомые подтвердят, что наш Вова никогда не был зачинщиком конфликтов. Брат предпочитал промолчать, не любил спорить. «Просто в тот день вообще не надо было попадаться Крюкову на глаза, — объяснили мне его знакомые, приходившие в суд. — У него такое бывает».
Владимир вышел из комы через полтора месяца после трагедии. К сожалению, даже свою сестру он не узнал.
— Лишь благодаря содействию прокуратуры дело удалось довести до суда, — говорит Людмила Суховик. — Там опять заслушивали свидетелей. Оказалось, что Крюков не выходил на связь только со мной. А к другим свидетелям, наоборот, регулярно являлся. И просил их... изменить показания.
— Сначала это были ненавязчивые просьбы, — рассказывал один из очевидцев. — Потом он стал настаивать, звонил каждый день.
Допросили в суде и судмедэксперта, который четко сказал, что «травмы Владимира не могли возникнуть из-за того, что он шел и неудачно упал».
— Травмы были получены в результате падения с ускорением. — сообщил эксперт. — То есть пострадавшего явно толкнули, и после этого он упал на асфальт.
— Слушая доказательства своей вины, Крюков был абсолютно спокоен, — вспоминает Людмила Суховик. — Казалось, приговор его совершенно не волнует. «Я не знаю, как это случилось, — говорил. — Но я его не трогал. Он... сам упал. Споткнулся, наверное». Суд шел почти полгода. После чего Крюкова приговорили к пяти годам лишения свободы и обязали выплатить пострадавшему 95 тысяч гривен компенсации. Людмила и многочисленные очевидцы трагедии, которые боялись мажора, ждали, когда его возьмут под стражу. Однако Крюков подал апелляцию.
— Этого следовало ожидать, — говорит Людмила. — Я была уверена, что ему не на что надеяться, ведь его вина полностью доказана. Однако решение апелляционного суда шокировало: Крюкову дали два года ограничения свободы с отсрочкой на два года. То есть если в течение следующих двух лет он не совершит правонарушений, судимость будет считаться погашенной. Кроме того, сумму компенсации суд уменьшил до 50 тысяч гривен.
В распоряжении «ФАКТОВ» имеется полный текст решения апелляционного суда. Его первая часть практически не отличается от первоначального приговора — так же процитированы слова свидетелей и экспертов. Более того, сказано, что «слова осужденного о том, что он не толкал потерпевшего, не заслуживают внимания, поскольку противоречат обстоятельствам дела». Однако, дескать, он совершил это... неумышленно. «Преступление относится к категории небольшой тяжести, — указано дальше в решении. — Обстоятельства говорят о том, что он сделал это по неосторожности». Удивительно, но двумя абзацами выше судья цитирует слова свидетелей, которые слышали, как Крюков говорил: «Да, я его (пострадавшего. — Авт.) ударил. Нечего было ему так много говорить».
С решением апелляционного суда не согласился и государственный обвинитель. Прокуратура Черниговской области уже подала жалобу в Высший специализированный суд Украины.
— Назначенное осужденному наказание не отвечает тяжести преступления, — отметил в кассационной жалобе заместитель прокурора Черниговской области Александр Ясь. — Вина Крюкова была полностью доказана как на досудебном следствии, так и в суде первой инстанции. С этими доказательствами согласился и апелляционный суд, но дал им другую юридическую оценку. Поведение осужденного во время и после случившегося говорит о том, что он не мог не понимать и не предвидеть, что от его удара потерпевший может упасть и получить тяжкие телесные повреждения. Поэтому переквалификация его действий со статьи «Умышленное тяжкое телесное повреждение» на «Неосторожное тяжкое телесное повреждение» является безосновательной. Кроме того, суд не учел, что осужденный находился в состоянии алкогольного опьянения, свою вину не признал, не раскаялся и даже не пытался компенсировать ущерб, а в ходе следствия давил на свидетелей, чтобы они изменили показания. Кстати, в течение
«ФАКТЫ» попытались связаться с Андреем Крюковым, но его телефоны были отключены. Высший специализированный суд рассмотрит жалобу прокурора в июне.