Хмельницкий городской суд вынес оправдательный приговор герою публикации «ФАКТОВ», несправедливо осужденному за чужое преступление. Два года назад парень выиграл Европейский суд по правам человека, но на волю вышел только сейчас
За освобождение жителя Хмельницкого Ивана Нечипорука (на фото) правозащитники и журналисты боролись почти десять лет. Милиционеры обвинили парня в убийстве местной предпринимательницы. Однако Хмельницкий горрайсуд посчитал, что доказательств вины Ивана в деле нет, и оправдал парня. Нечипорука не опознал ни один свидетель, а его вину не подтвердила ни одна экспертиза. Казалось бы, на этом история должна закончиться. Но милиционеры, обвинение которых суд разбил вдребезги, сдаваться не собирались. Спустя полтора года Иван опять оказался за решеткой.
— Следующие шесть лет я провел в тюрьме, — тяжело вздыхает Иван Нечипорук. — За это время успел выиграть Европейский суд по правам человека и добиться компенсации за милицейские пытки. Но даже после этого на свободу не вышел.
Все эти годы Ивана Нечипорука обвиняли в убийстве хмельницкой предпринимательницы Нины Егоровой (имя и фамилия изменены), владевшей пошивочным цехом и торговой точкой на местном рынке. До задержания Иван, которому на тот момент было 22 года, знал женщину только наглядно. Впрочем, Нечипорук стал подозреваемым не сразу. Поначалу строились разные версии убийства: бизнес-разборки, месть конкурентов и просто разбой с целью ограбления. Поговаривали также, что к смерти женщины может быть причастен ее сын Геннадий (имя изменено) — единственный свидетель преступления, который в момент убийства находился рядом с матерью. Сам Геннадий рассказывал в милиции, что в тот день, когда он рано утром вышел из квартиры, на него напали двое неизвестных в масках. Выбежавшая на шум мать стала его защищать. Тогда преступники несколько раз выстрелили в нее и скрылись. Шум в коридоре слышали и соседи. Но они видели нападавших лишь со спины — по их словам, это были «молодые люди, скорее всего, студенты, худые, ростом
— Позже из материалов дела стало известно, что Гена несколько раз менял свои показания, — рассказывает Иван Нечипорук. — Сначала утверждал, что в мать стрелял его сосед, потом говорил, что одним из нападавших был его бывший друг. А затем в число подозреваемых попал я. Мы с Геной виделись несколько раз на работе у моей жены (Наташа работала у Нины Егоровой модельером). Через несколько дней после убийства Егоровой я встретил на улице своего знакомого Сашу Моцного. Он предложил меня подвезти, и мы завели речь об этом убийстве. А когда, идя к Сашиной машине, переходили через «зебру», перед нами остановился серебристый «Мицубиси» Гены. Я посмотрел на него, наши взгляды встретились. Как потом объяснял в суде Гена, он в тот же день приехал в райотдел милиции со словами: «Я только что видел убийц!» И вскоре нас с Сашей задержали.
В Юго-Западном райотделе милиции у Ивана сняли отпечатки пальцев, потом попросили раздеться догола и начали проводить обыск. В одном из карманов одежды у парня нашли... марихуану. Этот пакетик Ваня, естественно, видел впервые. Его посадили в камеру, где продержали до полуночи. После чего завели в кабинет и заявили: «Мы знаем, что Егорову убил ты».
— Я несколько раз говорил, что не имею никакого отношения к убийству, — вспоминает Иван Нечипорук. — Милиционеры принесли полевой телефон и лом. На меня надели бронежилет и наручники. Я начал сопротивляться и получил несколько ударов по затылку. Затем между моими ногами и через наручники просунули лом, закрепили его на двух столах и подвесили меня спиной вниз. Сразу бросились в глаза вмятины на столах — очевидно, я был не первым, кому устраивали такую экзекуцию. Сотрудники милиции прикрепили оголенные провода полевого телефона мне к ногам. Я почувствовал, как по телу прошел электрический разряд. Затем еще и еще... «Так ты подпишешь явку с повинной?» — время от времени спрашивали милиционеры. Я молчал, и меня били. По спине, по ребрам, по лицу. В какой-то момент начало казаться, что во рту уже не осталось зубов. Потом опять подключали телефон. Причем не только к ногам — током били по всему телу. Время от времени я терял сознание — меня обливали холодной водой и продолжали пытки. А когда меня с размаху ударили об стену, появилось ощущение, что внутренние органы прилипли к позвоночнику.
Пытки продолжались всю ночь и утро. Потом физические пытки сменились моральными. «Сейчас сюда везут твою жену — ее тоже задержали, — сообщил мне оперуполномоченный. — Она у нас здесь стоя родит». Наташа была на восьмом месяце беременности. Вскоре я увидел, как ее привезли в райотдел. Из кабинета, куда завели жену, раздался женский крик... У меня началась истерика. Я кричал, что виноват во всех убийствах на свете, включая Листьева и Гонгадзе. «Листьева вряд ли, — ухмыльнулся мой мучитель. — Ты тогда еще маленький был. А вот насчет Гонгадзе — все может быть...» В тот день я подписал первую явку с повинной.
Наталью все-таки не арестовали. Беременную женщину продержали в райотделе до вечера и, ничего от нее не добившись, отпустили.
Примерно то же самое происходило и со вторым арестованным Александром Моцным. Его заставляли раздеваться догола и фотографировали в непристойных позах — угрожали, что покажут эти снимки на зоне.
То, что объективных доказательств вины Ивана Нечипорука и Александра Моцного правоохранители так и не нашли, стало понятно, когда дело начал слушать Хмельницкий горрайсуд. Так, все свидетели, среди которых был и сын убитой, утверждали, что преступники среднего роста —
Судя по материалам дела, Ивана и Александра опознал только один свидетель — таксист, который за несколько минут до убийства подвозил двух молодых людей к подъезду Нины Егоровой. Но в суде и таксист отказался от этих показаний, заявив, что видит Нечипорука и Моцного впервые в жизни. По словам мужчины, сотрудники Юго-Западного райотдела задержали его и тоже подкинули наркотики, после чего пригрозили, что, если не опознает «кого надо», сам станет подозреваемым.
В результате Хмельницкий горрайсуд вынес оправдательный приговор. С Ивана Нечипорука и Александра Моцного сняли все обвинения. Сын погибшей подал апелляцию. Хмельницкий апелляционный суд удовлетворил его жалобу и направил дело на повторное рассмотрение. Шепетовский суд, куда было передано дело, тоже отправил его на доследование. Следующий суд проходил уже в Тернополе. Новых доказательств в деле так и не появилось. Мотивировочные части приговоров Хмельницкого горрайонного суда и Тернопольского городского суда фактически идентичны. Отличаются только выводы: вместо оправдания — 15 лет лишения свободы! Приговор Тернопольского суда, по сути, основывался на том, что Нечипорук и Моцный признались в убийстве. Дескать, написали явку с повинной — значит, виноваты. Апелляционный и Верховный суды оставили решение в силе.
— Верховный суд, как известно, является последней инстанцией, — говорит Иван Нечипорук. — Я был в отчаянии. За меня вступились известные украинские правозащитники. В деле не было ни одного доказательства моей вины, но мне ничего не удавалось добиться. Мы писали десятки жалоб во всевозможные инстанции — ответов не было. Я уже совсем потерял надежду, когда вдруг получил письмо из Европейского суда по правам человека. Внимательно изучив материалы дела (к своей жалобе я приложил заключение судмедэкспертизы, подтверждающее, что у меня на теле остались многочисленные побои и ожоги), комиссия Европейского суда признала, что явку с повинной я написал под пытками. Это решение, в конце концов, меня и спасло.
Европейский суд постановил выплатить осужденному и его супруге 35 тысяч евро моральной компенсации и 13 тысяч евро компенсации судебных расходов. «ФАКТЫ» рассказывали об этом в 2011 году. Мы хотели, чтобы письмо из Страсбурга прокомментировал кто-нибудь из пытавших Ивана сотрудников Юго-Западного райотдела милиции. Но оказалось, что сразу после того как Хмельницкий горрайсуд вынес Ивану оправдательный приговор, практически все милиционеры из Юго-Западного райотдела либо уволились, либо перевелись в другие подразделения. Начальник райотдела, например, ушел работать на диспетчерский пульт «102». Что касается инициатора всех пыток — тогдашнего начальника уголовного розыска, так он даже получил повышение — теперь занимает одну из руководящих должностей в Центральном райотделе милиции. Мы несколько дней подряд пытались до него дозвониться, но офицера так и не позвали к телефону.
Несмотря на решение Европейского суда, Иван Нечипорук по-прежнему оставался за решеткой. Однако он воспрянул духом и продолжил борьбу.
— Мы написали заявление в Верховный суд Украины с просьбой пересмотреть дело в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, — рассказывает известный правозащитник Татьяна Яблонская. — Ведь было доказано, что Иван написал явку с повинной — единственное доказательство его вины — под пытками. И коллегия судей Верховного суда в составе 40 человек приняла решение отправить дело Нечипорука на новое рассмотрение. Хмельницкий горрайонный суд опять начал проводить судебное следствие.
— К счастью, на этот раз объективное, — говорит Иван Нечипорук. — В зале суда заслушали всех свидетелей, которые в очередной раз подтвердили, что на месте убийства меня не видели. Соседи заметили двух ребят, которые примерно в то время, когда убили Егорову, выходили из подъезда, но они выглядели совсем по-другому и ростом были пониже. Более того, такие же показания изначально давал и сын погибшей Геннадий! Суд попросил его объяснить эту нестыковку. «Ну, я их сантиметром не мерил, — замялся Гена. — Я не знал, кто убил мать. Но, проезжая по проспекту, увидел Нечипорука и Моцного и... все понял. То, что они — убийцы, мне подсказало шестое чувство». На основании его «шестого чувства» милиционеры и построили обвинение. Кстати, судя по тому, что сообщили свидетели, поведение Геннадия было очень странным. "Услышав шум, мы с мужем выбежали в коридор, — рассказывала соседка. — Дверь квартиры Егоровых была открыта, оттуда показался испуганный Геннадий. «Маму убили! — выпалил он. — Вызывайте «скорую». «И милицию!» — добавила я. «Нет! — запротестовал Гена. — Милицию не надо». Естественно, соседи его не послушали. А когда приехали сотрудники милиции, выяснилось, что в квартире кто-то уже успел замыть следы крови. И хотя в доме был один Геннадий, он заявил, что понятия не имеет, кто это сделал.
В Хмельницком горрайонном суде дело слушалось почти год. Иван все это время находился под стражей, но не терял надежды. И не зря. На днях парня полностью оправдали, освободив из-под стражи прямо в зале суда.
— Услышав, что свободен, я сначала не поверил, — признается Иван. — Столько лет ждал этого момента, но не мог до конца представить, как все будет. Зал взорвался аплодисментами. Первые несколько минут я вообще ничего не понимал. А потом почувствовал, как по щекам потекли слезы. Я посмотрел на присутствующих в зале: там все ликовали. Мои измученные от переживаний родители, правозащитники, друзья и просто посторонние люди, которые слышали о моем деле и пришли поддержать... Навсегда запомню, как конвоир открыл «клетку», как с меня сняли наручники... Когда вышел на улицу, все показалось невероятно большим. Это ощущение не прошло до сих пор. Улицы кажутся огромными, движение — сумасшедшим. Попросил родителей, чтобы ехали не быстрее 50 километров в час — иначе сразу начинало укачивать.
Удивительно, но за девять с лишним лет на зоне Иван практически не изменился. Ему уже 31 год, но выглядит он намного моложе своего возраста.
— Сам не знаю, как выдержал все эти испытания, — говорит Ваня. — Не иначе, как мне помогал Господь. Милиционеры делали все, чтобы создать мне невыносимые условия. За полгода я побывал едва ли не во всех камерах хмельницкого СИЗО — меня постоянно переводили. Видя, что мне везде удается найти с людьми общий язык, милиционеры пошли на крайние меры — когда меня переводили в Тернополь, пустили в тамошнем СИЗО слух о том, что я якобы сижу за изнасилование малолетней девочки. Сокамерники ведь не будут проверять материалы уголовного дела, но «веселую жизнь» устроят. К счастью, и здесь обошлось. Я рассказал заключенным, что со мной произошло на самом деле, и меня никто не стал трогать. Знаете, за это время я понял, что хорошие люди, к счастью, есть везде. Это знание и помогло мне выжить. И, конечно, поддержка родных. За то время, пока я сидел, у меня родилась дочка Настя. Сейчас ей уже девять лет. Когда я понял, что надежды на освобождение нет, заставил жену оформить развод. Как бы мы друг друга ни любили, я не должен ломать ей жизнь. Но Наташа все равно продолжала ко мне приходить. Оказавшись на свободе, я сразу поехал к дочке. Увидев Настю, не поверил — как же она выросла!
— Дочка не знает, где вы находились?
— Она думает, что папа был в длительной командировке. Сейчас стараюсь вообще с ней не расставаться. Настя все время рассказывает мне о школе, хочет познакомить с одноклассниками. Благодаря ей я уже начал приходить в себя. Хотя на отдых особо нет времени. Нужно начинать работать, отдавать долги. Когда меня посадили, рухнул мой небольшой бизнес, родителям-пенсионерам, чтобы нанять адвокатов, пришлось взять в банке кредит. Поэтому от компенсации, которую мне присудил Европейский суд, уже ничего не осталось — денег не хватило даже на то, чтобы полностью рассчитаться со всеми долгами. Сейчас нужно заработать денег, отправить на лечение родителей. Нервотрепка, которая продолжалась в течение почти десяти лет, сильно подкосила их здоровье.
— А вы сами как себя чувствуете?
— Терпимо, — грустно улыбается Иван. — На боли в сердце, печени и желудке стараюсь не обращать внимания. У меня, как видите, крепкий организм. Если выдержал все то, что со мной делали сотрудники Юго-Западного райотдела, мне уже ничего не страшно.
В райотделе ситуацию не комментируют, ссылаясь на то, что сейчас там уже не осталось сотрудников, жестоко пытавших Ивана Нечипорука.
Тем временем второй осужденный Александр Моцный... продолжает отбывать наказание в колонии. Несмотря на то что сфабрикованное против парней уголовное дело удалось полностью разбить в суде, оправдали только Ивана. Вопрос Моцного не рассматривался, поскольку он в свое время не подавал жалобу в Европейский суд.
Фото автора