Сыховский районный суд Львова завершил опрос свидетелей по делу Доктора Пи
В Сыховском райсуде Львова опросили свидетелей по делу Андрея Слюсарчука. Ему, в частности, инкриминируют использование поддельных дипломов о получении высшего образования в Российском национальном медуниверситете имени Пирогова и Санкт-Петербургском госуниверситете, куда Слюсарчук, по его утверждениям, поступил в 12 лет, а также документов о званиях профессора, доктора наук.
По версии следствия, Слюсарчук никаких вузов не заканчивал — за плечами у него школа-интернат и Червоноградское швейное профтехучилище, да еще лечение в Житомирской психиатрической больнице. Но благодаря поддельным дипломам он долгое время работал в области нейрохирургии и занимал высокие посты.
Парадоксально, но те люди, которые когда-то восхищались Андреем Слюсарчуком и приглашали его к себе работать, на судебном процессе рассказывали, что именно они заметили: это не медик-профессионал. Притом многие скромно умалчивали, почему не спешили сообщить об этом, в то время как Слюсарчук продолжал проводить в больницах нейрохирургические операции.
— С 2004-го по 2010 год я работал директором департамента Министерства охраны здоровья, — рассказывает на судебном процессе Николай Банчук. — С Андреем познакомился приблизительно в 2006 году — ко мне позвонил коллега из Министерства образования: «Прими доктора наук, психолога, профессора и нейрохирурга. Известный и талантливый человек! Возможно, захотите трудоустроить его к себе». На следующий день Андрей пришел ко мне, представился. Я предложил ему принять участие в конкурсе на должность государственного служащего в нашем министерстве. Если бы он дал согласие, мы бы, естественно, проверили все его дипломы об образовании и научных званиях, направив соответствующие запросы в Россию. Но Слюсарчук тут же отказался от трудоустройства.
Кто на самом деле этот человек, я понял, когда в моем служебном кабинете встретились Андрей Слюсарчук и заведующий кафедрой нейрохирургии Киевской Национальной медицинской академии последипломного образования профессор Николай Полищук, у которого Андрей работал на четверть ставки с июня 2008 года по февраль 2010-го. Разговор между ними происходил на повышенных тонах. Николай Полищук требовал от Слюсарчука назвать темы своих кандидатской и докторской диссертаций и фамилии научных кураторов, а тот не смог. Потом Андрей набрал в своем мобильном телефоне какой-то номер, с кем-то поговорил и показал на мобилку: «Вот люди подтверждают, что мои дипломы действительны!»
Напомним, «ФАКТЫ» уже писали, что Николай Полищук рассказывал, как разоблачил этого человека. В частности, он отмечал:
— Когда я стал открыто говорить о том, что Слюсарчук не специалист, меня упрекали, мол, не пускаю в нейрохирургию молодых талантливых людей. Мои сотрудники все же отыскали в интернете диссертацию Слюсарчука за 2002 год, а потом нашли в Центральной Ленинской библиотеке Москвы диссертацию Николая Ершова за 2000 год — работы отличались только названием. А текст совпадал! Я написал рапорт ректору, и тут же вышел приказ об увольнении Слюсарчука с занимаемой должности.
На последнем судебном заседании это подтвердил и ректор медицинской академии Юрий Вороненко.
— У Николая Полищука возникали претензии к профессионализму, диссертациям и научным трудам Слюсарчука, — вспоминал он. — Потом Андрей Тихонович вообще перестал появляться на кафедре по неизвестным причинам. Все документы во время трудоустройства он представлял в виде нотариально заверенных копий. В 2009 году мы направляли запрос в Высшую аттестационную комиссию Российской Федерации с просьбой подтвердить факт выдачи ему документов доктора наук и звания профессора и получили ответ: «Такие документы ему не выдавались». А лично я ни с какими научными работами не сталкивался.
Из-за отсутствия других свидетелей суд и обвинение предложили подсудимому ответить на ряд вопросов. Однако обвиняемый неожиданно выступил с контрпредложением.
— Мое дело было сфальсифицировано Генеральной прокуратурой и СБУ, — настаивал Слюсарчук. — Никаких предъявленных мне обвинений не признаю и я учился в Московском медуниверситете, где и получил образование. Надлежащие документы предоставил. Обвинения в мошенничестве тоже не признаю. Я выполнял все задания, где работал. И там законно получал заработную плату. Операции тяжелобольным (некоторым почти безнадежным. — Авт.) проводил законно и предоставлял квалифицированную медицинскую помощь. А к летальному исходу некоторых из них приводили послеоперационные осложнения, не связанные с моим оперативным вмешательством. Детально все буду объяснять и давать пояснения суду только в письменном виде — чтобы мои слова не были искажены, чтобы полностью показать мою позицию. А отвечать на вопросы отказываюсь.
Тем не менее обвинение соблюдает процедуру и начинает задавать вопросы подсудимому с надеждой все же получить ответы: «Ваше имя, фамилия и отечество? Меняли ли вы их? Где вы родились и когда? Как звали ваших родителей, кем они были и где находятся сейчас? Где ваши документы и почему вы отказываетесь предоставить их суду? Где ваше фактическое место проживания?»
Все это время подсудимый молчит и демонстративно смотрит в сторону. Но в какой-то момент все же начинает говорить — не совсем по сути, но весьма эмоционально.
— Часть документов была похищена из комнаты общежития «Львовской политехники», где я проживал, — на повышенных тонах объясняет Слюсарчук. — Об этом сказано в моем заявлении во Франковский райотдел милиции Львова. Это сделали следившие за мной сотрудники СБУ. Кстати, этот райотдел проводил проверку моего образования, и у них есть копии оригиналов. В 2005 году я случайно испортил оригинал моего диплома Московского медицинского университета. В связи с этим написал туда официальное заявление, оплатил процедуру, а через месяц заведующая архивом выдала мне дубликат, о чем я расписался в журнале. Там же, в Москве, в архиве видел и свое личное дело. Сделал копию оригинала своей зачетной книжки. Куда это все исчезло, мне не известно, но никаких документов я не подделывал! В 2003 году я встречался с сотрудниками ФСБ России, с которыми заключил соглашение, что я не разглашаю результатов своих научных работ. С меня даже взяли расписку! Соответствующий документ был предоставлен украинской стороне.
Потом меня курировала уже спецслужба Украины (называет несколько фамилий и званий. — Авт.), но никто ничего не хочет подтверждать! Когда в 2011 году начался скандал вокруг меня, я ездил в Москву к своему бывшему куратору из ФСБ, чтобы он помог. Но мне сказали: если будешь сотрудничать, подтвердим твое образование и научные звания. Я отказался. И суд, и прокуратура должны это знать! Удивительно, но сейчас выясняется, что этот документ, как и другие, исчез. Почему и при каких загадочных обстоятельствах исчезли мои документы из Высшей аттестационной комиссии Украины, Министерства образования?! Но я сохранил все свои диссертации и научные работы. И как только выйду из СИЗО, предам их гласности. Что же касается других вопросов, то в Червоноградском ПТУ я не учился — был студентом Московского медуниверситета, но приезжал в Червоноград проводить массовые сеансы лечения детей.
В 1990 году существовала система, когда с одним аттестатом о высшем образовании можно было поступить только в один ВУЗ, а я хотел еще параллельно учиться на специальности нейрокибернетики. Вот и попросил директора этого ПТУ зачислить меня. Договорились, что сдам экзамены экстерном. Меня включили в учебную группу, сдал экзамены, но в то время Украина стала независимой, и необходимость в получении документа у меня отпала.
То, что я не учился в школе-интернате, подтвердили четверо педагогов, но потом, не знаю почему, они отказались от своих показаний.
В Житомирской психиатрической больнице я тоже не лечился. Поехал туда специально, чтобы получить информацию о своем тезке. Нашел в архиве даже «свою» историю болезни. Но она ко мне полностью не подходит! Там указано, что у меня на лице и плечах сильные ожоги второй и третьей степени, которые не исчезают со временем. А у меня их нет. Написано, что болел гепатитом — но у меня его никогда не было, что легко проверить, проведя анализы… Кроме того, напомню: в Украине мне присвоили высшую категорию нейрохирурга, тут прошел аттестационную комиссию. На основании чего же я все это делал?! Я просил следствие опросить преподавателей Московского медуниверситета, старост студенческих групп предоставить им мою фотографию, но ничего не было сделано. На сегодня много моих документов исчезло, люди говорят неправду! Почему отказываюсь предоставлять суду и прокуратуре дипломы об образовании? Я, повторяю, не доверяю следствию! Ставлю перед собой цель в дальнейшем доказать свою невиновность. Но если документы пропадут, я этого сделать не смогу.
Судебные заседания по делу Доктора Пи продолжатся в ноябре.