К 30-летию творческой деятельности известного телеведущего на Первом российском телеканале вышел о нем документальный фильм «Свадебный переполох. Дмитрий и Полина Дибровы»
Дмитрий Дибров — один из самых харизматичных ведущих, обладатель премии «Тэфи», член Академии Российского телевидения. Он умеет рассказывать, увлекать и эпатировать. Возможно, реально знает, как стать миллионером, но своими знаниями на практике не пользуется. Он обаятелен, но при этом самоуверен и порой циничен. Особо удивляться не приходится, ведь карьеру журналиста Дмитрий начинал тридцать лет назад корреспондентом газеты «Московский комсомолец». В конце октября по российскому телевидению показали документальный фильм «Свадебный переполох. Дмитрий и Полина Дибровы».
*"С Полиной у нас разница в возрасте 31 год, — говорит Дмитрий Дибров. — Ну и что? Разве в этом смысл?" (фото агентства «Столица» (Москва)
— Никогда не сожалели, что выбрали такую публичную профессию?
— Пожалуй, нет. Когда я в восьмом классе сказал маме, что хочу быть телеведущим, и не где-нибудь, а на первом канале, помню выражение ее лица: «Какой телеведущий! Митенька, лучше всех на свете живут юристы и партийные деятели. Вот поступи на юрфак, получи диплом, а потом иди на телевидение, в цирк. Куда хочешь иди…»
Я ведь родом из Ростова. А в советское время Ростов-на-Дону считался городом со стойкими криминальными традициями, где зачатки капиталистических отношений существовали задолго до реформ Горбачева. К примеру, там всегда весьма вольготно чувствовали себя цеховики, выпускавшие настолько качественный ширпотреб, что он пользовался неизменным спросом даже в столице. Возможно, мне в этом отношении повезло. Двое моих дядей были цеховиками. За одним под конец жизни стал охотиться ростовский КГБ, а второй — армянский цеховик — был приговорен к расстрелу, но этот приговор смягчили — 12 лет «за хищения в особо крупных размерах». Так вот, они оба баловали своего племянника. Именно дяди приобщили меня к рок-музыке, подарив несколько импортных дисков с записью лучших зарубежных исполнителей. Наслушавшись битлов, я настолько в них влюбился, что отрастил длинные волосы, и никакие ухищрения родителей и учителей не могли заставить с ними расстаться.
— Как же обстояло дело с хваленым ширпотребом, в смысле вещей?
— Дядья обеспечивали мне качественный прикид, который позволял заметно выделяться из общей толпы сверстников. Правда, иногда это вылезало боком. Однажды с меня пиджак кожаный сняли. Тогда мне лет пятнадцать было, шел по улице поздно ночью, потому что мы заслушались последним альбомом Сантаны. У меня в башке звучала его мелодия, и вдруг от стены отделяются два грузина, а может, это были армяне, а может — чеченцы. Один из них приставил нож и взревел: «Снимай пиджак, гадина!» Я и снял…
— Кем сегодня ощущаете себя: журналистом, бизнесменом? Может быть, пишете мемуары?
— Только не бизнесменом! Бизнесмен — это особый психологический тип. Он даже не понимает, что имеет дело с деньгами. Работает с некими массивами, зарабатывает деньги не для того, чтобы что-то купить, а чтобы вложить. Мне, конечно, в работе на телевидении приходится быть менеджером, но это — другое. Писать я, к сожалению, не успеваю, хотя по жизни остаюсь журналистом. Это и не удивительно: из своих почти 54 лет (исполнится 14 ноября. — Авт.) полных тридцать я в этом «грязном деле». Три десятилетия в журналистике — это вам не кот начхал.
— Как очутились в этом самом «грязном деле»?
— Виной всему — семейственность, в хорошем смысле слова. Мой старший брат, Володя Дибров (умер 13 февраля 2012 на 63-м году жизни), ростовский журналист, последние годы был редактором телекомпании «Парк». Отец, будучи совсем молодым, лишился глаза в бою под Сталинградом. Оставшись инвалидом, на гражданке поначалу работал грузчиком — надо было содержать семью, затем поступил в институт. У него были не абы какие способности к языкам — знал целых двенадцать! В 1960-е стал сначала кандидатом наук, затем — деканом филологического факультета Ростовского университета. Одно время вел передачу по русскому языку на Ростовском телевидении и нередко приводил туда меня.
Я с детства был лидером: класс молчал, говорить приходилось мне. Вероятно, есть некий синдром журналиста: если ты что-то узнал, надо это передать большому количеству людей, чтобы и они узнали. Причем им не обязательно знать, что это именно ты им сказал.
Отделение журналистики этого самого вуза закончил и я. После получения диплома рванул в Москву, грезил работой в «Комсомольской правде», где публиковали мои заметки.
— Пригласили?
— Куда там! Для этого нужна была как минимум прописка. Заработать ее оказалось делом непростым: ночевал на вокзалах, затем получил койко-место в домодедовском рабочем общежитии. Умудрялся пописывать заметки для местных газет, а затем, благодаря Льву Новоженову, устроился в «Московский комсомолец». Тогда же «злые языки» женили меня на дочери Юрия Визбора. Я был знаком с дочерью Визбора. В 1983-м действительно женился, но совсем на другой девушке — Эльвире, дочери инженера и почтальона. Вскоре у нас родился первенец — Денис. Теперь уже самостоятельный телережиссер.
Из «Московского комсомольца» перекочевал в ТАСС, который в те годы для любого провинциала был пиком счастья. Более того, меня там приняли в члены КПСС. Опять же, мечта каждого заштатного журналиста — без этого никак невозможно попасть собкором в дальнее зарубежье. Однако, как показала практика, за кордон ехали люди, имеющие хотя бы отдаленную связь с членами Политбюро. Там была своя система, по которой отбирались лучшие и не лучшие, но потихонечку сотрудничавшие с органами госбезопасности. Нужно было пройти все круги подготовки союзного корреспондента: определенную языковую, творческую, политическую, черт еще знает какую подготовку, и только через несколько лет можно было рассчитывать, что ты вдруг попадешь в круг избранных. Некоторые из моих коллег сейчас собкоры. Один в Мексике, второй в Корее. Но меня бес попутал. Покинув ТАСС, пришел на работу в молодежную редакцию Центрального телевидения помощником режиссера. По сути, работал «на подхвате»: дописывал за других сценарии к передачам. И только в 1988 году вместе с режиссером Андреем Столяровым создали авангардную программу «Монтаж», которая быстро стала популярной.
— На вас свалилась слава?
— Меня назначили главным режиссером четвертого канала, и мне пришлось сесть в эфир и вести программу, потому что все от этого отказались. Но ведь я не был ведущим, потому получал большие нагоняи от зрителей, поскольку все привыкли к благообразному Игорю Кириллову. Однажды меня даже спросили: «Ты прочел хоть одну книжку?» Тем не менее мне удалось воплотить в реальность прямоэфирный телефон, сделать программу «Времечко» и ввести манеру вести диалог нормальным языком, а не как дикторы в СССР. Ведь они говорили со зрителями, как главврач психбольницы с особо буйными пациентами.
— За это вас попытались упечь за решетку?
— Нет. То была другая история, когда я решил заняться бизнесом, а именно — лотереей. Суть идеи: изъявившие желание участвовать в викторине «05» (ее реклама демонстрировалась, в частности, в моей программе «Звоните!» и в других СМИ), должны были набрать номер «05» и ответить на несколько вопросов компьютера. В случае удачных ответов победителю обещалось несколько призов, максимальный из которых — порядка 10 миллионов рублей. Но и электронные, и печатные СМИ забыли упомянуть, что компьютер захочет играть далеко не с каждым. Хотя платить за звонок по 900 рублей придется всем. Желавшие получить приз накручивали диск десятки раз и слышали: «Ваш номер не выбран компьютером». Следом в их почтовых ящиках появлялись вполне реальные счета Московской городской телефонной станции (МГТС) с пяти- и шестизначными числами. Всего за время игры ее участники получили подобных «приговоров» на 600 миллионов рублей.
Правда, на суде представитель МГТС заявил, что незадачливым игрокам нечего было бояться отключения телефона, деньги будут им возвращены. Ведь именно МГТС была одним из учредителей фирмы, организовавшей эту игру. Я же только рекламировал лотерею
— Отсюда идея «Кто хочет стать миллионером?»
— Вы нарочито мне льстите. Идея-то не моя. Общеизвестно, что создатель этой программы — Дэвид Брукс, который в Оксфорде преподавал историю античного театра. К телевидению никакого отношения не имел. За первые два года существования этой программы (с 1998 по 2000 годы) она была продана в 86 стран мира! Нынче это число гораздо больше.
— Значит, графа Монте-Кристо из вас не вышло…
— Нет, однако в управдомы переквалифицироваться не собираюсь… Пока. Живу, можно сказать, безбедно. В том числе — на проценты от своих банковских вкладов. Заработаны они, кстати, исключительно честным путем. Мне, семье вполне хватает.
— Сейчас вы молодой отец, у вас есть трехлетний сынишка Саша.
— В декабре, даст Бог, и Феденька родится. Я им накажу — и одному, и второму: следует любить. Любовь — конечная формулировка всего на свете. Первый мой брак длился три года, второй — семь лет, третий — менее года. Никакого алгоритма. Я уже как-то говорил, что не знаю ни одного телевизионщика, который добился успеха и не развелся бы с предыдущей женой. Как правило, мы находим себе «монтажных жен». Ведь если относиться к делу серьезно, ты должен в Останкино дневать и ночевать. Ну и кому такой муж нужен?! А вот ассистент режиссера в качестве жены будет понимать, что ты делаешь круглые сутки, куда тебя вызвали в два, три часа ночи. За успех, так же, как и за неудачи, приходится платить не только плотным графиком работы, но и проблемами в личной жизни. Большой успех требует огромной ответственности. Если человек проснулся знаменитым, ему приходится следить за каждым своим шагом, чтобы не разочаровать поклонников.
Сейчас у меня — четвертый по счету… Даже не хочу обзывать это термином «брак». Нет, не потому, что мы не зарегистрированы, просто.
— Хорошее дело браком не назовут?
— Вот именно. С Полиной у нас разница в возрасте 31 год. Ну и что? Разве в этом смысл? Впрочем, это тема извечная и рассуждать здесь можно долго. Если выдастся возможность, посмотрите только что завершенный документальный фильм «Свадебный переполох. Дмитрий и Полина Дибровы». Помимо того, что Полина моя землячка, мы с нею — единое целое.
— Счастливый вы человек, Дмитрий.
— Для полного счастья не хватает свободного времени. В первую очередь, для моделей. Хобби такое. Склейка моделей из пластмассы. Например, самолетов, кораблей. Любой мальчишка лет в 12—13 увлекается, уходит в это с головой. Потом, взрослея, мы забываем это дело. Заняты процессом заработка денег, получения других благ. А ведь высшее счастье — это когда твое время было бы твоей собственностью. Не с тем, чтобы лежать на диване, а чтобы клеить модели. Сидишь, собираешь — слушаешь аудиокнигу, хорошую музыку. Модели способствуют подготовке к телевыступлению.
Сплю и вижу, чтобы мой трехлетний Саша, нарушая режим, сидел бы со мной, сопел и собирал самолетики. Пока же я эксплуатирую Полину. Мы с ней делали очень сложную модель японского авианосца, так вся копоть, гарь, ржавчина были на ней. Я же делал основу, общую конструкцию. Потом мы соорудили диораму — заправляющийся военный самолет, за который получили третье место на Всероссийской выставке. Замечу: выставлялся анонимно. Могут, естественно, сказать: сумасшествие, да и только. Но, получив этот диплом, я был воистину счастлив.