В Свердловске Луганской области выскочивший из лифта стаффордширский терьер покусал девочку. Собака разорвала малышке лицо. Соседи уверяют, что давно просили хозяина надевать на пса намордник, но он их просьбы игнорировал
Сейчас трехлетней Анечке не показывают зеркало — чтобы девочка не видела большого шрама на левой щеке.
— Сколько еще операций придется перенести дочке, пока не могут сказать даже врачи, — говорит мама девочки Ксения Матюшенкова. — Не исключено, что полностью убрать шрам получится только после того, как Анечке исполнится восемнадцать. «Радуйтесь, что ребенок вообще остался жив, — увидев, как я плачу, сказал хирург. — А если собака, не дай Бог, прокусила бы девочке сонную артерию? Или терзала бы до тех пор, пока полностью не порвала бы лицо…» Действительно, могло случиться все что угодно. И все из-за того, что наш сосед не посчитал нужным надеть намордник на агрессивного пса.
Около девяти часов вечера в подъезде многоэтажки на первом этаже стояли две женщины и их дети — мальчик и девочка. Ожидая лифт, они о чем-то беседовали. Неожиданно двери лифта открылись, оттуда выскочила большая собака и тут же… вцепилась в лицо маленькой девочке. Ни малышка, ни ее мама не успели ничего предпринять — все случилось слишком быстро.
— И слишком неожиданно, — подтверждает Ксения Матюшенкова. — Мы живем в соседнем подъезде, а в этот зашли буквально на минутку к подруге. Она позвонила мне и предложила забрать у нее оставшуюся после праздника еду. Взяв с собой Анечку (не оставлять же ее одну дома), я вышла в чем была — в домашнем халате и тапочках. Подруга со своим пятилетним сыном встретили нас на улице, и мы все вместе вошли в их подъезд. Анечка, как всегда, что-то рассказывала и смеялась. Помню, двери лифта открылись и оттуда… что-то выпрыгнуло. Я даже не поняла, что именно, — что-то коричневое и большое, ростом с мою Аню. Перед глазами промелькнула раскрытая пасть, а в следующую секунду пес, рыча, вцепился в лицо моей дочки. Просто взял Анечку за щеку и начал грызть. Это произошло в доли секунды. Дочка подняла руки вверх и громко закричала. «Аня!» — я с криком бросилась прямо на собаку. Но пес, не обращая на меня внимания, продолжал терзать дочку. На стену брызнула кровь. Схватив собаку за голову, дочка попыталась оторвать от себя терьера. Но собака зарычала и набросилась на нее с новой силой…
В какой-то момент мне все же удалось оттащить дочку в сторону. «Мама!» —закричала Анечка. В тот момент я увидела, что все ее лицо залито кровью… Кровь дочки окрасила пасть терьера. Парень, выводивший собаку на прогулку, поначалу застыл в ступоре. А потом вместе с терьером выбежал на улицу.
Ксения тем временем пыталась помочь Анечке. Из-за плохого освещения в подъезде женщина не могла понять, насколько сильно пострадала дочь.
— Вытирая с лица Анечки кровь, я надеялась, что у нее на щеке небольшая рана, — говорит Ксения Матюшенкова. — «Вызывайте „скорую“! Быстрее!» — закричала подруга. Ее сын, на глазах у которого терьер чуть не растерзал Анечку, начал плакать. Набирая по мобильному «103», я вывела дочку во двор. «Солнышко, все будет хорошо, — успокаивала ее. — Ты только не плачь». «Мамочка, это ты не плачь, — отдышавшись, подала голос Анечка. — У меня щечка совсем не болит, честно-честно!». Прижав малышку к себе, я осторожно вытерла с ее лица кровь. И увидела страшную картину. При свете фонаря смогла рассмотреть, что у дочки нет… половины лица. Левая щека не просто была разодрана — ее вообще не было. Зубы и десны теперь ничто не прикрывало, это выглядело, как страшный оскал… Я не удержалась и вскрикнула. «Мам, кровь такая… невкусная», — тихо сказала Анечка. «Скорая» приехала довольно быстро. Но те несколько минут, которые мы ждали, показались мне вечностью.
В Свердловской районной больнице Анечку тут же положили на операционный стол. Операция продолжалась несколько часов. Когда ребенка привезли в реанимационную палату, у девочки внезапно остановилось сердце.
— Я стояла в коридоре, но все видела, — голос Ксении дрожит. — Дочку уже перевезли в реанимацию, врачи сказали, что операция прошла успешно. И вдруг все почему-то забегали. Не понимая, что случилось, я заглянула в маленькое окошечко и увидела прямую полоску на мониторе, к которому была подключена моя Анечка. Отказываясь понимать, что это значит, я несколько раз пристально вглядывалась в монитор. Врачи тем временем достали дефибриллятор и начали проводить реанимационные мероприятия. Неужели она умирает? Я стояла за дверью и не могла слышать, как «пищал» монитор. Но почему-то отчетливо слышала этот звук… Врачи откачивали дочку несколько минут, но ничего не помогало. Не открывая глаз от крохотного тельца дочки, которое то и дело «взлетало» в воздух, я прошептала: «Господи, забери все, что хочешь. Только оставь мне моего ребенка!» Еще никогда в жизни не молилась так искренне. В следующую секунду полоска на мониторе задрожала. Анечкино сердечко снова забилось.
К счастью, девочку удалось спасти. В тот же день малышка пришла в себя. И сразу вспомнила, что с ней произошло.
— Увидев меня, дочка очень обрадовалась, — вспоминает Ксения. — Посмотрела своими большими глазками и спросила: «Мамочка, почему та собачка меня покусала? Я же ей ничего не сделала». «Не думай об этом, — я постаралась улыбнуться. — У нас все будет хорошо». В тот момент я уже не думала ни о ее щеке, ни о шраме. Главным было то, что Анечка жива. Глядя на ее веселую улыбку, я расплакалась. «Мамочка, не плачь, — одернула меня дочка. — Я же не плачу, и ты не плачь».
Спасибо врачам — они не отходили от Анечки ни на шаг. Я думала, что ей зашили щеку второпях и останется большой некрасивый шрам. Но хирург Сергей Юрьевич все сделал очень аккуратно, наложив так называемый косметический шов. Конечно, шрам все равно останется. Но, как говорят врачи, потом его будет легче убрать.
— А когда это можно будет сделать?
— Скорее всего, не раньше, чем через два года. Я уже обращалась в несколько клиник пластической хирургии, но везде говорят, что работают с детьми от пяти лет. Анечке всего три годика. А некоторые врачи и вовсе уверяют, что полностью убрать шрам получится только после восемнадцати лет, когда организм перестанет расти. Я уже разослала документы в киевские клиники. Сейчас жду ответа.
— Проводя операцию, мы постарались сделать шов как можно более аккуратно, — рассказывает заведующий травматологическим отделением Свердловской районной больницы Максим Кашкаров. — Ведь лицо для девочки
*Мама пока не показывает Анечке зеркало — чтобы девочка не видела свое изувеченное лицо (фото ТСН)
— Я боялась, что рана будет сильно болеть, но пока нам помогают обезболивающие, — продолжает Ксения Матюшенкова. — Как сказала дочка, «щечка только чуть-чуть покалывает». Я даже не думала, что моя Анюта такая сильная. Она еще и меня подбадривает, не разрешает плакать, просит, чтобы я все время улыбалась. Правда, ужасно боится уколов. А так как их делают врачи, врачей боится тоже. Видит белый халат — и сразу в крик. Когда к нам приходили журналисты, я попросила их снять все белые вещи — иначе Анечка подумала бы, что они тоже хотят сделать ей укол. О том, что произошло, стараюсь ей не напоминать. Поэтому ни о собаках, ни о лифтах мы не говорим. Кстати, за день до случившегося моя мама почему-то решила рассказать дочке, что делать, если на тебя нападает собака. Увидела какую-то телепередачу и показала Анечке, как нужно правильно закрывать лицо. Словно чувствовала… Жаль только, что закрыть личико дочка все равно не успела.
Вчера стало известно, что у собаки не было бешенства. Как оказалось, с хозяйкой стаффордширского терьера и ее сыном Ксения Матюшенкова была знакома уже давно.
— Не поверите, но когда-то я спасла маму той самой собаки, которая сейчас изувечила мою дочь, — говорит Ксения. — Подобрала на улице больную собачку, вылечила ее и стала искать, куда бы пристроить. В итоге ее забрали соседи из четвертого подъезда. Стаффорд, который нас покусал, — ее щенок. Его хозяйка Ирина (имя изменено. — Авт.) приходила в больницу, просила прощения. «Мы просто не успели надеть намордник», — сказала она. Но, насколько я знаю, на эту собаку вообще никогда не надевали намордник.
Слова Ксении подтверждают соседи.
— Мы уже не первый год просим об этом и Иру, и ее сына, — сетует пожилая соседка Мария. — Хоть бы раз послушали. Раньше эту собаку хотя бы на поводке водили, а в последнее время Ирин сын мог выйти во двор и вообще отпустить ее погулять. Пес с лаем носился по двору, забегал на детскую площадку…
— Как и все хозяева бойцовских собак, Ира утверждала, что ее пес «не кусается», — говорит сосед Владимир. — Но нам было страшно. Не очень-то приятно идти по двору, когда мимо тебя носится большой пес без намордника.
— Он действительно никогда никого не кусал, — устало сказала хозяйка стаффордширского терьера Ирина, которую журналисты встретили во дворе. — Не знаю, почему так случилось. Мы забыли надеть намордник, ребенок слишком близко подошел к лифту… Хотя, конечно, я понимаю, что мы виноваты.
— Материальной помощи Ира не предлагала, — говорит Ксения. — Уходя, сказала: «Ну ты звони, если что…» Я думала, она действительно чувствует свою вину. А потом перезвонил сосед, который все видел, и сказал, что Ирин сын предлагал ему двести гривен… за молчание.
В милиции открыли уголовное производство по статье «Умышленное телесное повреждение». Однако в Свердловском райотделе милиции не исключают, что статью могут переквалифицировать на «Нанесение телесных повреждений по неосторожности». Это решится позже, когда Анечка пройдет судмедэкспертизу.
Как известно, два года назад ответственность хозяев за действия их собак ужесточили. В соответствии с принятым Верховной Радой законом, собаки бойцовских пород приравниваются к оружию, а их неадекватные действия по отношению к окружающим считаются результатом неосторожности хозяина, за что он должен нести наказание. Исходя из этого, хозяину стаффордширского терьера, покусавшего девочку, грозит от восьми с половиной тысяч гривен штрафа до десяти лет лишения свободы. Однако на практике этот закон работает далеко не всегда. Два года назад «ФАКТЫ» рассказывали историю 12-летней Вики и ее двоюродной четырехлетней сестрички Маши из Луганска, которых изувечил неожиданно выбежавший из соседского двора питбуль. Девочки перенесли десятки операций — в общей сложности Вике наложили на лицо 57 швов, ее сестре Маше — 87. Хозяину питбуля грозило до восьми лет лишения свободы. Однако, как только материалы дела передали в суд, судья тут же амнистировал мужчину, даже не обязав его выплатить пострадавшим денежную компенсацию. Основанием для амнистии стало то, что у хозяина собаки на содержании маленький ребенок. Собрать деньги на операцию в Израиле девочкам помогли читатели «ФАКТОВ». От хозяина питбуля они не получили ни копейки.