«ФАКТЫ» пообщались с 25-летним активистом евромайдана, который пришел в себя после двадцатидневной (!) комы. В ночь на 30 ноября сотрудники «Беркута» проломили парню череп и сильно повредили мозг, но, к удивлению врачей, он вспомнил всю свою жизнь и начал быстро восстанавливаться. На днях Сергея выписали из больницы
О том, что один из активистов евромайдана 25-летний Сергей Радченко (на фото) пропал, стало известно еще в первых числах декабря. Об этом представителям общественных организаций сообщили его друзья. Последний раз парня видели в ночь на 30 ноября прошлого года во время «зачистки» евромайдана бойцами «Беркута». Тогда, как известно, пострадали десятки студентов. Несколько человек видели, как Сергею, который лежал на асфальте и уже не шевелился, пытались оказать помощь прохожие. С тех пор о парне ничего не было слышно. В соцсетях прошел слух, что Сергея уже может не быть в живых. Друзья продолжали разыскивать парня, обзванивая больницы и райотделы милиции. И только через несколько недель, в двадцатых числах декабря, певица Руслана нашла активиста в одной из киевских больниц. Оказалось, во время стычки с силовиками Сергей получил трещину черепа и двадцать (!) дней провел в коме. Врачи сомневались, что он выживет.
Сергей не только пришел в себя, но и быстро пошел на поправку. Он вспомнил всю свою жизнь и даже события той злополучной ночи, когда оказался в больнице. Как выяснилось, Сергей пострадал, пытаясь защитить свою подругу от сотрудников «Беркута».
— Я помню все до мельчайших деталей, — Сергей говорит медленно, временами речь становится нечеткой и неразборчивой (последствия перенесенной травмы). — Учитывая то, сколько дней я провел в коме, это удивительно. Причем это уже вторая кома в моей жизни. Сам я из Львовской области, жил с родителями в городе Стрый. Но в 2012 году мама с папой погибли в аварии. Я тоже ехал с ними в машине и, получив тяжелую черепно-мозговую травму, впал в кому. К счастью, врачи районной больницы смогли поставить меня на ноги. Так что я, считайте, родился в рубашке (улыбается). Дважды должен был погибнуть, но почему-то остался жив.
Последние несколько лет я живу в Киеве у друзей. На евромайдан мы впервые вышли 27 ноября. Ходили слухи, что на Майдане появляться опасно — там много провокаторов, которые все время устраивают драки. Но мы убедились, что это не так. В основном там стояли мирно настроенные студенты. Было, наоборот, очень душевно: кто-то носил горячий чай, кто-то пел под гитару. С тех пор я буквально жил на Майдане. Вечером 29 ноября прошел слух, что людей будут разгонять. Якобы уже готовы наряды силовиков, которые ждут приказа. Мы, честно говоря, не поверили. Во-первых, такие слухи ходили не первый день, но ничего не происходило. А во-вторых, за что нас разгонять? Ведь на самом Майдане не было ни драк, ни провокаций — люди вышли на мирный митинг. Поэтому мы и дальше грелись возле горящих бочек и пели песни.
Разговаривая с приятелем, я так увлекся, что даже не сразу увидел, как появились «беркутовцы». Это было около четырех часов утра. Силовики выходили из подземного торгового центра «Глобус». Когда я обернулся, они уже не шли, а бежали прямо на нас. В следующую секунду нескольких наших ребят уже били. Чтобы сбить человека с ног, хватало одного удара дубинкой. «Спасайтесь, кто может! — неистово закричал один из активистов. — Убивают!» Мы начали убегать. «Беркутовцы» — за нами. Я бежал, не оборачиваясь. Понимал, что еще одну травму головы могу просто не выдержать. Но тут я увидел, что силовики бьют наших девочек. Догнали мою подругу Богдану и несколько раз ударили. Богдана упала. Я на секунду остановился. Передо мной сразу возникли три «беркутовца», один из которых ударил меня пластиковой дубинкой по лицу. В носу что-то хрустнуло, он сместился набок. На меня опять замахнулись дубинкой, но я увернулся и бросился к Богдане. «Отпустите ее!» — закричал «беркутовцам». Богдана уже не двигалась, но ее продолжали таскать по асфальту и колотить. Я уже ни о чем не думал. Бросился прямо на «беркутовцев» и, ухватив Богдану за руку, потянул на себя. А как только вытянул, на меня налетели еще четверо силовиков. Они тут же сбили меня с ног и начали по очереди пинать. Били кто куда: кто-то по печени, кто-то, казалось, намеренно ломал ребра. Но больше всего били по голове. «Что, героем решил стать?! — кричали они. — Или европейцем? Вы же тут за Европу. Так мы вам сейчас покажем Европу!» Один из ударов был очень сильным — я почувствовал, как в голове что-то хрустнуло и… стало очень горячо. Как будто в голову влили горячую жидкость. «Внутреннее кровотечение», — с ужасом подумал я. Но даже этого силовикам показалось мало. В какой-то момент один из них встал обеими ногами на мою грудь и начал прыгать…
Что происходило дальше, Сергей помнит смутно. Он потерял сознание. Пришел в себя, когда кто-то пытался оказать ему помощь.
— Все было как в тумане, — вспоминает парень. — Этот человек сказал, что сейчас меня заберет «скорая». Следующий эпизод — я уже в больнице. Вокруг врачи и милиционеры. И другие пострадавшие. У большинства, в том числе у девочек, были разбиты головы. «Вот еще придумали! — возмутился кто-то из активистов. — Этот мент просит меня подписать бумагу, мол, я сам упал и покалечился. Совсем с ума посходили!» Потом я вспомнил о Богдане. Ее рядом не было. Хотел спросить, что с ней, но как будто провалился в сон…
Раньше читал, что люди, впавшие в кому, видят белый тоннель или ангелов. И не верил. Но теперь знаю, что именно так и происходит. В какой-то момент я, как мне показалось, проснулся. Увидел все те же больничные стены, врачей. И какого-то парня с перебинтованной головой на больничной койке. Его лицо показалось мне очень знакомым, но я не мог вспомнить, где его видел. Он лежал с закрытыми глазами, его руки были привязаны к кровати. «Стоп, — вдруг подумал я. — Если я тоже в больнице и только что проснулся, почему я… стою? Я ведь должен лежать. И почему у меня ничего не болит?» Я не мог понять, что происходит. Окликнул врачей, но они не отозвались. Тогда подошел к ним впритык и понял, что парень на больничной койке — это… я. Я видел себя со стороны! Стало очень страшно. Что интересно — я все понимал, помнил и мог абсолютно трезво рассуждать. «Выходит, я умер? — подумалось мне. — Но если так, то почему я в больнице, а не в морге?» Затем попытался себе внушить, что мне все это снится. Вот сейчас крепко-крепко закрою глаза. А потом резко открою — и проснусь. Не получилось. Я зажмуривал глаза до тех пор, пока изображение не исчезло вовсе. Дальше — очередной провал.
По словам Сергея, он хорошо слышал чьи-то голоса.
— Наверное, это были врачи, ведь в палате были только они, — объясняет Сергей. — Но что именно они говорили, я не понимал — голоса отдавались эхом, это был просто набор звуков. Этот шум очень надоедал. Я быстро от него устал, но рядом со мной все время кто-то разговаривал. Через некоторое время я увидел еще одну картинку. Из темноты, в которой находился, я вдруг переместился в какую-то пустынь, где были два моста: широкий и узкий. Вокруг было много людей, но их лиц я не разглядел. Увидел только, что все, кто ступал на широкий мост, делали несколько шагов и падали вниз. А на узком ходили люди в белых и черных одеяниях. Они были похожи на монахов. Я не хотел никуда идти, но оказался на узком мосту. Мимо прошел человек в черном, но он даже на меня не посмотрел — прошел, не подняв головы. А потом подошел другой, в белом. Хоть убейте, не вспомню, мужчина это был или женщина. Но мне вдруг стало очень тепло и спокойно. Я решил, что это ангел. «Ты хочешь отдать Богу то, что ему нужно, или то, что он просит?» — спросил ангел. Я растерялся, не зная, что ответить. И выпалил: «То, что ему нужно». Картинка исчезла. Я оказался на больничной койке.
Я застыл в ступоре. Оглядывая палату, вдруг встретился глазами с женщиной, которая мыла пол. Она от неожиданности уронила швабру. «Мамочки мои родные!» — закричала. — Позовите доктора!" В палату пришел врач. Внимательно меня осматривая, он качал головой: «Не может быть… Мы уже и не верили, что вы придете в себя. Вы знаете, какое сегодня число?» Я растерялся. И вдруг осознал, что не знаю ни числа, ни месяца, ни года. Я вообще ничего не мог вспомнить. Ни кто я такой, ни что со мной происходило. Помнил только ангела на мосту. Врач спросил, как меня зовут. Этого я тоже не знал. И почему-то не мог говорить.
Сергей не узнал и девушку, которая пришла к нему в палату. Это была Богдана — «беркутовцы» поломали ей руку, ногу и несколько ребер, она тоже лежала в Киевской больнице скорой помощи.
— Мне казалось, что я вижу ее впервые в жизни, — говорит Сергей. — Это очень непривычно и страшно: когда совсем ничего не помнишь. Голова — чистый лист. Врач что-то мне уколол, и я уснул. Мне показалось, что спал очень долго. А проснулся от неистового крика. «Спасайтесь, кто может! — кричал мужской голос. — Убивают!» «Сейчас мы вам покажем Европу! — появились другие голоса. — Бей его, бей!» Потом перед глазами начали мелькать картинки. Стела на Майдане, горящие бочки, у которых мы грелись, парень с гитарой… Затем силовики, избивающие всех подряд… Изображения накладывались одно на другое, мне казалось, что голова не выдержит и разорвется. После этого появились родители, какие-то картинки из детства, авария… Проснувшись утром, я уже знал, кто такой и что со мной случилось. Меньше чем за неделю полностью вернулась память.
На следующий день ко мне в палату пришла певица Руслана: «Сережа! Мы так долго тебя искали!» Я сначала решил, что это очередная галлюцинация. Зачем Руслане, известной певице, меня искать? После смерти родителей я уже привык, что никому не нужен. А тут оказалось, что меня полмесяца разыскивали активисты евромайдана! Кстати, по словам Богданы, она говорила медикам, кто я такой. Тем временем активисты евромайдана безуспешно меня искали… Узнав, что год назад я уже пережил кому, врач воскликнул: «Вы точно родились в рубашке! Наверное, у вас очень сильный ангел-хранитель».
На днях Сергея Радченко выписали из больницы. Но это не значит, что лечение закончено.
— К сожалению, все только начинается, — сетует парень. — Обследование в больнице скорой помощи показало, что у меня в голове образовалась киста. Отсюда головные боли и обмороки, нарушения речи. Врачи сказали, что мне нужно пройти более детальное обследование и ехать в специализированную клинику. Но томография головного мозга с контрастом стоит две тысячи шестьсот гривен. У меня таких денег нет. К сожалению, судьба избитых на Майдане ребят политиков не интересует. Деньги на медикаменты мне собирали друзья. Врачи сказали, что если не начать лечение, новообразование может увеличиваться. Но где и за что лечиться, не представляю.
На компенсацию со стороны правоохранительных органов даже не надеюсь. Сразу после событий в ночь на 30 ноября открыли уголовное производство по факту превышения «беркутовцами» своих полномочий. Сейчас уже январь, а в деле до сих пор нет подозреваемых. И не будет. Уже понятно: за то, что случилось со мной и с другими студентами, никого не собираются наказывать. Из прокуратуры мне перезвонили сразу после того, как я вышел из комы. И попросили… явиться к ним на допрос. Я объяснил, что, мягко говоря, не в состоянии. «В ваших интересах прийти самостоятельно, — услышал ответ. — Иначе вас доставят в принудительном порядке». Я не знал, что говорить. С тех пор они не звонили.
Сейчас друзья Сергея ищут деньги на его лечение. Но пока нет даже двух с половиной тысяч гривен на первое обследование. Своих денег у ребят нет — покупая для Сергея дорогостоящие медикаменты, они и так влезли в долги.
— Друзья просят меня верить в лучшее, — говорит Сергей. — Я стараюсь. Меня очень поддерживает Богдана. Сейчас мы шутим, что спасли друг другу жизнь: я ей на Майдане, а она спасает меня сейчас. «Тебя дважды вернули с того света, — недавно заметила Богдана. — Уже случилось невозможное. Значит, точно будешь жить».
Фото автора