Выполняя свой профессиональный долг, 37-летний журналист тяжело пострадал на улице Грушевского: у него переломы левой руки и правой ноги, а также седьмого грудного позвонка. Восстановление займет как минимум год
На прошлой неделе более шестидесяти журналистов Украины пришли в Верховную Раду с плакатами «Мы — не мишени!» и обратились к политикам и силовикам с призывом не стрелять и не избивать сотрудников средств массовой информации. У некоторых народных депутатов снимки пострадавших журналистов вызвали… смех. За два месяца митингов в центре Киева от действий правоохранительных органов пострадали более 130 журналистов! В Украине, оказывается, камеры и надпись «пресса» на жилетах теперь служат мишенями, а не защитой.
Как уже рассказывали «ФАКТЫ», одному из операторов удалили глазное яблоко после того, как в него попала пуля. Многие видео зафиксировали, как стреляют в камеры из травматического ружья. От действий украинских правоохранителей пострадали и многие иностранные журналисты, в том числе корреспонденты Reuters, Радио Свобода, нескольких польских изданий, российский оператор. Невозможно забыть фотографии зверски избитой Татьяны Чорновол. Снимки лиц жертв правоохранителей потрясают: фиолетовые глаза, разбитые носы и губы, следы от резиновых пуль… Несмотря на синяки и ушибы, многие сразу же возвращаются к работе. Но есть и те, кто еще не скоро сможет это сделать. Среди них — фотограф и журналист Виталий Терещенко, который получил тяжелые травмы. Ему предстоит долгое лечение, как минимум полгода нельзя будет ступать на пострадавшую ногу… В социальных сетях появился призыв собрать средства для поддержки этого журналиста. Предполагалось, что ему понадобится сложная операция на позвоночнике. К счастью, пока в ней нет необходимости…
В интернете есть несколько роликов, сделанных с разных точек, где прекрасно видно, как перегораживающий улицу Грушевского автобус, на котором находится не менее десятка людей в журналистских жилетах, резко дергается — и с его крыши слетают два человека. Смотреть на это страшно… Одно из видео комментирует женский голос, принадлежащий народному депутату Лесе Оробец: «Что ж он делает! Стряхивает людей! Кошмар! Парень в зеленом жилете все себе переломал!»
— Когда я летел вниз, главная мысль была — не уронить камеру, — говорит тот самый человек в зеленом жилете фотокорреспондент Виталий Терещенко. — Прижал ее к груди, как жену. Упав на брусчатку, боли не почувствовал и попытался сразу вскочить, ведь оказался под задними колесами автобуса, перед выхлопной трубой, из которой валил дым. Еще подумал: а вдруг этот… (мужчина подбирает подходящее слово) нехороший человек решит немного сдать назад? Но я не смог встать. Ко мне подскочили солдаты внутренних войск, перенесли меня к зданию. Подошел военный врач и посоветовал зафиксировать шинами поврежденные руку и ногу. От растерянности молодые ребята начали приматывать к деревяшке не ту ногу… Кто-то из начальства поинтересовался: «А-а-а, журналист? Чего вы с ним возитесь? Пусть сам разбирается, как ему теперь быть». Врач и отошел от меня. Я сам вызвал «скорую», позвонил коллеге, который в это время находился возле стадиона «Динамо», и в ожидании врачей продолжил фотографировать все происходящее. Честно говоря, понимал, что карета «скорой» ко мне проехать просто не сможет — вся площадь была заполнена людьми. Я же находился за автобусами и техникой силовиков, на их стороне…
Виталий передвигается, опираясь на костыли. При этом левая рука у него закована в гипс. Каждое движение отзывается болью во всем теле. Он не может долго сидеть — начинает искать удобное положение для травмированного позвоночника, непроизвольно ойкает, хотя всячески старается не показывать, что ему больно.
— Я по профессии инженер, но уже много лет в свободное время занимаюсь журналистикой — и фотографирую, и пишу, — рассказывает Виталий. — Причем моя тема — незаконные застройки Киева. С коллегой Дмитрием Фортунатовым отстаивали дома на Маяковского, Княжьем Затоне, на улицах Жилянской, Серафимовича и Саксаганского. Публикации об этом размещаем в социальных сетях, на интернет-сайтах, да и в газете «Экология и социальная защита», в которой я работаю.
— Когда вы снимали на Грушевского, на вас был жилет с надписью «пресса»?
— Конечно! Меня нельзя было не заметить. Это видно и на видео — салатового цвета жилет очень яркий. На голове у меня был гермошлем — их привезли нам с Димой друзья-байкеры после 30 ноября, и 1 декабря, когда мы были на Банковой, они нам очень пригодились. Там просто уже нельзя было ходить без защиты. Вплотную к ЗИЛам стоял автобус, который, в свою очередь, подпирал грузовик, упиравшийся в дом. Оценив ситуацию, понял, что лучше работать на крыше автобуса. Вместе со мной туда перебрались еще несколько коллег. Начал снимать. Рядом стоял оператор «5-го канала». В общей сложности по крыше ходили человек десять. Я и предположить не мог, что водитель поступит так подло. После 1 декабря, когда пострадали десятки журналистов и об этом много говорили, считал, что нас все же не будут трогать, но… Уверен: водитель не мог не слышать шаги над головой. А раз так, значит, завел и специально резко дернул автобус, чтобы стряхнуть людей…
*Виталий вместе с операторами, журналистами и митингующими забрался на крышу автобуса, в котором привезли солдат внутренних войск, а потом использовали в качестве заграждения
— Вы почувствовали, что автобус начал двигаться?
— Услышал рев мотора. Но в тот момент я был сосредоточен на съемке — как раз записывал видео. Сообразил, что происходит, когда уже летел вниз.
— Кто вас в итоге передал врачам скорой помощи?
— Солдаты внутренних войск. Шестерым из них командир приказал отнести меня вверх по Грушевского, в Кабинет министров. Тогда я подумал, что все — вот мне сейчас и сплетут лапти, не иначе как в СИЗО отправят… В здании меня занесли куда-то вниз — в бункер, что ли. Там находилось много военных, стоял теннисный стол. Спустя какое-то время приехала «скорая» и забрала меня.
— Вздохнули с облегчением?
— И не говорите. Врач, сидевший рядом со мной в карете, расспросил, как и где я травмировался, а потом говорит: «Какое у тебя сейчас самое большое желание?» «Вернуться на Грушевского», — отвечаю. «Точно говорят, что журналисты — больные люди!» — воскликнул он. Уже в больнице № 17 после всех рентгенов выяснилось, что у меня перелом правой пяточной кости со смещением, перелом левой лучевой кости и сильный ушиб правой руки. Обнаружили еще и перелом седьмого грудного позвонка, ведь я сильно ударился копчиком и спиной о камни брусчатки… К счастью, голова благодаря шлему не пострадала.
Просматривая видео, не могу не отметить, что Виталий цепко держит не только камеру, но и шлем, просто-таки не выпускает из рук.
— У меня несколько раз пытались его отобрать, но я тут же забирал со словами: „Этот шлем мне нужно вернуть друзьям“, — продолжает Виталий. — К тому же просто не мог с ним расстаться, ведь его эффективность проверил первого декабря на улице Банковой. Я снимал все происходящее, стоя на том самом экскаваторе. Когда вокруг начали рваться светошумовые гранаты, а правоохранители распылять газ, внутри у меня все сжалось. Но вскоре привык и чувствовал себя вполне комфортно. Благодаря наушникам, которыми оборудован шлем, мне не был страшен звук, а под пластиковые очки практически не попадал газ, в отличие от гранат: одна угодила в руку, вторая — в грудь, третья взорвалась прямо перед объективом. Еще одна рванула между мной и пареньком, который сидел ниже. Его контузило. Когда увидел его глаза, сам испугался. Он перестал слышать, поэтому громко кричал: „Помощь! Мне нужна помощь!“ Я потащил его к врачам „скорой“, которые стояли на улице Институтской. Когда возвращался обратно, мне навстречу бежали перепуганные люди, а следом за ними — „Беркут“. Силовики говорят, что они сами пострадали от камней, которыми их забросали митингующие. Но на многих кадрах видно, как камни летят в митингующих из рук силовиков.
— Когда вы впервые вышли на Майдан?
— Как только в центре города начали собираться студенты, я сразу к ним присоединился. Сработал профессиональный интерес. Невозможно наблюдать за тем, как издеваются над людьми, как нас всех обманывают. 30 ноября тоже допоздна находился под монументом Независимости, фотографировал разочарованных ребят, которым просто хотелось подбодрить друг друга. Часа в три ночи Дмитрий Фортунатов отвез меня домой — несмотря на разговоры о возможном разгоне горстки митингующих, все же не верилось, что это возможно. Уже когда мой коллега ехал к себе, ему позвонили с Майдана и сообщили о налете „Беркута“. Он тут же вернулся туда и получил дубинкой по голове. У него было сильное рассечение, гематомы, но к врачам он до сих пор не обращался. „Не время, — говорит. — Есть люди, пострадавшие более серьезно, а у меня так, ерунда“. Вот я сейчас настаиваю на том, чтобы он сделал МРТ головы. Кстати, Дима рассказывал, что там же досталось и журналистам из Дании. Причем напали на них именно после того, как кто-то сказал, что это журналисты. Так что кодовым это слово стало с самого начала митингов.
С того дня Виталий практически каждый день выходил на Майдан. Для него важно находиться в эпицентре событий, чтобы максимально объективно показать происходящее.
— На Вече, которое было 19 января, я фотографировал народное творчество — после принятия закона, запрещающего носить каски и маски, люди пришли в центр города с кастрюлями на голове, дуршлагами, картонными коробками с надписью „каска“, — рассказывает Терещенко. — Одна бабуля надела детское ведерко. Еще подумал — сделаю потом фотовыставку. В какой-то момент обратил внимание на то, что поток людей уходит с майдана Незалежности в сторону Европейской площади. Девушка с грудным ребенком на руках объяснила мне: „Планируется мирный ход мимо Кабинета министров Украины к Верховной Раде и обратно“. Я тут же присоединился ко всем, и мы вплотную подошли к ЗИЛам, перегородившим улицу Грушевского. На них уже стояли мои коллеги — сверху снимать просто отлично. Я забрался к ним, тем более что солдатики, находившиеся возле этой преграды, были не против.
Признаюсь, найти Виталия в больнице оказалось не так уж и просто. Из той, куда его доставила „скорая“, он выписался под свою ответственность, но и дома находиться не мог, ведь совершенно очевидно, что ему с такими травмами без операции не обойтись. Благо он откликнулся на призыв связаться со мною в социальной сети. И сейчас я сознательно не называю клинику, в которой проходит лечение журналист.
— Вскоре после столкновений на Грушевского в больницах начали арестовывать и похищать пострадавших, — объясняет Виталий. — Чтобы это пресечь, были созданы специальные охранные группы из бывших афганцев. В 17-й больнице я с ними общался. И в один из дней мне сказали: „Если есть возможность, переведись в другую клинику от греха подальше“. Так и поступил. Уже на новом месте мне сделали операцию — пяточные кости зафиксировали пластинами. В течение полугода теперь нельзя будет полностью наступать на ногу, лишь месяца через три разрешат понемногу нагружать. В общем же восстановление займет год, после чего, надеюсь, пластину удалят.
*"Во время первых столкновений на улице Банковой я тоже оказался в эпицентре событий, но тогда не пострадал, хотя в меня попали три гранаты», — говорит Виталий (фото автора)
— Была информация, что вам необходима операция на позвоночнике — сломанный позвонок тоже нужно укрепить…
— Пока врачи не видят в этом необходимости. Есть надежда, что отломок сам прирастет — нужно только больше находиться в состоянии покоя. Да все было бы неплохо, если бы не травмированная пятка — это же хуже зубной боли! Как стрельнет — аж в ребра отдает. Очень обидно, что я в больнице, а не со всеми на Майдане. Сейчас от каждого зависит, что будет с Украиной. Знаете, теперь много обсуждают, что «Беркут» стреляет во врачей и журналистов. Но я, не раз сталкивавшийся с совершенно необъяснимой агрессией силовиков при разгоне участников акций против незаконных застроек, могу понять их логику. Журналисты для них — «сволочи, которые рассказывают, что митингующие молодцы, а силовики — негодяи». Вот только одного ни понять, ни объяснить я не в силах: зачем они издевались над мирно спящими строителями в квартире на Грушевского? Хотя чему тут удивляться? Если раньше против жильцов, отстаивающих свой двор, выходили спортивного вида парни, то с недавних пор застройщиков (якобы владельцев участков, лакомых кусочков земли в центре Киева) защищает… «Беркут».
Пока мы беседовали с Виталием, его телефон практически не замолкал. Друзья интересуются, как он себя чувствует, знакомые спрашивают, что привезти, митингующие рассказывают последние новости с баррикад.
— Очень неожиданным было, когда навестить меня пришли жильцы, с которыми я сражался за их дома и дворы, — улыбается журналист. — Они отругали меня, что я никому ничего не говорю, ведь узнали меня лишь на видео в интернете. Сказали, что готовы помочь всем необходимым. Не зря, значит, я работаю. Нам удалось отстоять Маяковского, 4, Киото, 5—9, Борщаговку, но, к сожалению, на Саксаганского все же снесли исторический особняк, в котором жил Грушевский. Видите, как все символично… Опасаюсь за судьбу Подола, Андреевского спуска, склонов Печерска. Все эти места нельзя трогать, так как это колыбель нашей истории.