Известный украинский писатель, активист Евромайдана, избитый в здании Харьковской облгосадминистрации после того, как отказался встать на колени перед пророссийскими «самооборонцами», до сих пор находится под наблюдением врачей
Через два дня, когда ситуация в стране стала еще более острой, Сергей написал следующее: «Всі, хто підтримував і підтримує Харківський Євромайдан. Розумію ваш сьогоднішній стан і настрій, розумію ваші почуття з приводу позавчорашнього побоїща. Але хочу сказати таку річ. Дуже важливо сьогодні не впадати у відчай та зневіру. I так само важливо триматись своїх поглядів і своєї позиції. Згадайте, з чим ми прийшли на Майдан три місяці тому. Згадайте, проти кого ми весь цей час боролись. Згадайте, хто є сьогодні джерелом розбрату й дестабілізації в Харкові. Це не війна харків'ян із харків'янами. Це не війна між співвітчизниками. Пам’ятайте про це. Поїдуть бєлгородські гастролери, сяде харківська солодка парочка, розбіжаться їхні бойовики. А з рештою учасників позавчорашнього „мирного“ мітингу нам доведеться далі жити в цьому місті. Так, саме з тими жіночками, котрі тішились позавчора зі знущань над харківськими підлітками, з чоловіками, які тягли майданом харківських студенток, із міліцією, з таксистами, з працівниками „швидких“. Іншого Харкова в нас немає, всім нам випало жити саме тут. Тому зберігайте голови холодними, а серця — гарячими. Ви ж самі розумієте, хто стоїть за позавчорашньою зачисткою. Ви знаєте прізвище людини, яка вбиває це місто, ви чули позавчора його заяви про мир, ви бачили його після погрому в коридорах ОДА. Не забувайте про це. В нас попереду важка боротьба. Але якщо сьогодні відступити — ми зрадимо самих себе. Разом і до кінця.
Чтобы узнать, как себя чувствует поэт, где черпает силы для того, чтобы подбадривать соотечественников, мы связались с ним по электронной почте. Готовы были задавать вопросы на украинском, но зная, что «ФАКТЫ» выходят на русском, Сергей предпочел этот язык. Ему все равно, на каком общаться. Равно как и нам. Главное — суть беседы…
— Все происходившее в Харькове в течение трех последних месяцев было невероятно абсурдным: центральная площадь с елкой за колючей проволокой, призывы отделиться, бегство городских и областных властей, затем признание революции и новой власти. Как все это воспринимается жителями города? Что возмущает лично вас?
— Меня ничего не возмущает. Позиция харьковских властей (бывшего губернатора и нынешнего мэра) для меня всегда была понятной и однозначной. Я много раз о ней высказывался. Люди же реагируют на происходящее очень по-разному: одни недовольны новой властью, чувствуют обиду, неуверенность, страх, возможно, хотят реванша. Те, кто поддерживал Майдан, требуют реальных, а не косметических изменений, надеются сохранить страну, хотят жить в Украине. Характерно, что многие из них тоже не очень довольны новой властью. На самом-то деле у людей под разными флагами общие проблемы и общие задачи — жить в своем городе, в своей стране с нормальными законами и политиками. Но что-то заставляет их воевать друг с другом. Думаю, всем нужно пережить этот трудный период и прийти в себя.
— Как вы оказались в здании облгосадминистрации? Не страшно ли было, когда начался штурм?
— Если честно, я выступал против того, чтобы там оставаться — не было особого смысла. Многие харьковчане негативно относились к тому, что «евромайдановцы» находились в здании областной госадминистрации. Кроме того, без сомнений, планировались провокации. Я свою позицию проговаривал. К сожалению, к ней не прислушались. В момент штурма у нас как раз проходило заседание с ребятами из пресс-центра. Этих молодых харьковчан потом назвали западенцами, экстремистами и фашистами с кучей оружия. На самом деле издевательства над безоружными людьми ничем нельзя оправдать — ни неприятием идеологической позиции, ни фактом нахождения в административном здании. Есть вещи вне этики.
Противно, когда избивают толпой. Даже не страшно — именно противно. Я взрослый человек, меня трудно удивить ударом по голове, а вот за избитых студентов (мальчиков и девочек, волонтеров, журналистов, тех, кто готовил чай и бутерброды), над которыми устроили самосуд, действительно переживаю. Как они будут дальше чувствовать себя в этом городе? И если исключить гостей из приграничных российских областей и традиционных боевиков нашего мэра, то в погроме, произошедшем в Харькове, участвовали простые жители. И с ними приходится делать покупки в одних магазинах, ездить в метро, встречаться на улицах. Вдруг они начинают молотить студентов, выволакивать за волосы девушек, устраивать «народный суд». Но самое ужасное — все (надеюсь, что все же не все) с этим согласны. Несмотря на это я не собираюсь покидать город. То есть и дальше буду ездить с этими людьми в одних вагонах метро, осознавая, что кто-то из них ненавидит меня и искренне считает фашистом. Все-таки верю, что нам удастся когда-нибудь понять друг друга…
— Раньше в Харькове чувствовались пророссийские настроения?
— Нет. Нет и не было никаких трудностей (в том числе языковых) в общении между людьми. Уверен, что и не будет. Харьков — мирный город. Тот психоз, который произошел, является скорее свидетельством общей нервной и неспокойной обстановки в стране, кем-то умело подогреваемой. Думаю, в городе скоро все же наступит покой.
— Как случилось, что в стране, а особенно на юге и востоке, так быстро и эффективно появился миф о бандеровцах и фашистах? Или почва для этого готовилась давно? Буквально в два дня все, кто живет в центре и на западе Украины, стали врагами. Можно ли кому-то объяснить, что это не так? Воспринимают ли люди другую точку зрения?
— Ну почему быстро? Михаил Добкин три месяца упорно говорил о бандеровцах и рогулях, постоянно использовал эту тему. Тактический прием, когда все оппоненты автоматически считаются фашистами, харьковской (частично бывшей) властью используется давно. То есть почва была тщательно подготовлена. Все остальное — дело пропагандистской техники. Раз — и часть харьковчан вдруг оказалась фашистами. И сколько ты ни пытаешься этому возразить, уже никто никого не слушает.
— Что может сейчас объединить Украину? Как вы оцениваете в этом смысле порыв Святослава Вакарчука ездить по стране и говорить с людьми? Сами общаетесь с теми, кто не понимает ситуацию?
— Святослав молодец, он делает очень важные вещи. Поможет ли это? Не знаю. Но говорить и слышать друг друга очень важно. В противном случае у нас просто нет шансов понять друг друга, а соответственно — нормально жить. Да, звучит несколько идеалистически, тем не менее, я всегда верил в возможности диалога.
— Вы сейчас заняты координацией помощи тем, кто находится в больницах.
— Я пытаюсь соединить людей, которые готовы помочь, с теми, кто непосредственно знает нужды пострадавших. Надеюсь, кто-то также помогает и нападавшим на областную администрацию и тоже получившим травмы.
— Раньше вы не были замечены в политике. Но события в Киеве, несправедливые аресты многих сделали активистами, а не сломили, на что надеялась власть Януковича. Вы тоже стали активистом поневоле? В чем еще видите свою миссию?
— Я всегда пытался активно высказываться по поводу того, что происходит в стране, хотя политикой действительно никогда не занимался и не собираюсь. Миссия писателя — писать, обязанность гражданина — бороться с несправедливостью. По-моему, все очень просто.
— Вы постоянно говорите, что ни при каких обстоятельствах не покинете свой город. Почему?
— Я люблю Харьков. У меня слишком много связано с этим городом. Это как любимые книги — ты их уже даже не перечитываешь, но сам факт их присутствия на полке в доме делает твою жизнь правильнее.
— Что именно любите в Харькове?
— Харьковчан, конечно же.
— Есть ли возможность вернуться к мирной жизни? Какие выводы надо сделать, чему научиться?
— Я не уверен, что всем необходимо резко становиться другими. Нужно оставаться собой, но при этом понимать, что рядом живут люди, у которых может быть иная точка зрения. Этому пониманию, наверное, и надо учиться. Именно оно и может привести к мирной жизни. Необходимы терпение и вера, а также любовь к своей стране.
— Когда лично для вас начался Евромайдан?
— Впервые вышел на митинг на площади Свободы в Харькове как раз накануне разгона первого киевского Майдана — 29 ноября. Потом мы перешли к памятнику Шевченко. Я был на улице вместе с горожанами каждый день. Ездил на Майданы в Киев, Донецк, Кировоград, Днепропетровск, Львов, Черновцы. Для меня всегда важна была солидарность и взаимоподдержка внутри общества. Собственно, это я и пытался демонстрировать.
— Что, на ваш взгляд, привело к протестам?
— Полная неадекватность власти, ее неготовность и нежелание прислушиваться к обществу, к гражданам. К тому же все возрастающие брутальность и жестокость по отношению к протестующим лишь усиливали недовольство и желание бороться. При этом меня во всем происходящем удивило то, что мы все много лет недооценивали свою страну, не до конца верили в ее возможности. Это оставляет надежду даже в такой трудной ситуации, как нынешняя.
— Как сегодня вы оцениваете то противостояние, которое произошло в стране? Может, все же можно было все изменить без жертв, избитых людей, оккупации Крыма? Возможно, просто иначе нужно было действовать?
— Смерть людей и оккупация российскими войсками, которую мы видим сейчас, — это самое страшное. Можно ли было этого избежать? Не знаю. Сегодня можно говорить что угодно, давать советы, как нужно было действовать. Но тогда к этому разговору хорошо бы подключить и другую сторону — ту, которая давала приказ стрелять. А что касается Крыма… Не совсем понимаю, как Украина могла бы избежать ввода оккупационных войск? По-моему, в этом случае никто никого не спрашивал и ни о чем не предупреждал. Остается лишь надеяться, что все закончится хорошо.
На днях Сергей Жадан на своей официальной странице в социальной сети написал: «Єдине, що по-справжньому має вагу, — це наша закоханість, любов, яку ми в собі тримаємо, яку ми носимо при собі, з якою ми живемо. Адже ти ніколи не знаєш, скільки тобі її відпущено, скільки її в тебе є, скільки її на тебе чекає. Знаходити її — радість, втрачати її — прикрість і нещастя. Ми всі живемо в цьому дивному місті, ми всі тут лишились, ми всі рано чи пізно до нього повертаємось. І живемо, носячи в собі цю любов, ніби провину, ніби пам’ять, що вміщує в собі весь наш досвід, усі наші знання. І ця присутність її в нашому диханні, на наших піднебіннях є чи не найбільшою інтригою в нашому житті».