Ровно 35 лет назад, 23 апреля 1974 года, на стройку века отправился первый украинский отряд
«Слышишь, время гудит — БАМ, на просторах крутых — БАМ. И большая тайга покоряется нам», — энергично звучало с концертных площадок в 1970-е годы. В народе же новую аббревиатуру БАМ шутливо расшифровывали как «Брежнев Абманывает Молодежь» или «Бездельников Атпугивает Магистраль».
На самом деле Байкало-Амурская магистраль — одна из крупнейших железных дорог в мире, протяженностью более четырех тысяч километров — соединяла Сибирь и Дальний Восток. Строилась она более 12 лет. Хотя трасса проходит примерно на широте Москвы, зима здесь длится восемь месяцев, морозы зашкаливают за 50 градусов, а снежный покров достигает метра в высоту. Местные жители говорят: июнь еще не лето, июль уже не лето. Именно в таких условиях профессиональные строители и добровольцы со всего Советского Союза прокладывали эпохальную магистраль.
Каждая республика отвечала за свой участок. Украина финансировала строительство станций Ургал-1, Ургал-2 и прилегающую к ним инфраструктуру, отправляла к строителям-землякам концертные бригады и пропагандистские группы. Регулярно выступал перед украинцами, работающими на БАМе, и лектор-международник общества «Знание» УССР Михаил Мазур. О наиболее памятных эпизодах своих посещений стройки века он поведал корреспонденту «ФАКТОВ».
- Михаил Лукич, какие впечатления остались у вас от грандиозного строительства?
- Впечатлений масса, — рассказывает Михаил Мазур, сейчас заместитель директора фирмы «Юрвнешсервис». — Самое главное — безразмерная территория! Мы летели из Борисполя рейсом Киев-Хабаровск, потом местными линиями добирались до станции Чегдомын, а это более 12 часов в воздухе. Летишь-летишь, задремал, проснулся — под тобой тайга! Опять уснул, просыпаешься через пару часиков — опять тайга! Хотя я всегда был нацiонально свiдомим, в советской Украине читал лекции только на украинском языке, но тут, пролетая над Сибирью-матушкой, невольно подумал: «Вот это империя! Вот это масштаб!»
Сопки вокруг Байкала сияли чистым золотом — так их окрасили осенние березы. А чуть поодаль чернела выгоревшая тайга. Это у нас в Украине трагедия, когда горит тысяча гектаров леса! А там на протяжении часа полета на Ил-62 внизу мы видели пылающие ели, лиственницы, сосны, напоминающие гигантские свечи. И никто их не тушил! Поскольку никто туда добраться не мог.
- Но ведь украинские строители именно там прокладывали БАМ!
- На восточном участке БАМа дорогу строили железнодорожные войска. Условия — как в обычном стройбате. Гражданские строили станционные постройки, разъезды и рабочие городки. Наши земляки работали в районе станции Ургал, жили в общежитиях, как на любой украинской стройке.
- Лозунги комсомольские, наверное, висели на каждом шагу…
- Как положено: «Наш ударный труд тебе, Родина!», «Даешь БАМ!» и тому подобное. Но комсомольцы на БАМе не были основной рабочей силой. Там ведь требовались высококвалифицированные специалисты: мостостроители, туннелепроходчики.
Главным руководителем строительства БАМа был заместитель министра транспортного строительства СССР Ефим Басин. Уникальный человек, с потрясающим кругозором! Мы с ним общались, и, по-моему, он сам понимал, что полностью воплотить задуманное просто невозможно. Да, по большому счету, и ни к чему. Потому что страна не была готова к освоению колоссальных богатств Сибири и Дальнего Востока. А это — ни много ни мало — свыше трети природных ресурсов СССР.
В Верхнегуринском районе Хабаровского края я стоял у угольных пластов, возвышающихся надо мной 20-метровой стеной.
А под землю, говорят, они уходили еще на 50 метров. Добывать коксующийся уголь там можно открытым способом. Его себестоимость по тем временам была около трех рублей за тонну. Черпай и вези! Нигде в мире нет таких угольных запасов. Доступ к сибирским богатствам и был основной стратегической задачей строительства магистрали. Параллельно же планировалось эти необъятные территории заселить. Но из сотни приезжих на БАМе приживались единицы: в основном в Сибирь ехали, чтобы заработать. Платили на стройке раза в три-четыре больше, чем в европейской части СССР. Можно было за два года работы получить талон на «Жигули» или заработать на кооперативную квартиру.
- Это около пяти тысяч советских рублей — по тем временам очень приличные деньги…
- Такие деньги получали за каторжную работу. Мне показывали участок, где на укладку одного метра рельсов ушло… 40 тонн щебня: рельсы укладывали на 20-метровую насыпь. И таких участков там было сотни, а может и тысячи! Но едва летом земля подтаивала — уже готовая дорога просаживалась, и ее все время надо было подправлять. Так что ни о каких скоростных поездах на трассе БАМа в то время речь не шла. 40 километров в час можно было ехать — и то хорошо.
Прибавьте к этому всему резко континентальный климат: зимой очень холодно, летом — невероятная жара, до 40 градусов. Комары, гнус такой, що свiта божого не бачиш… Спасения никакого: в накомарнике дышать невозможно — приходилось намазываться всякой отравой. Местные, которые живут там, наверное, еще со времен Столыпина, привыкли, а приезжим просто спасу нет.
И что интересно, летом в Сибири нет пьяных. Потому что милиция сразу вылавливала любителей Бахуса и отправляла на 15 суток косить сено. Как у нас ездили на картошку, так в Сибири за три теплых месяца выполняли план по заготовке сена, чтобы остальные девять месяцев было чем кормить скотину. Но милиционерам не с руки брать косу в руки, вот они и «охотились» на пьяных.
Я люблю косить, но попробовал разок пройтись косой в 40-градусную жару, когда ветерка ноль, а трава по пояс, — и через 15 минут руки стали отваливаться. А попробуй косить 15 суток! Потому никто и не пьет, чтобы в милицию не попадать.
- Как воспринимали местные жители такой массовый строительный десант?
- Не очень. К нам на лекции редко ходили, но мы и ехали не к ним, а к своим землякам-строителям, которые оказались за десять тысяч километров от дома. А связь с родиной все-таки необходима. Так что ЦК ВЛКСМ правильно поступал, отправляя украинские группы к строителям БАМа.
Впрочем, местных жителей тоже можно понять. Ведь дух временщика на БАМе был очень силен: люди, приехавшие туда на год-два, уничтожали все, что могли. Браконьерство процветало. Пушнину, рыбу, китайский лимонник, кедровые орехи паковали в посылки и отправляли домой. Тот же щебень брали из рек, уничтожая тем самым рыбные нересты. А местным ведь там жить…
Я, кстати, завидовал их восприятию времени и расстояний. Например, для нас 100 километров — приличное расстояние, а 300 или 500 уже ого-ого, целый день ехать надо! А для сибиряков преодолеть 1000 километров, как киевлянам из центра Киева на его окраину съездить. Для нас ждать два-три часа задерживающийся рейс невыносимо, а они в ожидании летной погоды могут трое суток сидеть в аэропорту как ни в чем не бывало…
- Местная экзотика…
- К экзотике можно отнести и лозунги в Хабаровском крае на… корейском языке. Когда я впервые увидел громадные иероглифы на сопках и 30-метровые портреты Ким Ир Сена, просто обалдел. Оказывается, в 70-е годы прошлого века корейцы взяли в аренду пару тысяч квадратных километров советской тайги, чтобы рубить лес. Половину заготовленной древесины они отдавали нам, остальное продавали. Тогда лес рубила Трудовая армия Кореи, это около ста тысяч человек, организованных по военной структуре: десятки со своими десятниками, сотни со своими сотенными. И все — со значками Ким Ир Сена!
Однажды мы приехали на БАМ в ноябре месяце. Там уже холод собачий — до 30 градусов мороза! — а корейцы работают в легких фуфаечках, в таких же штанишках и… кедах. Жили «трудовые бойцы» в деревянных бараках на полном самообеспечении, поедая все, что летало и ползало.
«Что же вас сюда загнало», — спросил я у корейского парторга. «Можешь себе представить, какие условия у нас там, если поездка в Сибирь для каждого корейца то же самое, что для тебя командировка в Париж. Поработав тут три года, можно купить себе швейную машинку, пару нейлоновых сорочек — и тогда нормальное существование на родине обеспечено!»
В Хабаровском крайкоме партии я поинтересовался, зачем они выдают иностранцам разрешение на вырубку древесины. Секретарь крайкома Степанов меня просветил: «Мы пробовали привлекать наших лесорубов, предлагали оплату в три-четыре раза выше, но никто в таких условиях работать не захотел. А на месте деревьев, вырубленных корейцами, вырастут новые. Так что всем хватит!»
Поражало на БАМе и воровство — в невероятных размерах. Из Украины в Сибирь отправляли составы со строительной техникой и материалами, но до пункта назначения они частенько не доходили! Потом эти материалы списывались на какие-то работы, которые тоже никто не выполнял. А во времена перестройки на магистрали и вовсе начался настоящий бардак…
- Чем угощали на БАМе украинских гостей?
- Были случаи, когда на стол ставили деревянную миску с красной икрой — килограммов пять-шесть, — которую мы ели ложками. Это был чистой воды выпендреж. Рыбу подавали разных видов… Мне лично запомнился бифштекс из конины, а вот медвежатина не произвела особого впечатления. Возможно, потому, что я ее и в Украине ел. Но особо меня потряс тонизирующий напиток из китайского лимонника. Под пол-литра такого сока можно было выпить бутылку водки — и, как говорится, ни в одном глазу… А знаете, я бы с удовольствием проехался сейчас по местам боевой славы. Да вот империя распалась.