Украинские военнослужащие, почти месяц проведшие в застенках так называемой ЛНР, были освобождены благодаря переговорной группе, возглавляемой генерал-полковником запаса
На днях Всемирная организация здравоохранения официально признала, что в Украине идет война, значит должны действовать законы, принятые в цивилизованном обществе. Законы военного времени предполагают не только уничтожение врага, если он не сдается, но и четкие правила обращения с военнопленными. Генерал-полковник запаса Владимир Рубан, возглавляющий переговорную группу, очерчивает круг этих правил по-военному лаконично: нельзя добивать раненого, морить голодом пленного, издеваться над заложником. Тот факт, что захваченные террористами украинские военные и просто мирные жители являются заложниками, уже ни у кого не вызывает сомнения. Если сепаратистам не удается угрозами и обманом переманить их на свою сторону, заложников обменивают на пленных боевиков, на деньги и даже на лекарства. Но могут и расстрелять…
В 15-й отдельный горно-пехотный батальон, который базируется в Ужгороде, набирали в основном добровольцев-контрактников — местных, практически необстрелянных парней. Правда, они прошли подготовку, получили всю необходимую амуницию и были направлены на блокпосты в Сумскую область, потом в район АТО под село Спивакивка, где обстановка была сравнительно спокойная. Бойцы проверяли проезжавший транспорт, документы.
Но в один из дней поступила команда передислоцироваться ближе к району боевых действий — поселку Металлист (северная окраина Луганска). В середине июня там шли самые ожесточенные бои, в ходе которых силовики почти полностью уничтожили батальон противника «Заря»: от него, по признанию самих руководителей так называемой ЛНР, осталось не более 26 человек. Тем не менее террористы хвалились в Интернете, что 17 июня во время боя уничтожили три танка противника, командир одного из которых подорвал себя гранатой, захватили в плен украинских военных.
До недавнего времени о судьбе бойцов горно-пехотного батальона ничего не было известно ни их родным, ни командирам. И только сейчас события месячной давности начинают проясняться.
23-летний контрактник из Ужгорода Антон Шимко пришел служить в батальон еще в декабре 2013 года, когда о войне и мыслей ни у кого не было. Но воевать на восток Украины бойцы поехали вполне осознанно.
— У нас все ребята — патриоты, — говорит Антон Шимко. — Ехали с одной мыслью — освободить Украину от сепаратистов. Дня через два после того, как батальон оборудовал блокпост возле поселка Металлист, боевики начали его обстреливать. Три БТРа с нашими бойцами выехали на разведку и не вернулись. Тогда командир приказал еще одиннадцати бойцам на трех БТРах ехать им на выручку — вдруг там раненые ждут подмоги.
В бронемашине, в которой ехал Антон, их было четверо: механик-водитель Сергей Мартын, земляк Антона Коля Копчанский и Вячеслав Пономаренко из Черкасс. Подбитые БТРы они увидели издалека, а когда подъехали ближе, поняли, что их помощь опоздала. Сгоревшие машины стояли на краю лесопосадки. Получив команду возвращаться, водитель резко развернул машину, и в этот миг в бок БТРа ударил снаряд, вылетевший из зарослей. «Засада!» — крикнул Сергей и попытался завести подбитую машину. Но еще один кумулятивный снаряд практически в упор ударил в лоб БТРа и, пробив броню, буквально разорвал пополам механика-водителя.
— Машину отбросило в лесопосадку, пушку заклинило, я был ранен в ногу, но мы отстреливались почти четыре часа, не давая террористам приблизиться к машине, — тяжело вздыхает Антон. — Пока не закончились снаряды и патроны к автоматам. Поняв, что мы не сможем развернуть ни машину, ни пушку, боевики стали нас окружать, а когда увидели, что нам отстреливаться уже нечем, открыли заднюю дверь и наставили несколько автоматов.
Самым тяжким было то, что оставляли в машине погибшего друга. Но сделать ничего не могли. Вокруг нашего БТРа было очень много вооруженных людей, некоторые, в том числе их командир, говорили с российским акцентом. Один из них, проверив наши «разгрузки», крикнул: «Все патроны израсходовали!» И толпа набросилась на нас, как стая мародеров. Одни били, другие срывали вещи, кто больше успеет: каски, броники, берцы, жилеты, часы… Отобрали мобилки, документы. При этом кричали: «Оккупанты! Бандеровцы!» Потом сковали руки за спиной наручниками и куда-то повели. Я был уверен, что ведут на расстрел.
Второй наш БТР сумел уйти, еще один, в котором находился командир роты капитан Сергей Ланецкий, наводчик Саша Попаданец и механик-водитель, фамилии которого я не знаю, пылал неподалеку. Ребята погибли. Нам просто повезло, что БТР не взорвался. Сейчас очень тяжело и страшно вспоминать, как погиб мой товарищ Сережа Мартын, как сгорели в БТРе другие ребята. Но в тот момент я не боялся смерти…
Наверное, боевики ждали, что украинские военные начнут просить о пощаде, поэтому и вели их по одному. Но парни шли спокойно. 22-летний Коля Копчанский что-то спросил на украинском языке. Тогда конвоиры еще больше озлобились, стали тыкать стволами автоматов ему в голову. Кто-то из боевиков вдруг бросил почти под ноги Николаю гранату, и осколки впились ему в лицо, шею, грудь, живот. Парень остался жив только каким-то чудом.
Они долго лежали со скованными руками на дне окопа. У Антона кровь лилась из раненной во время боя ноги, у Коли вся одежда пропиталась кровью из-за многочисленных осколочных ранений. Потом их разделили. Антона отвезли в Луганский военкомат, где находится база террористов, и спустили по ступенькам вниз в подвал, который раньше использовался в качестве душевой. Длинное, узкое помещение было поделено на душевые кабинки. К трубе и пристегнули раздетого до трусов пленника. Он долго не знал, что с остальными членами экипажа. Но через несколько часов в «душевую» завели под конвоем Вячеслава и Николая. Справедливости ради надо сказать, что раненым пленникам оказали медицинскую помощь.
— Нас привезли в больницу, — вспоминает Николай Копчанский. — Из меня извлекли осколки, зашили разорванную губу, обработали раны. Все это время возле операционного стола стоял боевик из батальона «Заря». Не дали даже прийти в себя после наркоза — сразу отвезли в подвал военкомата. Кроме нас троих там находились еще двое пленников. Сначала мы были прикованы в душе к трубе, но в таком положении даже спать приходилось сидя. Потом хозяева дома сжалились и пристегнули нас к 30-килограммовой штанге и тяжеленной гире. С таким грузом далеко не убежишь, но хоть уснуть можно было. Кстати, террористы использовали этот подвал и в качестве гауптвахты для своих проштрафившихся вояк. Не знаю, за что их сюда сажали, но у них была отдельная комната, особое питание.
Буквально на второй день в подвал спустились российский журналист и оператор с канала «Россия-24». Вопросы к пленникам сводились к одному: «Кто вы? Откуда? Зачем пришли на чужую землю? Что вам здесь надо?» Парни отвечали тоже в унисон: «Это наша земля! Мы — солдаты, политикой не занимаемся, просто защищаем единство Украины». Уже после освобождения ребята нашли в Интернете это видео. Голос за кадром так комментировал их слова: «Дороги назад у этих солдат уже нет — их считают дезертирами и расстреляют, если они вернутся в украинскую армию. Поэтому парни решили воевать за независимость Луганской Народной Республики».
— Большего бреда и не придумаешь, — машет рукой Николай. — Да они каждый день нас этим запугивали и предлагали перейти на сторону сепаратистов. Мол, берите оружие и защищайте Донбасс. Дескать, вот мы сами из России — и то защищаем. Нас не били, не морили голодом, но этот ежедневный моральный прессинг был тяжелее физической расправы: «Вы — оккупанты, захватчики, вас местное население ненавидит, а ваши командиры давно уже списали вас со счетов».
Пленники понимали, что после отказа воевать на стороне террористов никакой ценности они уже для врага не представляют. Военными секретами парни не располагали, да знай они хоть что-то, не рассказали бы. К тому же любую информацию о противнике можно выудить сейчас в Интернете. Поэтому готовились к худшему. Вячеслав вспоминает, как после очередной психологической обработки кто-нибудь из боевиков командовал: «Ну что же, выходи!» И они шли. Как на расстрел…
«Может, не все там полные отморозки, не ругайте их сильно, — просят ребята. — Да к тому же там еще много пленных осталось. Не хочется, чтобы на них зло срывали». За все 28 дней заточения им ни разу не удалось подать о себе весточку, сообщить родным, что живы. Они даже не знали, что их давно уже ищут через Красный Крест, ОБСЕ, волонтеров, общественные организации. Родители наших солдат всех подняли на ноги.
Мама Коли Копчанского Екатерина Иосифовна, родители других пропавших без вести бойцов горно-пехотного батальона в поисках сыновей первым делом обратились в Общество Красного Креста. «Мы через руководство ЛНР попытались передать им послание от родственников, — рассказывает председатель Днепропетровской организации Красного Креста Украины Людмила Лашко. — И хотя обычно по всем международным нормам наши весточки преодолевают любые застенки, это письмо боевики так и не передали пленным».
К счастью, родителям удалось связаться с бывшим летчиком, руководителем общественной организации «Офицерский корпус» генерал-полковником запаса Владимиром Рубаном, который уже третий месяц выполняет в Украине неофициальную, но весьма эффективную миссию по освобождению заложников. Как ему удалось договориться с террористами, Владимир Владимирович не объясняет: у меня, мол, есть свои секреты. Но не скрывает, что переговоры и схемы освобождения бывают очень сложные.
— Впервые я столкнулся с этой проблемой, когда в плен к боевикам попал мой друг, участник Майдана Николай Якубович, — рассказывает Владимир Рубан. — Я вышел на похитителей, попросил о встрече. За него тогда потребовали освободить пятерых сепаратистов. Но удалось договориться. Я взываю прежде всего к офицерской чести руководителей самопровозглашенных республик, которые когда-то служили в Советской армии вместе с украинцами. Пытаюсь убедить, что люди — не товар, что ими нельзя торговать, что существуют какие-то традиции и правила войны. Бывает, что требуют обмена на нужных им людей. Правда, тех сепаратистов, у которых руки в крови, мы не меняем. Бывает, что отдают просто так. Но о деньгах речь даже не идет. За два с половиной месяца нам удалось таким образом освободить более пятидесяти человек. Однако в плену остаются еще 300—400 украинских патриотов. И еще 40 волонтеров, которые пытались помочь украинской армии. Эти люди — самая легкая добыча для террористов. Поэтому я прошу не ехать в зону АТО по зову сердца. Вызволять потом людей из плена очень тяжело.
На первых порах Владимир Рубан работал на одном энтузиазме, рискуя порою собственной жизнью и свободой. Ведь мало вызволить пленных, надо еще вернуть их живыми домой, провезти через блокпосты террористов, через линию фронта. Но как-то он обратился в Днепропетровскую облгосадминистрацию с просьбой дать транспорт и организовать коридор. Дали самолет.
Руководители области помогают решать многие проблемы, связанные с освобождением заложников. В том числе и те, о которых Рубан даже не просит. С их помощью он привез в Днепропетровск и пятерых освобожденных в Луганске пленников. В том числе троих бойцов горно-пехотного батальона, бывшего председателя квартального комитета из Луганска 48-летнего Юрия Довлятшина и бойца 80-й черновицкой бригады Ярослава Григорьева.
*Вызволенные из плена Вячеслав Пономаренко, Николай Копчанский, Юрий Довлятшин и Антон Шимко вскоре собираются вернуться к своим боевым товарищам (Фото автора)
Последние двое сидели не в «душевой», а в других местах. Поэтому Владимиру Владимировичу пришлось договариваться с разными полевыми командирами. Юрий Довлятшин, например, был схвачен боевиками поздней ночью в собственной квартире. Якобы за то, что в своем микрорайоне открывал чердаки домов для украинских снайперов. Так, во всяком случае, рассказали на одном из российских каналов. На самом деле Юрий просто не разделял идею отделения от Украины. И за это ровно месяц просидел в каком-то подвале: на шести квадратных метрах с двадцатью такими же, как он.
Когда жена начала его разыскивать, Юрия заставили написать ей письмо: отдыхаю, мол, с друзьями и прошу меня не беспокоить. Причем письмо ей передали с милиционером. Но Ольга не поверила и продолжала искать мужа, пока не удалось с ним связаться.
…Когда их выводили в очередной раз из «душевой», Антон, Слава и Коля подумали, что ведут на расстрел. Но привезли в здание Луганской СБУ, где они узнали о своем освобождении. Сев в машину, Коля первым делом попросил телефон и позвонил маме. Услышав его голос, Екатерина Иосифовна не могла сказать ни слова, только плакала. Теперь военнослужащие уже дома. Добраться им тоже помогло руководство Днепропетровщины. А Юрий Довлятшин — во Львове, куда пришлось бежать из Луганска его жене с двумя маленькими детьми.
— Передайте огромное спасибо всем, кто нам помог, — просит Николай. — Тем, кто освободил, кто лечил в 4-й больнице Днепропетровска, кто носил нам сюда полные сумки еды. Особый привет на передовую нашим парням из горно-пехотного батальона. Пусть держатся, а мы к ним скоро вернемся.