75 лет назад Верховный Совет Украины принял закон о включении Западной Украины в состав УССР
Присоединение Западной Украины к Советскому Союзу явилось следствием печально известного договора Молотова — Риббентропа о разделе Польши между гитлеровской Германией и СССР. Советские историки приход частей Красной армии на запад Украины называли «золотым сентябрем», а его присоединение к УССР трактовали как «вековечное стремление к воссоединению всех частей Украины». На первых порах так воспринимали происходящее и многие «западенцы», в одночасье ставшие гражданами Страны Советов. «Пусть коммунистическая, но все же единая Украина», — говорили жители Львова, встречая хлебом-солью солдат Красной армии.
«Два разных образа жизни встретились во Львове в 1939 году. Приехавшие с востока удивлялись вежливости и культурному уровню его жителей, который позже начал исчезать из-за советского влияния. И хотя мы считали польскую вежливость и этикет зачастую неискренними и наигранными, но даже для нас было чересчур, когда красные лейтенанты сморкались при помощи пальцев. Неприятие такого поведения было настолько большим, что советское командование издало приказ всем офицерам иметь при себе по дюжине носовых платков», — рассказывает в своих мемуарах львовянка Наталья Яхненко, которая через два года после вхождения Западной Украины в состав СССР вынуждена была эмигрировать. — …Нас поразили красноармейцы своим нищим видом. Одеты они были в старенькие униформы и брезентовые сапоги. То есть вид был не геройский, а некоторые из солдат имели признаки недоедания. Когда открылись львовские пекарни, то они сразу же стали в очередь к ним и смешались с местным населением. Вели себя спокойно и сдержанно. Позже мы узнали, что такой приказ они получили от своих командиров — чтобы не вызывать враждебных настроений у местного населения, так как пришли «освобождать», а не «завоевывать».
Советские солдаты получали и другие инструкции. Так, на вопрос о жизни в СССР они должны были отвечать «У нас все прекрасно и все есть». Правда, программа быстро давала сбой. Например, после вопроса, есть ли в СССР «помаранчи» (апельсины). «Есть!» — по привычке рапортовали красноармейцы. Но когда их спрашивали, где, они говорили: «На фабриках».
Впрочем, отнюдь не только красноармейцы вызывали удивление у местных жителей. «Никто из приехавших с востока советских женщин почему-то не носил так любимые слабым полом на западе дамские шляпки. В основном носили платки или береты, у молодых в основном красные. Это становилось причиной шуток со стороны местного населения. «Почему «советки» носят красные береты?» — «Чтобы вши имели свой «красный уголок». А эти красные уголки — места с портретами «великих вождей», красным флагом и официальной советской прессой — начали повсеместно внедряться и во Львове, в каждом учреждении», — вспоминает Яхненко.
Другим новшеством для Львова стало то, что в нем появилось «одно из подразделений советского «Внешторга» — «Главпушнина», которое занималось заготовкой и покупкой кожи и мехов. Туда ежедневно прибывали люди из Москвы, покупали себе множество шерстяных материалов из Польши, Германии, готовой одежды, дамского белья и много другого, чего так и не было в Советском Союзе через 20 лет после революции и двух индустриальных пятилеток. Позже на восток потянулись тяжело груженые железнодорожные составы с товарами и сырьем из Западной Украины. Из-за чего во Львове появилась горькая ирония. Мол, «туда идут составы и тяжко стонут: «Нефть, мануфактура, сахар». А оттуда бегут быстро и тарахтят: «Спички-махорка». Ну еще и водка, которой всегда было вдоволь».
Отношение жителей Западной Украины к советскому образу жизни и, соответственно, властям начало меняться после полномасштабного знакомства с реалиями СССР, отмечает Наталья Яхненко: «Когда моя знакомая — собственница ювелирного магазина госпожа Сасе спросила у советского майора, чего ожидать от новой власти, тот ответил: «Хлеба вы, может, будете иметь много, но масла к нему — вряд ли». Позже все так и случилось. А один выходец из Восточной Украины говорил мне: «Здесь грядут изменения, и не в лучшую сторону». Намекая на насильственную коллективизацию, он рассказал: «Мы на востоке пережили страшные времена, но это все-таки уже прошло. У вас все это только начинается. И хотите вы этого или нет — не играет никакой роли, потому что вас заставят. И последнюю одежду с себя снять, и забрать последнее зернышко, которое мать прятала для своих детей…»
Зарплаты и цены на Западной Украине быстро привели в соответствие со среднестатистическими советскими показателями. «Посыльный в нашей конторе Марцинковский получал аж 120 рублей. А один метр шерстяной ткани стоил 130 рублей. То есть человеку нужно было работать целый месяц, чтобы купить один метр шерстяной ткани не лучшего качества. За два года жизни при новой власти я не смогла купить себе ни единого платья и ни единой единицы одежды для своих сыновей. Только удалось добыть две пары обуви для детей», — вспоминает Наталья. Все сбережения людей попросту «сгорели», потому как сколько бы денег ни хранилось на банковских вкладах, на руки выдавали лишь по сто рублей. «А в это же время были созданы закрытые магазины для чиновников и партийных деятелей, где продавалось все. В 1941—1944 годах то же самое сделали и немцы, которые на оккупированных территориях создали магазины «Nur fr Deutsche!» («только для немцев»), — вспоминает бывшая львовянка.
Магазинчики, принадлежавшие частникам, национализировали. «Пришли и забрали все, а в первую очередь все обручальные кольца. О каком-либо возмещении речь даже не шла», — жаловалась хозяйка ювелирной лавки Наталье Яхненко. Нетрудно понять, почему у «освобожденного» населения «освободители» все больше вызывали лишь злость и враждебность.
На Волыни в одном из городов во время парада в честь Октябрьской революции какая-то женщина прямо на улице начала бить поклоны перед портретами Ленина и Сталина: «Спасибо тебе, «батько» Сталин, что освободил нас от польских панов. Ты нас также освободил от сахара, сала и даже зад от одежды освободил». Женщину тут же забрала милиция, а впоследствии ее объявили сумасшедшей…
Чтобы избежать такой печальной участи, многие западенцы ринулись за кордон. Но вскоре и границу закрыли. «Прошло всего несколько месяцев — и появились пограничная стража, несколько рядов колючей проволоки и дрессированные волкодавы на кордоне, — вспоминает Наталья. — Граница закрылась, и мы остались как мыши в мышеловке. О том, чтобы выехать легально, не было и речи. Переходить же нелегально означало попасть в категорию нарушителей границы с подозрением в шпионаже и последующим «знакомством» с НКВД».
Этот карательный орган боролся с «антисоветскими элементами» без отдыха и выходных. Неугодных граждан либо высылали в Сибирь и другие районы СССР, либо и вовсе уничтожали. «Женщин, детей, стариков, свозили на все пять железнодорожных станций Львова и загоняли в товарные вагоны для депортации в глубь Советского Союза. Никому не говорили, куда их везут. Людей заталкивали в товарные вагоны, где вместо туалета была дыра в полу. Кормили соленой селедкой и хлебом, не хватало воды. Ехали несколько недель, чтобы оказаться в Казахстане, или на шахтах Урала, или возле Белого моря… Многие в дороге заболели дизентерией и умерли… Кого только не забирали! Например, известному львовскому адвокату доктору Старосольскому дали восемь лет лагерей за то, что он был членом Украинской партии социал-демократов, которых большевики называли социал-оппортунистами. А его семью — жену, учительницу игры на фортепиано, а также дочь и сына — выслали в Казахстан», — описывает Яхненко.
Директор Лычаковского кладбища рассказывал, что к нему каждую ночь приезжало не менее четырех грузовых автомобилей, груженных телами расстрелянных «врагов советского народа». Для их погребения копались огромные общие могилы, в которых и хоронили жертв НКВД…
Хотя Советский Союз, прикрываясь пактом Молотова — Риббентропа, фактически аннексировал западноукраинские и белорусские земли, руководство СССР попыталось сделать вид, что их присоединение произошло исключительно по желанию местных жителей. Для этого 27 октября 1939 года во львовском оперном театре под бдительным надзором НКВД состоялось Народное собрание Западной Украины, на котором и была принята Декларация о вхождении в СССР. «В театр привезли много товаров, обуви, одежды, шампанского, вина, шоколада, икры. Везде в гражданской одежде были агенты НКВД. Местные их подначивали: «Товарищ, а из-за чего возник голод в Украине в 1933 году?» Чекисты сдержанно отвечали: «Сегодня вам эти слова сойдут с рук. А вот завтра — думайте о том, что говорите». Через пару дней советская пресса сообщила, что упомянутую декларацию на Народном собрании поддержали единогласно. Именно это и дало Верховному Совету формальное право 14 ноября 1939 года принять закон о включении Западной Украины в состав УССР.