Ровно тридцать лет назад на экраны вышел знаменитый фильм «Вавилон ХХ», ставший режиссерским дебютом Ивана Миколайчука. Роль в этой картине принесла известность молодому актеру Ярославу Гаврилюку
Ярослав Гаврилюк — фигура в украинском кинематографе не рядовая. Его персонажи в таких картинах, как «Вавилон ХХ» и «Грачи», запомнились зрителю сразу и надолго. А режиссеры любили работать с Ярославом Дмитриевичем из-за его искренности и умения слушать. Эти человеческие качества Гаврилюка высоко ценили его близкие друзья Леонид Филатов и Иван Миколайчук. Сегодня Ярослав Гаврилюк, один из ведущих актеров Киевского академического Молодого театра, с удовольствием вспоминает «дела минувших дней».
- После возвращения из армии на моей голове еще чуб не успел отрасти, как я из родного Львова поехал поступать в Киевский театральный институт имени Карпенко-Карого, — рассказывает Ярослав Гаврилюк. — В свое время двоюродный брат Иван (известный украинский актер Иван Гаврилюк. — Авт. ) познакомил меня с Иваном Васильевичем Миколайчуком. Тогда Миколайчук, как и его друг Боря Брондуков, обитал в небольшой коммунальной квартире в доме на улице Жилянской. Туда приходила масса людей, поэтому борщ варили ведрами. Бытовых проблем хватало, но атмосфера была потрясающей — ведь там жили одни актеры.
Получилось так, что, когда я приехал поступать в Киев, Миколайчук и Брондуков находились на гастролях. Без их поддержки я ужасно волновался при сдаче экзаменов. Зато в итоге был счастлив, что поступил в институт без чьей-либо помощи.
А потом начались веселые студенческие годы. Ночевал я в коммуналке у своего брата Ивана или у Миколайчуков. Вся актерская братия меня очень любила. Помню, как-то поломал ногу, не мог ходить самостоятельно, так Степанков, Брондуков и Иван на руках таскали меня за собой. Представляете?
Если бы не Миколайчук и его картина «Вавилон ХХ», я не знаю, как сложилась бы моя карьера. Конечно, не повесился бы и не спился, да и без работы бы не сидел. Но успеха такого точно не имел бы.
- Говорят, у вас были очень теплые отношения с Иваном Миколайчуком, он даже называл вас «малий» — как старший брат младшего.
- Иван Васильевич был старше меня на десять лет и казался недоступной вершиной. А на самом деле был простым в общении человеком. Кстати, это он отговорил меня после института идти работать на киностудию имени Довженко: «Нащо тобi туди iти? Пити горiлку ти i так навчишся. Йди в театр. Якщо ти гарний актор, тебе знайдуть усюди». Изначально я ему не поверил. Ведь на киностудии такие актеры работали: Гринько, Брондуков, Степанков… Но он оказался прав.
- На съемки фильма «Вавилон ХХ» вас пригласили как актера Львовского ТЮЗа…
- 29 октября, в день рождения комсомола и свой собственный, я в ТЮЗе играл главную роль в премьерном спектакле о Павке Корчагине. Перед спектаклем ко мне за кулисы подошел один человек и говорит: «Там в зале сидят Богдан Ступка, Иван Гаврилюк и Иван Миколайчук». Я сначала не поверил, но в антракте мне эту информацию подтвердили. А после спектакля прибегает жена: «Давай швидше, треба стiл накривати. Зараз тебе поздоровляти будуть». И правда, после спектакля ко мне зашла эта блистательная троица. Иван Васильевич вытащил из дипломата сценарий фильма «Вавилон ХХ» и сказал: «Почитай та обирай собi будь-яку роль!»
Спать в ту ночь я не ложился — читал сценарий. Когда Миколайчук со Ступкой уезжали в Киев, я пошел их провожать. Иван Васильевич спросил меня, не определился ли я с ролью. Я ответил, что очень хотел бы сыграть Поэта. Миколайчук сказал: «Эта роль твоя!» Но потом такое началось! Из театра меня категорически не отпускали. Пришлось просто сесть в самолет и улететь в Киев. К сожалению, на съемки я все-таки не успел, и Поэта сыграл Хостикоев. А мне досталась другая роль.
Помню, на съемках фильма к нам прикрепили кагэбиста. Была тогда такая практика — чтобы ничего лишнего не наснимали. Он постоянно ходил за нами. Это утомляло: слова лишнего не скажешь — вдруг не так поймет. Мы пытались от него убегать, но тщетно. Кагэбист нас сразу находил со словами: «Куда вы делись? Я тут две бутылки шампанского принес! Вы меня так хорошо вчера угощали. Сегодня мой черед». А как его не угостишь, если он повсюду за нами волочится? Ну, да ладно.
Начинаем снимать — нет Брондукова. А у него одна из ключевых ролей. День ждем, два, три. Деньги тают. Миколайчук волнуется. А Боря в это время у Рязанова в «Гараже» снимается. У нас все снимали на натуре, а Рязанов свой «Гараж» делал в павильоне. Ни дождя, ни солнца ждать не нужно. Развесил камеры — и вперед. Процесс идет без пауз, и Брондуков не может освободиться ни на секунду. Иван Васильевич не выдержал, позвонил Боре и сказал: «Бруня! Ти що, такий-сякий, хочеш мою картину вгробити? Ти можеш при∙хати на добу? Ми тебе вiдзнiмемо i вiдпустимо назад до москалiв. Нi? Чого ти тодi знiматися погодився?» Брондуков пообещал прилететь на следующий день.
Проходит день, два, три… Нет Бори. Что делать режиссеру? Кагэбист докладывает куда надо: мол, срываем график. Паника. Премий явно не будет. Съемочная группа ходит злая. А ведь это еще и первая режиссерская работа Миколайчука!
Но, несмотря на все проблемы, мы умудрились отснять материала на две с половиной серии! Тут опять началось! «Мы вам дали деньги на одну часть, как же так получилось, что вы сняли две? Откуда у вас оказались лишние деньги?» — возмущались чиновники. Им же не объяснишь, что мы поехали в Шостку на фабрику и втихаря попросили у директора пару коробок пленки, потом купили у какого-то грузина импортную камеру, приобрели неплохую оптику. Благодаря этой технике у нас почти не было брака на пленке. К сожалению, сделать двухсерийный фильм нам не разрешили.
- Любу мы на роль нашли сразу, как только нам «сверху» сказали: «Либо вы за два дня находите актрису на роль Мальвы, либо мы ее вам пришлем». Один режиссер, знакомый Миколайчука, согласился помочь. Буквально через день он нам позвонил и сказал: «В Москве, в Театре эстрады, есть актриса Люба Полищук». Когда она приехала, вся съемочная группа в один голос воскликнула: «Это Мальва!»
Брондуков был большим хохмачом и на съемочной площадке, и в жизни. Помню, как-то раз стояли мы на остановке — ждали автобус, чтобы поехать на съемку. Погода была ужасной. Тут к Боре подошел человек и стал его разглядывать: «Откуда я вас знаю? У вас лицо такое интересное». А автобус задерживался, как обычно, часа на полтора. И все это время мужик доставал Борю вопросами. Наконец Брондуков не выдержал: «Вы меня видели на обложке журнала «Гости нашего медвытрезвителя». Купите, не пожалеете!»
А как-то Борислав Николаевич разыграл прохожих на одной из улиц в центре Киева. Он остановился напротив высотного дома и, глядя на его верхние этажи, заорал на всю улицу: «Погоди, не надо! Тут же люди кругом! Не бросай! Паша! Прошу тебя!» Прохожие со страхом и недоумением обходили его метров за тридцать. А он не унимался: «Паша, ты уверен? Ну ладно, хорошо, давай!!!» Люди шарахались в ужасе, что на них сейчас что-нибудь упадет.
Вспоминается и печальный эпизод. Боря очень дружил с Георгием Бурковым. Как-то я зашел к нему домой, а Брондуков мрачный, ни с кем не разговаривает. Я спросил у его жены, что случилось. Та ответила, что умер Бурков, и попросила, чтобы я у Бори ничего не спрашивал. Неожиданно Брондуков стал с горечью вспоминать своих умерших друзей. Мне кажется, в тот момент он думал, что скоро и его очередь придет…
- Говорят, именно из-за «чрезмерного» хохмачества Брондукова Миколайчук на него часто злился?
- Иван Васильевич и сам любил юмор, но, скажем так, в виде анекдота, когда внутренне был готов к шутке.
А еще Миколайчук любил пофантазировать. Он был знаком с американскими астронавтами, чем очень гордился, и всегда рассказывал своим гостям одну и ту же историю о космонавтах. Мог рассказывать десять раз и в совершенно разных вариантах, но неизменно интересно. Перебивать было нельзя: «Иване Васильовичу, ви минулого разу не так розказували». «Шо не так? То ти слухав не так!» — отрезал Миколайчук. А уж если ты осмеливался усомниться: «Чи таке могло бути?» — он поворачивался к человеку, который раньше слышал эту историю, и говорил: «Ну ось Петро — живий свiдок цьому. Ви не пийте або закусуйте принаймнi, якщо задаїте такi питання!» Петру не оставалось ничего, кроме как утвердительно кивать головой. А на человека, задавшего «нелепый» вопрос, все смотрели, как на последнего идиота. К концу рассказа слушатели находились в полной уверенности, что Миколайчук уже был однажды в космосе и еще раз непременно полетит туда с американцами.
- Рассказывают, что Миколайчук был очень импульсивным человеком, за что однажды поплатился.
- Когда сдавали картину «Пропавшая грамота», всесильной Фурцевой (министр культуры СССР. — Авт. ) не понравилось, что Екатерина II говорит на немецком языке. Ей начали объяснять, мол, таков текст Гоголя — к нему и претензии. На что Фурцева заявила, что сама может много чего о Гоголе рассказать. А эпизод с Екатериной II приказала или переснять, или переозвучить. Кроме того, знаменитый «Казацкий марш» Лысенко показался ей слишком националистической музыкой. Его тоже было велено заменить. Когда Фурцева рассказывала, что еще нужно переделать, ее прервал Миколайчук: «Мы больше не приедем. Перед свиньями бисер не мечут!» После этой истории он лет восемь нигде не снимался. Писал сценарии, его вызывали на пробы, но потом отказывали. А «Пропавшая грамота» пролежала на полке десять лет, пока ее не посмотрел, по-моему, сам Брежнев. После этого картину наконец выпустили в прокат.
- Расскажите, как вы сблизились с Леонидом Филатовым.
- С Леней мы встретились на пробах фильма «Грачи». Вместе с режиссером Константином Ершовым, который души не чаял в Филатове, мы долго его ждали, а Леня был все время занят. Появившись, он сразу извинился: «Театр, самолет, такое дело». Когда мы снимались в Сухуми, он подошел ко мне и сказал: «Что-то мне одному скучно. Давай жить в одном номере». Я согласился. Тогда мы с ним и подружились.
Именно Филатов настоял на том, чтобы я сам озвучивал своего персонажа в «Грачах». Ведь из-за моего украинского акцента с этим были проблемы. Сижу как-то у себя в театре и думаю: «Обещали позвонить 12 мая, уже 25-е. Наверное, взяли для дубляжа другого актера». Вдруг звонок: «Срочно приезжайте на озвучку фильма «Грачи». Приезжаю. Мне сразу дают текст. Записали. А потом я узнал, что Филатов, когда приехал и увидел другого актера, взятого для дубляжа, в порыве гнева выдал: «Вы что, ох… ели все? Ну и что, что у него плохое произношение? У его персонажа отец был с Украины! Короче, или Слава сам озвучивает своего героя, или и я не буду озвучивать себя!»
До самой смерти Лени наши отношения оставались хорошими. На мой юбилей он прислал телеграмму с поздравлениями, не забыл, хотя тогда уже был очень серьезно болен…