48-летняя Людмила Навозняк не предполагала, через какое испытание ей придется пройти, чтобы спасти младшего сына
Начальник Купычевского почтового отделения Турийского района Волынской области Людмила Навозняк вместе с мужем вырастили двух сыновей. Оба уже женаты. Казалось, все волнения, связанные с болезнями детей, их учебой в школе, выбором жизненного пути, остались позади. Однако женщина и не предполагала, какое испытание ей придется пройти, чтобы спасти младшего Васю.
— Когда началась война и Васю мобилизовали с первой волной, я перестала спать по ночам, — признается 48-летняя Людмила Навозняк. — В нашем селе восемь ребят ушли на фронт, вскоре один вернулся — раненый. Молила Бога, чтобы мой сынок остался цел. Из рук не выпускала мобильный, даже когда спала, боялась пропустить звонок от него. Вася уверял по телефону, что с ним все в порядке, просил не беспокоиться. Но как тут не беспокоиться, если наших парней каждый день убивают. Поэтому однажды попросила: «Вася, если нет времени сказать хоть пару слов, просто набери номер, чтобы пошел вызов — это будет означать, что ты жив».
Как-то сын настолько устал после наряда, что уснул, едва сдав дежурство. Не дождавшись звонка, я чуть с ума не сошла от волнений. А когда спустя время Вася позвонил и извинился, заявила ему: «Не будешь звонить — найду тебя в Донецке». Тогда даже представить себе не могла, что мои слова станут пророческими.
Боец 51-й отдельной механизированной бригады Василий Навозняк исправно звонил родным. Но однажды его телефон умолк.
— Помню, 24 августа смотрела по телевизору торжественный парад ко Дню независимости в Киеве, — продолжает Людмила Степановна. — Неожиданно позвонил сынок. Раньше, разговаривая с ним, я никогда не слышала в трубке выстрелов, а тут отчетливо раздавались громкие «бухающие» звуки. Сын сказал, что с ним все хорошо, что перезвонит, и… связь оборвалась. Прошел день, другой, третий. Позже узнала, что 51-ю бригаду разбомбили под Амвросиевкой — как раз в то время, когда шел парад на Крещатике.
На пятый день получила от сына sms-ку: «У нас все спокойно, жив-здоров. Связь плохая». Я вздохнула с облегчением: живой! Только не поверила тому, что «все хорошо». Судя по новостям, на востоке было, наоборот, очень неспокойно. Хотела позвонить, но телефон Васи был «вне зоны». На второй день снова пришло sms-сообщение, и опять дозвониться невозможно. Пишу: «Где ты?» Он отвечает: «В стране подсолнухов».
Я внимательно следила за новостями, обращалась во все инстанции, чтобы хоть что-то узнать о судьбе бойцов 51-й бригады и выяснить, где мой сын. В это время от Васи шли одни и те же короткие sms-ки, уведомляющие — «все хорошо».
Помог случай. В автобусе разговорилась с девушкой из соседнего села, ее брат служил вместе с Васей. Она сообщила, что в бригаде много погибших и пленных. Часть ребят и сейчас находятся на территории, контролируемой «дэнээровцами», и пробиваются к своим. Я догадалась, что Вася ищет способ выбраться из окружения. Написала сыну, что еду к нему. Он просил этого не делать. Я ответила: «Еду в любом случае, если хочешь помочь матери, укажи хоть какие-нибудь координаты».
Рано утром сын, наконец, позвонил. Перед тем, как у него окончательно разрядился телефон, он успел назвать село Зеркальное, в котором находится, и объяснить, что вместе с еще двумя бойцами скрывается в заброшенной хате, из которой видны корпуса какого-то завода. Сын сказал, что без товарищей не уйдет.
С сыном-то я договорилась, но как проникнуть на территорию, на которой идет война?! Да еще вывезти оттуда троих бойцов украинской армии! Стала искать людей, которые согласились бы мне помочь. Однако большинство советовали ожидать «коридор», через который, дескать, пропустят всех попавших в окружение. Хотя уже было известно, что в таких «коридорах» наши колонны расстреливают подчистую. А от некоторых слышала: «Какой дурак туда поедет, там же настоящий ад». В итоге решила, что отправлюсь на Донбасс одна.
Очень признательна односельчанке Наталье Прокопчук, которая в последний момент по Интернету разыскала волонтеров, готовых подсказать, как мне действовать. За час до поезда сказала родным и коллегам по работе, что направляюсь в Донецк. На «охи-ахи» ни у кого из нас не было времени. Поэтому, пока муж собирал сумку, я быстро одевалась, затем коллега на машине отвезла меня на вокзал. Здесь меня уже ожидали волонтеры Галя и Оля, которые везли одежду для восьми только что освободившихся из плена бойцов 51-й бригады. В Харькове на вокзале я видела этих ребят, показала фото сына, они узнали моего мальчика. Однако что случилось с Васей, не знали.
Из Харькова в Донецк отправилась частным микроавтобусом. В салоне было с десяток пассажиров. Ехали всю ночь, документы у нас проверяли на каждом блокпосту. Если наши солдаты молча изучали паспорт, то на оккупированной территории боевикам нужно было всякий раз рассказывать, с какой целью направляюсь в Донецк. Волонтеры сочинили мне легенду, мол, я еду к тете в Шахтерск на поселение. У меня действительно там проживает тетка, и если бы террористы захотели проверить мои слова, то они бы подтвердились. Но главный образом пройти «дэнээровские» блокпосты помогло место моего рождения, указанное в паспорте: Россия, Челябинская область (в свое время мама там работала, а я даже успела закончить младшие классы). Кто бы мог подумать, что это мне пригодится! Общалась с террористами, понятно, только на русском языке.
В Донецке поселилась на квартире, где пробыла двое суток. Узнала, что «дэнээровцы» проверяют документы даже в троллейбусах. Что существует комендантский час: с 23 часов до 5 утра на улицу выходить без спецпропуска запрещено. Слышала звуки канонады. Жила совершенно бесплатно, добрые люди даже кормили меня. Тем временем волонтеры вели переговоры с ополченцами, чтобы я смогла забрать сына, если его найду. Кроме того, они договорились с супругами из Харцызска, которые согласились отвезти меня своей машиной в Зеркальное.
Когда приехали в село, я отправилась искать сына. Шла по улицам, звала Васю, плакала. За селом, в поле, обнаружила наш разбитый блокпост, принялась обследовать его в надежде найти хоть какую-нибудь Васину вещицу. Увы, безрезультатно. От отчаяния я упала на колени и горько расплакалась. А потом поднялась и побрела, не понимая, куда иду. Оказалось, впереди… минное поле. В последний момент меня остановили местные жители. Намеками добрые люди подсказали, в каком доме следует искать сыночка.
Василий прятался на чердаке заброшенного дома. Когда парень увидел маму, то вышел к ней один. Думал, если его возьмут в плен, то хоть товарищи не пострадают.
— Лицо у Васи было серое, он сильно исхудал, — вспоминает Людмила Навозняк. — «Я же говорила, что найду тебя в Донецке», — сказала ему и обняла. Мы расплакались. Сын подал сигнал, и из укрытия вышли еще двое ребят.
Парень рассказал, что ему с товарищами пришлось пережить.
— На оккупированной территории мы прятались с 24 августа по 14 сентября, — говорит 27-летний боец 51-й отдельной механизированной бригады Василий Навозняк. — В День независимости «Грады» нещадно поливали нас огнем. Сгорело большинство техники и боеприпасов. Ночь пересидели в погребе, а утром снова начался обстрел. Услышали стрелковое оружие, подумали, что это свои, и выскочили из погреба. Когда увидели российские танки, то не поверили своим глазам. Смотрю, местный житель руками показывает, мол, прячьтесь. Мы снова спустились в погреб, затем перебрались на чердак заброшенного дома. Пытались прорваться к своим, но каждый раз нарывались на чеченцев или российских военных. Боевики минировали поля, часто стреляли по кустам. Уже дома узнал, что моих однополчан, тоже намеревавшихся выйти из окружения, террористы обнаружили и взяли в плен.
Четыре дня мы сидели без еды, воду пили из пруда, который был в 400 метрах от дома. На огородах находили кабачки, грызли их сырыми. Однажды ночью осмелились постучаться в соседскую хату. Хозяйка нас накормила, а затем приносила еду в условленное место. Пусть Бог благословит эту женщину.
У нас было несколько мобильных телефонов. Для того, чтобы экономить заряд батарей, включали их периодически. Сдаваться в плен мы не собирались. Патронов у нас не было, зато держали при себе гранату. В случае чего решили все вместе погибнуть.
Мать и сын воссоединились, но еще нужно было добраться домой.
— Мы сели в машину и поехали из села, — продолжает Людмила Степановна. — Через несколько километров наткнулись на «дэнээровский» блокпост. Боевики были пьяные. Узнав, кто мы, стали обзывать «укропами», «фашистами» и «хунтой». Кричали, что скоро завоюют не только Киев, но даже Львов. В их сопровождении нас повезли в Старобешево. Там передали чеченцам-«кадыровцам». Допрашивали строго, но не били. Один из боевиков с сарказмом заметил: с документами, дескать, все в порядке, можете отправляться в Донецк… на расстрел. У меня ноги так и подкосились. Думаю, вот сделала мама доброе дело — лично привезла своего сына на расстрел, а заодно и двух чужих детей. Лучше бы они и дальше прятались, зато были бы живы.
Супругов, которые нас привезли, согласились отпустить, но машину отобрали. Пока они выясняли отношения, я отпросилась в туалет. Там позвонила по мобильному телефону в Харьков волонтерам, которые вели переговоры об освобождении моего сына, объяснила ситуацию. Когда вернулась, вижу, «кадыровцы» суетятся, звонят куда-то, советуются. Наконец, нам объявили: «Ладно, черт с вами. Убирайтесь отсюда, только в следующий раз не попадайтесь».
После этого мы поехали в Иловайск. Ребята пошли к начальству, доложили, что с ними произошло. Им оформили официальный отпуск и отпустили домой. И мы отправились в Харьков, затем в Ковель. Считали километры, которые приближали нас к родному селу.
— Что первое попросил сын дома? — интересуюсь у женщины.
— Молоко, — отвечает Людмила Степановна. — Он пил, а я глаз не могла от него отвести, радовалась, что он дома.
— Вашему мужеству и выдержке можно позавидовать…
— Только спустя неделю у меня стали дрожать руки, — признается мама. — Осознала, что на самом деле со всеми нами могло произойти. Оглядываясь назад, понимаю, что случилось настоящее чудо: мне удалось найти сына, благополучно добраться домой, да еще спасти двух чужих детей. Правда, это путешествие не прошло бесследно. Ребята сразу угодили в госпиталь восстанавливать здоровье, а у меня прихватило сердце.
На днях Василий Навозняк снова едет в зону АТО. Женщина признается, что готова в случае необходимости опять отправиться ради него в пекло.
— Я обращаюсь ко всем русским матерям! — взывает Людмила Навозняк. — Если мой сын защищает свою землю, то ваши ведь выступают в роли оккупантов. Их смерть никому не нужна. Отправляйтесь в Украину, заберите своих детей домой, увезите их с войны…