Разговор о дефолте обычно сразу наталкивается на ассоциацию: «О, этот вольный латино-американский мир…» Но мы отойдем от повествования классических учебников экономики. И сосредоточимся на дефолтах с дополнительной «политической» и прочей уникальной окраской
Начнем с ленинского «революционного дефолта». Предыстория его была такова. Царская Россия была далеко не главной воюющей стороной в Первой мировой войне. Основные события как раз разворачивались в Западной Европе. И «сердечному союзу» («Антанте») был ох как необходим дополнительный восточный фронт. Поставки вооружения и денежные кредиты позволяли поддерживать Россию «воюющей стороной». Когда же эта сторона все же не выдержала и рухнула, Ленин в полном соответствии со своими политическими предупреждениями заявил: «Война была империалистической и грабительской, а потому по денежным займам, привлеченным для ее ведения, мы ничего не должны». Западные страны, как водится, обиделись. И все 20-е годы грозно махали кулаком. А потом наступила «великая экономическая депрессия» и все, погрузившиеся в нее, решили, что с вопросом долгов можно повременить. Более того, в 30-х годах американцы с советским правительством достраивали ДнепроГЭС, который немцы спланировали еще для царской России.
А в это время на западные державы свалилась еще и другая напасть. По итогам Первой мировой войны страны-победительницы единогласно признали Германию «виновной» и, по условиям Версальского мира, наложили непосильную контрибуцию (возмещение экономического ущерба). В 1933 году в том числе и эта «показательная порка» привела к власти радикального Гитлера. В надежде «задобрить» фюрера Германии списали долги, а некоторые соседи даже демонстрировали готовность вернуть немцам их контрибуционные платежи в удвоенном размере. Однако на дальнейшие намерения Гитлера это уже не повлияло.
А дальше была Вторая мировая война. Во время которой президент США Рузвельт для военного взаимодействия сторон предложил принцип так называемого ленд-лиза. Он предусматривал, что страна, которой грозит агрессор и которая не имеет достаточных финансов для вооружения, может одолжить недостающее у других государств, а после завершения конфликта военная техника и вооружение возвращаются.
Первоначально основным получателем такой помощи рассматривалась Великобритания. Контакты с Советским Союзом у США налаживались очень тяжело. Но после резкого заявления английского премьер-министра Уинстона Черчилля: «Если бы Гитлер вторгся в ад, я бы, как минимум, постарался дать дьяволу хорошую рекомендацию», — процесс американского военного сотрудничества распространился и на СССР. Москве дали несколько кредитных траншей на покупку вооружения и техники. Некоторые из них были беспроцентными, а к концу войны предоставлялись на 50 лет под 2 процента годовых. В общем, из поверженной Германии советские войска гордо возвращались на «Студебекерах», «Доджах» и «Виллисах», которые предстояло вернуть или оплатить. За техникой из США начали прибывать корабли, а советские специалисты принялись готовить трофеи к сдаче. Где подкрашивать, где ремонтировать. Каково же было их удивление, когда перед погрузкой на пароход они увидели огромный пресс для металлолома, который «готовил» машины к дальнейшей переплавке. После такого «разбазаривания добра» процесс возврата техники был остановлен. Дескать, самим нужнее. Оставшуюся часть оплатили деньгами. Но спустя десятилетия оказалось, что СССР остался должен по ленд-лизу около 100 миллионов долларов. Они «зависли» после того, как в 1972 году в США, борясь с нарушением прав человека в Советском Союзе, приняли «поправку Джексона-Вэника», ограничивающую взаимную торговлю в области высоких технологий. СССР тогда обиделся и приостановил платежи по ленд-лизу.
Кстати, США тоже не избежали дефолта. Был такой период в международном валютном обращении — «золотой паритет валют». Согласно установленных после второй мировой войны правил, каждая страна обязывалась по первому требованию обменивать свои денежные знаки на их золотой эквивалент. Можно даже сказать, что денежные знаки в этот период служили долговыми расписками государства, обеспечивающего их золотое наполнение. И была в это время история послевоенного восстановления Европы. Популярная у нас сегодня под названием «план Маршалла». В рамках этого плана США предоставили всем европейским послевоенным странам кредиты — для оживления торгового сотрудничества. Разумеется, в долларах США. Таким образом Соединенные Штаты непомерно раздули свои финансовые возможности. А Европа потихоньку восстанавливалась, переходила на прямые двусторонние отношения между странами и валютами. Так случилось, что высвободившихся американских долларов образовалось необыкновенное множество. И реальность «золотого паритета» первым поставил под сомнение французский президент Шарль де Голль: он совершил показательный визит в США на судне, набитом долларами. И попросил их обменять на золото. После чего мир вынужденно вступил в переговоры о новом мировом валютном порядке с «плавающими курсами валют». Уже без прямого золотого обеспечения.
Следующим грандиозным государственным дефолтом был отказ распадающегося СССР рассчитаться по своим внутренним долгам, то есть возвращать гражданам вклады в «Сбербанке» и погашать облигации государственного внутреннего займа. Все это перешло в наследство постсоветским странам, но по воле «юридической казуистики» так и не стало «государственным долгом». Когда в 1996—1997 годах украинский парламент верстал Закон «О госгарантиях возобновления сбережений граждан Украины», он в последний момент убрал из него четвертую статью о признании долга государственным. Вместо «сберегательных» счетов вкладчикам открыли «компенсационные». Это показательное словоблудие позволяет и государству, и «Ощадбанку» не считать долг своим. Не выделять под него финансового обеспечения, не индексировать его, и в тоже время растягивать срок выплаты до бесконечности.
Унаследовавшее же руины СССР российское правительство Бурбулиса-Гайдара осенью 1991 года поставило мировое сообщество перед проблемой: мы не можем больше обслуживать внешний долг Советского Союза. Или соглашаетесь на отсрочку платежей, или объявляем односторонний дефолт. После этого почти десятилетие все с многозначительным видом «таинственной посвященности» употребляли понятия «лондонский клуб кредиторов» и «парижский клуб кредиторов». А потом, на рубеже веков, поднялись цены на нефть, и Россия, пережившая в 1998 году еще один дефолт, часть советских долгов таки выплатила.
В это время дефолт накрыл еще одну революционную страну — Аргентина в одностороннем порядке (то есть без переговоров с инвесторами) объявила о готовности заплатить за свои долги всего лишь четверть их стоимости. Остальное назвала «спекулятивным» и «незаконно начисленным» долгом. Стоит отметить, что Аргентина в 2004 году фактически объявила войну «программе оздоровления экономики» от МВФ. Но самое интересное, что множество частных инвесторов сдержанно поддержало подобное «долговое решение». Желая при этом получить хоть что-то. И даже более того, «спекулятивный капитал» достаточно быстро простил и забыл такое вызывающее поведение. К моменту следующего финансового кризиса 2008 года пояснение оказалось простое: «В мире накопилось слишком много спекулятивных денег. Вот они и шарахаются из стороны в сторону в поисках своего хоть сколь-нибудь выгодного применения».
Ну и наконец, наш маленький дефолт. В одном из последних интервью неоднократный отечественный министр финансов Виктор Пинзенык как бы между делом упомянул, что «в 2000 году Украина фактически пережила дефолт. Технический дефолт. Долги нам никто не списал. Просто расписали на более поздние сроки уплаты. Но это не главное. Главное, что тогда ситуация вынудила принять бездефицитный бюджет. Бюджет был принят даже с профицитом. И год был закончен с профицитом. Таким образом была принципиально ликвидирована причина долгов. И как бы это ни было сложно, необходимые решения тогда были приняты». Чего он совершенно не может сказать о текущей ситуации. Ибо интервью озаглавлено: «Закон о бюджете есть, но бюджета самого нет».
Как полагают экономисты, дефолт — это не начало и не конец. Это всего лишь промежуточный этап процесса. Фиксация самого факта невозможности заплатить по долгам. И начало новых переговоров: о фактическом банкротстве, о списании долга или о распределении платежей на будущий период. И тут наступает возможность для множества вариантов таинственных решений. Особенно в области «государственного долга».
Начнем с того, что сам отец экономической науки Адам Смит в свое время писал: «Когда государственный долг накапливается до соответствующего уровня, лишь в отдельных случаях он честно и полностью погашается. Чаще все развивается по пути процедуры банкротства — иногда признаваемого открыто, но чаще просто путем фиктивной оплаты». Важно, что в данном случае речь идет не столько о внешнем долге государства (тогда отказ от подобных платежей нередко грозил войной), сколько о внутреннем государственном долге перед своими согражданами. Именно эти обязательства государству проще всего «перенести», «простить» или вообще покрыть за счет эмиссии-инфляции. То есть гиперинфляция — это всего лишь одна из возможных форм внутреннего дефолта в расчетах государства со своими гражданами. Это мы неоднократно переживали и потому с этим хорошо знакомы.
Однако отсюда происходят и нынешние «шапкозакидательские настроения» по отношению к долгу внешнему. Дескать, пусть нашего «суверенного дефолта» боятся в большей мере сами «международные спекулянты». Вот не заплатим вам по долгам и вместо этого используем эти ресурсы для социальных выплат! Наши деньги должны в первую очередь работать на благо собственной экономики! Да и экономика, собственно говоря, обойдется! Мы должны защитить только неимущих. Остальные знали, на что шли, «вкладываясь в дело».
В политике государства главное ведь на самом деле что: вовремя платить пенсии, зарплаты и социальные пособия… Ну, состоится обвал финансового рейтинга страны, рост стоимости внешних заимствований, курс валют подскочит. Но как там сейчас в России говорят: «А зачем вам доллар? Вы же и так живете в самой патриотичной в мире стране… Покупайте отечественное за национальную валюту. Ну да, присутствует развал взаиморасчетов, отсутствие инвестиций в бизнес-среду… Но вам то что с этого, рядовые сограждане?» Совершенно верно, рядовые граждане внешний «суверенный дефолт» ощутят в последнюю очередь. Когда все остальное будет уже «лежать». По отечественной схеме развития ситуации: «Да что нам дальнейшее понижение кредитного рейтинга страны? Ведь нам кроме МВФ и Евросоюза давно денег никто и так не дает. Разве что «благотворительно помогает»…
Уже традиционными стали обвинения в отношении политики МВФ, что «путем искусственного поддержания курса национальной валюты в экономике падающей страны он дает возможность выйти без потерь частным инвесторам и таким образом переводит их долги в статус государственных». Действительно, дефолт целого ряда коммерческих структур, которые заимствовали напрямую, никогда не принесет таких катастрофических последствий для страны, как дефолт по прямым государственным обязательствам. Для компаний — это тяжелейшее потрясение, но для страны — не трагедия. А вот после того, как долг переносится на государство, начинается совершенно другая история. Потому что государство разносторонне и по нынешним временам почти нерушимо. Ему крайне сложно объявить себя полным банкротом. Остается надеяться на текущий сбор налогов. Причем не всегда добираясь до исходных должников.
Сегодня на наших глазах развивается очередное международное выяснение отношений такого рода. Новейшим проводником «рациональной политики дефолта» вот-вот грозится стать Греция. Победившая на парламентских выборах радикальная левая партия «Сириза» уверенно заявляет, что «долги (страны ЕС и МВФ заняли этой стране в общей сложности 240 миллиардов евро) на Грецию навешены незаслуженно» и «надо бы вообще разобраться, кто кому и за что тут в большей мере должен». Стоит отметить, что в одностороннем порядке оспаривать долги МВФ или Евросоюзу решались немногие страны. А точнее — «несостоявшиеся демократии»: Аргентина, Либерия, Судан… Ибо разрыв отношений со «столпами» финансового мира грозит явными политическими последствиями. Вплоть до полного исключения из «развитого» и даже «развивающегося» мира…
И все же нынешнее «левацкое» греческое напоминание, что давить на государственный долг — нехорошо, можно считать моментом истины. Ведь долг страны опасен прежде всего тем, что изначально формируется «в частном порядке», а расписывать его приходится «на всех» сограждан.