Ровно 25 лет назад в Киеве прощались с Владимиром Щербицким, руководившим советской Украиной почти 17 лет
Владимир Васильевич Щербицкий руководил Украиной в составе ССCР семнадцать лет, сам подал в отставку и не дожил до 72-летия всего один день. По роковому стечению обстоятельств 17 февраля 1990 года, в день рождения, он должен был докладывать в Верховном Совете о событиях, связанных с аварией на Чернобыльской АЭС и о своих действиях после катастрофы. Возможно, во многом по этой причине обстоятельства смерти Щербицкого окутаны слухами и тайной.
Владимир Щербицкий был противоречивой, сложной, но, безусловно, очень сильной политической фигурой и личностью. Каким запомнили Владимира Васильевича те, кто работал с ним длительное время? «ФАКТЫ» поговорили о первом секретаре ЦК КПУ с главным специалистом дипломатического протокола Галиной Науменко и ветераном Федерации футбола Украины, другом семьи Щербицких Борисом Воскресенским.
— Когда умер Щербицкий, его жена Рада Гавриловна очень сильно плакала, буквально кричала… Она была уверена, что Владимиру Васильевичу помогли уйти из жизни, — вспоминает Галина Науменко, бывший главный протоколист МИД, статс-дама Шведского королевского двора.
— У Владимира Васильевича были враги?
— Конечно. Например, те члены политбюро, которым не нравилось, что он не марионетка Кремля. Опасались его ума и политической силы. Суслов (секретарь по идеологии ЦК КПСС. — Ред.) негласно приставил к Щербицкому человека, который присматривал за ним и обо всем докладывал в Москву.
— Каким вы запомнили первого секретаря ЦК КПУ?
— Это был человек, с которым очень комфортно работалось. Владимир Васильевич никогда не кричал, умел держать себя в руках, уважал собеседника, требования протокола и был политически грамотным. Он хорошо знал законы номенклатурной жизни, чувствовал тонкости. Был человеком закрытым, много молчал и все время анализировал ситуацию. Практически не давал интервью. Кроме того, на него приятно было смотреть: идеальная осанка, манера держаться. Не было такого, чтобы его кто-то ставил на место. Помню еще, что у ВВ (так его называли между собой партчиновники) был список всех сотрудников ЦК и он всех их обязательно поздравлял с днем рождения.
Известно, что при Щербицком население Украины выросло на девять миллионов, а урожаи зерна достигли рекордных показателей — 51 миллион тонн в год (это больше тонны на человека). Кроме того, сильно укрепилась Академия наук, развивались технологии, со всего мира в Украину приезжали, например, учиться сварке металлоконструкций для возведения мостов. Каждое государство вносит в ООН определенную плату за членство, а вот Украина благодаря обучению сварщиков от нее была освобождена. Помню, наши специалисты, в свою очередь, ездили в Германию перенимать опыт строительства дорог. Развитие и обновление страны шли полным ходом.
Щербицкого уважали и ценили в мире. Представьте: когда нужно было передать важную секретную информацию Москве, представители зарубежных организаций нередко сначала приезжали в Киев к Щербицкому. Мир доверял ВВ дела особой важности вплоть до прихода к власти Горбачева.
О компетентности Владимира Васильевича с почтением отзывался президент США Рональд Рейган. А король Швеции однажды у трапа самолета даже попросил у меня разрешения сказать ему комплимент. Признался Щербицкому: «Вы — один из мудрейших политиков, о котором говорит Европа». И подарил Киеву дом, то есть передал проект, материалы и взял на себя расходы по строительству здания. Этот дом возвели на Крещатике, и я до сих пор в нем живу благодаря просьбе короля Швеции выделить мне квартиру в новостройке.
— Вы немало времени проводили с Радой Гавриловной. Чем она отличалась от других первых леди?
— Скромностью. Рада Гавриловна всегда держалась с достоинством. Что касается внешнего вида… Если у нее была шуба из каракульчи, то выглядела она так, словно ее сшили в Париже. Когда мы встречали короля Швеции, Рада Гавриловна надела крепдешиновое платье (в мелкий голубой цветочек) и пальто из такой же ткани. Такие «двойки» часто носит королева Великобритании Елизавета II — это очень изысканно.
После смерти мужа Рада Гавриловна съехала со служебной квартиры по первому же требованию партии, а новую даже не попросила! Осталась без всех привилегий и практически без пенсии. Вот что такое настоящее достоинство.
…С какой только стороны не подбирались к этой семье. Помню, как Рада Гавриловна переживала за сына Валеру. Как трудно было ей, когда в подростковом возрасте он попал в компанию людей, стремившихся благодаря «полезному» знакомству получить для себя некие блага.
— А какой была позиция Щербицкого по украинскому вопросу? Некоторые историки утверждали, что после украинофила Шелеста пришел русофил Щербицкий, который, дескать, жестко контролировал национальное движение, закрывал украинские школы…
— С национализмом в то время боролись не только в Украине, это касалось всех республик. Но я не помню, чтобы закрыли хоть одно общеобразовательное учреждение, хотя некоторые украинские школы действительно переформатировали, и с учетом профильного языка их стали называть французскими, китайскими и так далее. Но украинский язык не притесняли — до 1965 года Владимир Щербицкий и сам часто говорил по-украински.
К примеру, ректор Киевского государственного университета имени Тараса Шевченко Виктор Скопенко разговаривал на украинском языке. Когда к нам приезжала премьер-министр Индии Индира Ганди я попросила его перейти на русский, чтобы облегчить работу переводчика, но ректор отказался. Это было его право.
— Украинский вопрос всегда был болезненным, — рассказывает Борис Воскресенский, ветеран Федерации футбола Украины и близкий друг семьи Щербицких. — ВВ Украину любил, но сверху, из Москвы, насаждалось, что украинский язык — второсортный, чуть ли не холопский.
*Слева направо: Борис Воскресенский с Радой Щербицкой и председателем президиума Верховного Совета УССР Валентиной Шевченко
Владимир Васильевич понимал, что идти на открытый конфликт с центральным, высшим руководством может быть весьма опасно для карьеры. Можно было и партбилет положить на стол — а он ведь жил своей работой, не мог без нее!
— Борис Михайлович, вы один из немногих, кто остался преданным семье Щербицких даже после ухода из жизни Владимира Васильевича. Чем вам дорога эта семья?
— Я эту семью всегда буду боготворить — за порядочность, достоинство. Ведь Щербицкие жили для других, ради высокой цели. У ВВ было выражение: «Что подумают люди?» Когда, например, его просили помочь кому-либо из «своих», он отказывал именно с этой формулировкой. Кого сейчас волнует, что подумают другие об их поступках?..
ВВ все время проводил на работе, поэтому я больше контактировал с его семьей, чем с ним. Разве что когда они жили в Межигорье, удавалось встречаться чаще. Кстати, насчет Межигорья… Партийные дачи в то время были гораздо скромнее хором, которые воздвиг себе Янукович. А вот «прославленные» пеньки были установлены именно при Щербицком! Как декоративный элемент.
…Ни разу не слышал от него ни крика, ни нотаций, он и детей своих воспитывал больше строгим взглядом. В семье ВВ оберегали, лишних вопросов не задавали, просьбами не докучали. Был случай, когда его сын Валера предложил мне за компанию подъехать к горкому партии, чтобы кому-то помочь. Я вопросов не задавал и Валеру отвез. А позже оказалось, что Валера там просил выделить для кого-то машину. Когда ВВ об этом узнал, пригрозил секретарю горкома, чтобы это было в первый и последний раз — иначе исключит из партии.
Лично для себя я никогда ничего не просил. Хотя подозреваю, что получил квартиру не без участия ВВ. Для меня самым важным было то, что я был допущен в эту семью. Достаточно было один раз ошибиться и — все, попросили бы уйти.
Там, где дело касалось пользы страны, а не личных интересов, Щербицкий помогал и способствовал без всяких просьб. Под Олимпиаду-1980 выделялись государственные деньги, и мы на часть этих средств начали строить гостиницу «Спорт»: загнали в сваи 900 тысяч рублей. Чтобы вы понимали, 129-квартирный жилой дом стоил тогда 722 тысячи. Олимпиада прошла, мы стали подсчитывать убытки и поняли, что достроить гостиницу пока нереально. Забор вокруг стройки простоял четыре года. Пока однажды ВВ не приехал на футбол и не увидел меня в момент принятия решения: что дальше делать с объектом? Щербицкий спросил, чем я расстроен, и я прямо ответил, что, мол, так и так, говорят, что нельзя гостиницу строить, потому что с верхних этажей видно «правительственный дворик» на стадионе. «Кто это такой умный? — возмутился Владимир Васильевич. — Может, вообще все окна забить там, где я езжу?» И объект включили в список двадцати особо важных строек республики. Причем, если Институт гражданской авиации строили 21 год, а здание Научной библиотеки имени Владимира Вернадского — 19 лет, то гостиницу нашу возвели тогда всего за четыре года. С ее верхних этажей действительно виден «правительственный дворик».
Семья Щербицких мне очень дорога. К сожалению, многие ее члены живы теперь только в моей памяти. У Валеры были очень искренние отношения с женой Леной. Помню, как он пригласил ее в кафе и Лена пришла на свидание в коричневой форме и белом переднике! Это было смешно и трогательно одновременно. До свадьбы они обитали у меня, и «курс молодого бойца» проходили тоже у меня… В этой семье все уважали и любили друг друга.
— Правда, что Щербицкий записывал в блокнот результаты всех матчей с участием «Динамо»?
— Правда. Футбол он очень любил. Когда приходил на стадион, за ним тут же являлись все 16 членов политбюро. А когда Щербицкий на трибунах отсутствовал, членов политбюро как ветром сдувало. От силы пятеро приходило.
У ВВ был личный врач Юрий Павлович. Он болел за «Спартак». Так вот, у них была забава: наутро после проигрыша «Спартака» Владимир Васильевич спрашивал у врача: «Не знаешь случайно, как там „Спартак“ вчера сыграл?» А когда «Динамо» проигрывало, над Щербицким так же подшучивал его доктор.
Он и хоккей любил, просто на матчи не ходил. И вот почему. Раз на хоккее его любимый «Сокол» проигрывал со счетом 0:3, и ВВ не выдержал, встал и направился к выходу. Дескать, я невезучий, не стоит мне приходить на игру. И как только он ушел — «Сокол» выиграл! С тех пор ВВ окончательно поверил в своею невезучесть для хоккея и смотрел его только по телевизору. А когда «болел», то очень много курил. Переживал… А мы «стреляли» у него дефицитные в то время сигареты «Кэмэл».
Годы идут, но хорошее из памяти не стирается. Какие-то интересные моменты, а также общее сильное впечатление о ярком, неординарном человеке. Когда он докладывал на партийном съезде об урожаях, на его глазах были слезы. Ведь он своим трудом всего добился — тем, что днями носился по полям, по селам, встречался с людьми. Выяснял, чего не хватает, что сделать, чтобы улучшить результаты.
Оклеветать при нем человека было очень опасно, такое пресекалось строжайшим образом — каждый должен отвечать за свои слова. ВВ руководствовался принципом: хороший работник тот, у предприятия которого высокие показатели. Я знал одного директора завода, который каждый день приходил на работу часа на два, но на предприятии дела шли хорошо, нормы выполнялись. И вот на него жалобу накатали… Так из партии исключили того, кто накатал жалобу. Понимаете?
В годовщину смерти Щербицкого мы, старые друзья и коллеги, без звонков и приглашений собираемся в 12.00 на месте захоронения на Байковом кладбище. Там всегда свежие цветы, и не только те, что мы оставляем. То есть люди помнят, благодарны. Это очень приятно.
…Столько версий было насчет его смерти, говорили даже о самоубийстве. Но это все байки! Не мог человек такой силы воли наложить на себя руки. Да, история с Чернобылем сильно его подкосила. Многие налетели на него тогда, как коршуны. Но ведь это Горбачев настоял на проведении первомайского парада, не понимая, насколько это рискованно и опасно, пригрозил, что заберет партбилет, если ВВ ослушается. Это был самый драматический момент. Но Щербицкий не сбежал, семью из города не вывез, все были в Киеве и в день парада, и позже. Возможно ли такое сейчас?