Год назад, когда «Беркут» проводил зачистки Майдана, а снайперы расстреливали Небесную сотню, диакон и звонарь Михайловского Златоверхого монастыря Иван Сидор бил в набат, призывая людей объединиться и прийти на помощь активистам
Колокольный звон, который раздался в час ночи 11 декабря 2013 года с колокольни Михайловского монастыря, забыть невозможно. О том, что началась зачистка Майдана, сам диакон Иван Сидор не знал: ведь в богословской академии, где он тогда учился, в одиннадцать вечера уже дали отбой. Телевизора или радио в корпусе общежития не было, и студенты даже не подозревали, что на центральной площади страны силовики избивают и ранят людей. После полуночи отца Ивана разбудил телефонный звонок. Незнакомая женщина, рыдая, умоляла его встать и пойти звонить в колокола, потому что на Майдане начался штурм. Тут же раздался звонок с другого номера, потом еще с одного… За ночь диакон принял более сотни звонков со всех уголков Украины, а также из Италии, США, Канады.
— Люди словно сговорились, — вспоминает события той ночи 25-летний диакон Иван Сидор. — Они звонили один за другим и просили меня бить в колокола. Я не знал, что именно случилось, но понял, что должен сделать то, о чем меня просят. Получил благословение у наместника монастыря игумена Агапита и побежал на колокольню. Как бить в набат, не знал, ведь последний раз такое происходило в 1240 году, когда под Киевом стояла татаро-монгольская орда. Но постарался вложить в перезвон всю душу и звонил так сильно и так долго, чтобы весь город услышал и пришел на Майдан.
— В Михайловский Златоверхий монастырь я впервые попал еще ребенком, когда приехал на экскурсию в Киев вместе с одноклассниками из Горохова Волынской области, — рассказывает отец Иван. — Помню, меня тогда поразили красота и величие города. Потом я подрос и решил пойти по стопам отца — он служит священником уже больше двадцати пяти лет. Поступил в Киевскую православную богословскую академию и с первого же курса стал ходить на колокольню Михайловского собора. Никто мне особо не объяснял, как звонить в колокола, я — самоучка. Но благовест всегда был для меня чем-то особенным. Не только потому, что мне близка музыка (все восемь лет учебы я пел в церковном хоре, а до этого окончил музыкальную школу, играл на аккордеоне и пел в ансамбле), но еще и потому, что перезвон — незаменимое лекарство для души и тела. Ведь даже ученые-атеисты сходятся во мнении, что звон колоколов имеет особую частоту звучания, которая может лечить многие болезни. Убедился в этом на себе: если раньше в холодный период года всегда лежал дома с гриппом и высоченной температурой, то за последние девять лет ничего страшнее насморка со мной не случалось.
Еще одним подтверждением целебной силы колокольного звона стала ночь с 10-го на 11 декабря 2013 года. Конечно, набат очень отличался от радостного благовеста, обычно звучащего с колокольни перед всенощным бдением или литургией. Это был быстрый, тревожный, максимально громкий звон, он не только созывал всех на Майдан, чтобы противостоять жестоким атакам «Беркута», но и успокаивал людей, вселяя в них веру, что с нами Бог.
*С первых дней противостояния на Майдане монахи Михайловского монастыря давали приют протестующим, кормили людей и оказывали первую медицинскую помощь
— Говорят, была даже группа силовиков, остановивших зачистку при звуках набата…
— Я тоже слышал об этом от людей, которые, начиная с двух часов ночи и на протяжении следующих нескольких дней, писали и звонили мне по телефону со словами благодарности за то, что поддержал их колокольным звоном, что вернул им веру в Бога и Церковь… Огромное количество незнакомцев добавили меня в друзья в социальных сетях. Писали, что я герой. Но я себя героем никогда не чувствовал — ведь в тот момент просто нельзя было поступить иначе, отвернуться, выключить телефон и пойти спать дальше. Точно так же я не мог дописывать свою кандидатскую диссертацию, хоть меня уже поджимали все сроки, когда на Майдане начали ранить и убивать активистов. Мы все шли туда, чтобы быть вместе с людьми, помогать им, молиться о них. Братия и настоятель Михайловского монастыря с самых первых дней революции решили прийти на помощь активистам. В ту ноябрьскую ночь, когда «беркутовцы» избили мирных студентов, именно наш монастырь открыл свои двери и приютил ребят. И монахи, и студенты богословской академии успокаивали и оказывали первую помощь пострадавшим. Мы перевязывали раны студентам и отпаивали их горячим чаем в монастырской трапезной.
— Когда началась зачистка Майдана 11 декабря, раненых тоже несли к нам — уже знали, что мы поможем, — продолжает отец Иван. — Когда я впервые ударил в набат, проснулся весь монастырь. Студенты и монахи вместе с медиками-волонтерами оказывали первую помощь раненым. А я всю ночь, до пяти утра, звонил в колокола. С непривычки это было невероятно сложно физически. Ведь для того, чтобы на карильоне (специальный механизм, с помощью которого приводятся в движение колокола. — Авт.) нажать клавишу, отвечающую за маленький колокол, нужно ощутимо стукнуть по ней кулаком. А чтобы привести в действие самый большой (и, соответственно, самый громкий) колокол, приходится наваливаться на клавишу всем телом. Обычный перезвон длится не больше пятнадцати минут, и даже за это время можно порядком устать. Что уж говорить о целой ночи? Я начал терять силы к концу первого часа. Хорошо, что мне на помощь пришли студенты. За четыре часа мы вшестером порвали четыре троса на колоколах! У меня успели нарасти и полопаться кровавые мозоли, стер себе руки в кровь, но боли почти не замечал. На душе было одновременно тревожно от происходящего и радостно от звона колоколов.
*"Благовест всегда был для меня чем-то особенным. Ведь перезвон — незаменимое лекарство для души и тела", — уверен диакон Иван Сидор (фото автора)
— Ваш поступок был очень смелым, учитывая напряженную ситуацию в городе в тот момент. Наверное, близкие гордились вами…
— Говорили, что гордятся. Первой я сообщил о происходящем своей жене Яне. Поднявшись на колокольню, одной рукой ударил в набат, а второй тут же написал ей sms-ку: «Звоню в колокола. Начался штурм Майдана. Включай телевизор». Она в то время была далеко — в Волынской области. С Яной мы вместе ходили в школу, это моя первая и единственная девушка, с которой мы встречались восемь лет и только два года назад поженились. Во время Евромайдана я еще был аспирантом богословской академии, жил в мужском общежитии, поэтому жену привезти с собой не мог. Она переехала в Киев только в прошлом году, когда я остался в Михайловском монастыре преподавателем и секретарем-референтом Переяслав-Хмельницкой епархии. Яна устроилась учительницей английского языка в школе, нам с ней выделили отдельную комнату в общежитии для преподавателей при монастыре. Кстати, в одном из колоколов я, еще романтичный молодой первокурсник, написал черным маркером наши имена — Ваня+Яна. Верил, что, пока они не сотрутся, с нами все будет хорошо. Недавно смотрел — надпись цела!
— Ровно год назад, 19 и 20 февраля, снайперы расстреливали Небесную сотню. Тогда на колокольне Михайловского монастыря тоже ночи напролет звонили колокола…
— К тому времени я уже не был звонарем — как раз начал проходить диаконскую практику во Владимирском соборе. Каждое утро и каждый вечер должен был ходить на службы. Но все остальное время, конечно, проводил в монастыре и вместе с братией помогал активистам чем мог. Конечно, и в набат бил, и ящики с гуманитарной помощью для активистов таскал, переносил в монастырь раненых и погибших, в том числе то обгорелое тело, которое нашли 19 февраля в Доме профсоюзов. «Скорые» в те дни на Майдан добраться не могли, поэтому тела убитых ребят мы прятали за стенами Михайловского, чтобы их было меньше видно и у людей не началась паника. Как мы сами выдержали это нервное напряжение, не знаю. Наверное, общая беда сплотила нас и заставила собрать волю в кулак. Я раньше никогда не видел убитых и искореженных трупов. Это страшное зрелище. Особенно когда ты выходишь из монастыря и видишь под стенами пять лежащих тел, а возвращаешься через несколько часов — их уже четырнадцать! Один из наших священников отслужил по ним короткую панихиду, а уже потом, когда тела были опознаны, родные привозили их к нам на отпевание. Вспоминать события тех дней больно до сих пор.
— Как вы оцениваете Революцию достоинства сейчас, год спустя?
— Я горжусь, что был причастен к этим событиям и смог в меру своих сил помочь людям, чьи смелость, самоотверженность и сила духа меня восхищают. До сих пор помню бабушку — сгорбленную, в сельской косынке и стареньком пальто, которая тяжеленным ломом проковыривала в мостовой канавки, чтобы вода из «беркутовских» водометов не застаивалась и не превращалась в лед, а стекала вниз. А ребята на баррикадах! Видя, что их товарищей убивают из снайперских винтовок, они не скрывались в панике, а бежали вперед, давать врагу отпор. Я вырос в украинской, очень патриотичной семье, но события Майдана перевернули мое отношение к собственной нации.
Теперь я понимаю, чувствую — наш народ непобедим. Единственной ошибкой стало то, что люди потом разошлись по домам и успокоились. Для них победа Майдана была чем-то сказочным, как победа Котигорошка над змеем. Мол, раз выгнали президента и сделали революцию — заживем, как в сказке. А ведь чиновники продолжают воровать и обманывать. Чтобы этого не было, мы должны в любой момент собирать Майдан и сами решать, какая власть и какие законы нам нужны.
Сейчас в Украине очень тяжелая ситуация, а единства в народе нет. Одни воюют, другие сидят по ресторанам. Это стыдно. Я хочу призвать каждого: делайте все, что в ваших силах. Не можете брать в руки оружие — становитесь волонтерами, помогайте армии деньгами. Я вот, например, очень хочу поехать на восток, но АТО — не экскурсия, где поглазеешь на военных, танки и БТРы и вернешься домой. Ребятам нужна помощь, и ехать нужно тогда, когда ты реально можешь ее оказать. Сейчас у меня огромная загрузка и в монастыре, и в богословской академии, где я преподаю четыре дисциплины. Работаю без выходных. Но когда появляется свободная минутка — занимаюсь передачей на восток посылок с гуманитарной помощью, вещами, обувью, едой. Делаю это с любовью и надеюсь, что эти посылки, как и колокольный звон в ту ночь на Майдане, принесут в души бойцов радость и веру в победу.