31-летний киевлянин, который год назад был жестоко избит за участие в акциях «Автомайдана» и две недели просидел в СИЗО, вместе с другом наладил производство удобных берцев для украинских солдат. На днях он отправляется на курсы аэроразведки
Только спустя год после событий, связанных с движением «Автомайдана», начали рассматривать дела судей, которые тогда сажали в тюрьмы людей, патрулировавших улицы, протестовавших возле домов известных политиков и призывавших украинцев поддерживать Майдан. В конце января 2014 года возле столичного Дома офицеров силовики остановили колонну машин, жестоко избили водителей, а затем их арестовали. Среди пострадавших был киевлянин Александр Кравцов. Многим запомнилась фотография: во время суда хрупкая женщина — детская писательница Олеся Мамчич — нежно держит за руки своего супруга, находящегося в железной клетке. Александр две недели провел в тюрьме, хотя не был виновен. Но это только закалило его характер.
*"После суда адвокат отдал мне обручальное кольцо мужа, — вспоминает жена Александра Олеся Мамчич. — Проглотив подступивший к горлу комок, я надела кольцо на палец и решила: буду бороться за нас двоих". Этот снимок сделан в зале суда год назад
За время, минувшее с тех событий, «автомайдановец» не раз бывал в зоне АТО и наладил производство добротной обуви для солдат. На днях он отправляется на курсы аэроразведки, ведь у него, физика по образованию, за плечами военный лицей.
— Я просто кожей чувствую, что подходит мое время идти воевать, — уверенно говорит Александр. — Жена, конечно, будет отговаривать. Олеся долгое время приходила в себя после того стресса, который пережила, когда меня арестовали. Ей это очень тяжело далось. Я уже записался на курсы аэроразведки. По своей натуре я не спецназовец и не штурмовик. Мне ближе наблюдение с помощью беспилотников, корректировка огня.
— Что тебе больше всего запомнилось в СИЗО?
— Нас там встречали и провожали по-особенному. Прожженные уголовники относились к «автомайдановцам» как к политическим заключенным, пострадавшим за правду. А мы, словно дети, совершенно не понимали ни местного сленга, ни порядков. В СИЗО первым делом отоспался, ведь на Майдане некогда было отдыхать. А потом места себе не находил от бездеятельности. Чтобы быстрее шло время, прочитал биографию прославленного советского летчика времен Великой Отечественной войны Александра Покрышкина. Оказалось, библиотека в СИЗО достаточно скудная, а передать книгу с воли очень сложно. Просидел две недели, затем мне изменили меру пресечения на домашний арест. Думаю, если бы не произошли страшные события на Институтской, мы все получили бы срок…
— Мой Саша — человек спокойный, но в то же время решительный, — рассказала о муже Олеся Мамчич. — Если видит несправедливость, будет бороться до конца. Без драк, без лишнего шума, но будет стоять на своем. Я это поняла еще во времена «оранжевой революции» в 2004 году, когда он, имея квартиру в Киеве, даже на ночь не уходил домой, спал вместе со всеми в палатках. Я тогда была беременна нашей первой дочкой, бегала к нему с горячим чаем и теплыми обедами. Иванку, которой сейчас девять лет, мы называем ребенком Майдана. Четыре года назад у нас появилась еще и Варя. В ноябре 2013 года мы тоже вышли на Майдан одними из первых, встретили там наших друзей — писателей, художников, журналистов. Смешно было слушать заявления российских журналистов о том, что на Майдане собрались одни бомжи. Там стояла едва ли не вся творческая интеллигенция! О том, что муж попал в тюрьму, поняла, увидев в Интернете фотографию нашей машины — разбитого синего «Ланоса». На сиденье остались Сашины рюкзак и шапка. Уже позже узнала, что мужа обвинили в хулиганстве и нападении на «беркутовцев».
— С тебя сняли обвинения? — задаю вопрос Александру.
— Да, моя биография чиста.
— Общаешься с ребятами, которые были тогда же задержаны?
— Осенью меня нашел Виталий Малиборский, который сидел в камере напротив. Оказалось, он пошел добровольцем в 80-ю бригаду. Я пригласил его в нашу мастерскую по пошиву обуви, чтобы он выбрал себе патриотические берцы. Виталий рассказал о том, что Игорь Мисик, которого тогда тоже арестовали и серьезно избили, воюет в батальоне «Азов»… Год назад, пытаясь сломить и запугать людей, силовики добились обратного эффекта: те, кто случайно попал им под руку и не участвовал в событиях Майдана, после ареста стали настоящими патриотами.
О том, что Саша занялся пошивом качественной обуви, знают многие волонтеры. В социальных сетях очень хвалят так называемые патриотические ботинки (по-английски Patriboots). В таких воевали «киборги» в Донецком аэропорту. Эту обувь закупали и продолжают заказывать для самых разных подразделений. Многие бойцы приобретают берцы самостоятельно, обязательно получая скидку. Нашу встречу Саша назначил в Бортничах, где находится производство обуви.
— Знакомьтесь, это Магди — вместе с ним мы учились на физическом факультете Национального университета имени Тараса Шевченко, — говорит Александр, войдя в помещение. — По национальности он турок, но гражданин Ирана. Во время учебы женился на украинке и остался здесь. Такой иранско-турецкий «бандеровец». После университета мы с Магди долгое время не виделись. Случайно пересеклись весной, когда на востоке Украины началась война. Он помог оплатить бронирование КамАЗа для батальона «Золотые Ворота». Кстати, пуленепробиваемое стекло нам отдали со стройки гостиницы «Хаятт».Поставили его вместо лобового. Магди не раз перевозил в зону АТО гуманитарную помощь. Когда он предложил забронировать еще одну машину, я его спросил: «А чем ты занимаешься?» Он ответил: «Обувь шью». «Так делай для бойцов берцы — хорошие, крепкие, ведь ты же в этом профессионал», — предложил я. Магди согласился. Я привез ему несколько пар хороших импортных берцев. По их образцу, усовершенствовав некоторые детали, мы и начали шить ботинки из качественной кожи, используя специальные дышащие материалы. Разработали и зимний утепленный вариант. Идея «украшать» обувь трезубцем и желто-голубой ленточкой появилась у Магди. И как-то само собой возникло название — patriboots («патрибуты»). Бойцам и волонтерам мы предоставляем большую скидку. Побывав на производстве, мой друг Юрко Лисовый сказал: «Так никто не делает. Оформите торговую марку, продавайте эти берцы всем желающим, зарабатывайте деньги — и тогда сможете более эффективно помогать воюющим ребятам». Мы с Магди поняли, что Юрко прав.
— Сколько пар уже передали на фронт?
— Около двух тысяч. Причем обувь понравилась не только бойцам, но и волонтерам. Нас попросили делать берцы из разной кожи. В итоге появились ботинки песочного и оливкового цвета из нубука, замши. Ребята на передовой с удовольствием носят такие и передают нам приветы.
Несколько недель назад работу украинских обувщиков оценили и за рубежом.
— Я сам с трудом в это верю, но наши патрибуты заказали в Канаде и Франции, — продолжает Александр. — В этих странах есть волонтерские группы, которые активно помогают украинцам. Они хотят провести аукционы, а все средства от продажи ботинок пойдут на закупку необходимого для армии. Это же просто замечательно!
Мы с Сашей прошлись по цехам обувной фабрики. Я увидела весь процесс — от эскизов и выкроек каждой детали до склеивания и прошивания готовых ботинок.
— Это боги производства — затяжчики, — представил сотрудников Саша. — А это душа нашего комбината — раскройщики. Мозг всего дела — модельеры-дизайнеры, которые продумывают детали, чтобы каждому пальчику было удобно, стопа дышала, а ноги наших добровольцев не уставали.
С такой искренней восторженностью можно относиться только к тому делу, которое по-настоящему любишь.
— Украинское может быть популярным, — улыбается Саша. — И это очень приятно. Для женщин мы будем шить летнюю обувь в национальных цветах. Надеюсь, ее тоже оценят.
*"Наши патриотические ботинки заказывают и киевляне, и жители других городов, а добровольцы «Айдара», «Донбасса» и «киборги» проверили их в бою", — говорит Саша Кравцов (фото автора)
Саша не раз ездил в зону АТО. И с тех пор его мысли постоянно там, на передовой.
— Нужно сменить ребят, которые служат уже год, — говорит Александр. — Им необходимо отдохнуть, а мы — те, кто все это время оставался дома, — должны дать им такую возможность.
— Но как же жена, дочки?
— У тех, кто сейчас на фронте, тоже есть семьи, но они же пошли добровольцами. Конечно, Олеся будет очень бояться. После одной из поездок в Пески я написал небольшой рассказ о том, что там видел. Под обстрелом наших позиций возил корректировщика огня — ему не на чем было передвигаться, так как машина подразделения сломалась. Он уточнял координаты, откуда ведется обстрел, передавал их нашим минометчикам, а те отвечали. Несколько раз проезжая по одной и той же дороге, отмечал для себя: еще полчаса назад этой воронки не было, вот дерево упало… Тогда же понял, что в таких обстоятельствах чувство страха просто теряется, исчезают мысли о смерти. Почему я согласился поехать с корректировщиком? Потому что стыдно спускаться в подвал, прятаться, когда бойцы такого же возраста, как и я, идут под пули, под разрывы мин… С тех пор я вроде бы здесь, в Киеве, но сердце мое там.
— Ты же учился в военном лицее. Сам хотел туда поступать или родители настояли?
— Это было мое решение. Учился в Чернигове, мечтал стать летчиком. Знаете, в подростковом возрасте у меня возникло ощущение, что я должен уметь защитить Родину, бороться с несправедливостью. Но когда увидел своими глазами, как разрушается армия, как умирает структура, как военные злятся на систему, которая их ни во что не ставит, отказался от мысли стать военным. Я очень хочу, чтобы уже в этом году в Украине наступил мир. Однако ощущение войны, того, что она еще продлится, у меня очень сильное.
— Саша, а ты отремонтировал машину, которую разбили «беркутовцы» год назад?
— После случившегося я не мог даже сесть в салон. Сейчас она находится в музее Майдана. То, что наконец-то начали разбираться с теми, кто сажал в тюрьмы избитых безоружных митингующих, считаю хорошим знаком. Среди них пока нет моих судей (мое «дело» рассматривали в Оболонском районе), но и до них дойдет очередь. Реформы и изменения не могут произойти в одночасье — для этого нужно время. Наша страна уже начала меняться. И я верю в то, что мы действительно построим нормальное государство. Сейчас нужно загасить огонь в Донецкой и Луганской областях — вот что самое главное.