В течение года 45-летняя киевлянка обивает пороги милиции, прокуратуры и органов опеки, прося помощи в разрешении чудовищной судебной коллизии
О непростой ситуации, в которую попали Людмила Трошечкина и ее десятилетняя дочь, «ФАКТЫ» писали в июне прошлого года. Женщина с ребенком оказались под угрозой выселения из собственной квартиры, купленной в Святошинском районе столицы два года назад. На «однушку» в панельном доме предъявил претензии прежний хозяин, заявив, что купля-продажа квартиры произошла без его ведома. И суд, хоть и признал Людмилу «добросовестным покупателем», постановил признать указанную квартиру совместной собственностью прежних владельцев Алены и Олега Жураковских (имена и фамилии участников аферы изменены) и вселить мужчину в принадлежащую ему половину жилища. А Людмиле Трошечкиной предписывалось «не препятствовать ему во владении, пользовании и распоряжении указанной квартирой». С тех пор жизнь женщины и девочки превратилась в настоящий коммунальный ад.
Продать хорошую двухкомнатную квартиру на Нивках, доставшуюся от родителей, Людмилу Трошечкину вынудила беда: заболев онкологией, после операции и длительного лечения она оказалась должна родным и знакомым солидную сумму.
— В агентстве недвижимости подыскали хороший, как мне тогда казалось, вариант — просторную однокомнатную квартиру на Борщаговке, рядом с лесом, — рассказывает Людмила Трошечкина. — Разница в цене позволяла решить все финансовые проблемы. Квартиру показывала женщина среднего возраста, представившаяся Аленой Жураковской. Как потом оказалось, это была бывшая владелица жилья, но она об этом не сказала. Женщина пояснила, что продает квартиру, принадлежащую ее тете, чтобы оплатить лечение больного сына. Продать хочет побыстрее, поэтому немного уступает. Мне это было понятно как никому. Мы договорились о сделке. Сходив в жэк, я убедилась, что в квартире никто не прописан. Как могла знать, что эта квартира в течение нескольких лет была предметом судебного спора, а арест на нее был снят всего за десять дней до продажи? Я положилась на сотрудников агентства и нотариуса, которые уверяли, что документы в полном порядке.
Квартира была куплена на имя десятилетней дочери Сони — как по требованию опекунского совета (несовершеннолетняя при покупке должна получить не меньше жилой площади, чем имела в предыдущей квартире), так и по личным соображениям матери.
Два года Людмила с дочкой жили спокойно. Девочка пошла в новую школу, мама после долгой болезни наконец устроилась на работу с более-менее хорошей зарплатой.
— И вдруг совершенно неожиданно получаю повестку в суд — как ответчица по делу о признании договора о купле-продаже квартиры недействительным, — продолжает Людмила. — Была уверена, что это недоразумение: квартиру я купила на законных основаниях, при участии опекунского совета. Бывшая владелица — та самая тетя — была в здравом уме и твердой памяти, ее муж дал согласие на совершение сделки. Пришла в суд, принесла документы. Судья выслушал меня и сказал, что решение по делу вынесет позже. Спустя две недели я получила на руки это судебное решение. Прочитав его, ахнула!
В решении суда было указано, что квартира признается собственностью прежних владельцев. Судья постановил вселить Олега Жураковского в принадлежащую ему половину жилья, а Трошечкиной предписал «не препятствовать ему в пользовании квартирой». Однако слов о том, что сделка купли-продажи признается недействительной, в судебном решении не было. Ситуация, в которой оказалась Людмила Трошечкина с дочкой, оказалась донельзя странной. То есть, с одной стороны, по решению суда владельцами квартиры оказались Жураковские. С другой же, согласно договору купли-продажи, который не был отменен, хозяйкой жилья оставалась Соня Трошечкина.
(Позже выяснилось, каким образом прежним хозяевам удалось вновь завладеть квартирой, купленной ими во время совместной супружеской жизни. После развода Жураковские не сумели поделить жилье по-хорошему и в дело вмешался отец Алены. В суде он доказал, что квартира была куплена на его средства. Добившись удовлетворения иска об отчуждении квартиры у разведенного семейства, новый хозяин тут же перепродал ее своей сестре, которая, в свою очередь, выступила в роли продавца по отношению к одинокой матери с ребенком. То есть налицо признаки типичной мошеннической схемы — несколько перепродаж, в которых «последним звеном» оказывается беззащитный человек, которого легко обмануть. Он-то и оказывается на улице.)
В адвокатской конторе, куда Людмила обратилась, ей посоветовали добиваться открытия уголовного дела по факту мошенничества.
Между тем новый «совладелец» не замедлил вселиться в квартиру.
— Мы с Соней возвращались из школы, он ждал нас на лавочке у подъезда, — разводит руками Людмила. — Заявил без обиняков: «Руководствуясь высокоморальным решением суда, теперь я буду жить с вами!» По-хозяйски зашел в квартиру, заявив, что спать будет в комнате, потому что на кухне ему не комфортно. А комната-то одна! Он занял подростковую кроватку. Дочка перебралась ко мне на диван.
Он сделал себе ключи от квартиры, приходил и уходил, когда хотел. До ночи громко разговаривал по телефону, шумно плескался в ванной, готовил себе на плите, пользовался моей посудой. Каждый раз, когда он выходил из ванной, я вымывала все до блеска, чтобы Соня могла ею воспользоваться. Не понимала: ну как суд мог вселить чужого мужчину в квартиру к маленькому ребенку? Вдруг он болен чем-то заразным?
*"На кухне мы с дочкой почти не бываем, там теперь стоит кровать нового жильца. Приготовлю еду и быстро несу в комнату", — говорит Людмила Трошечкина
Людмиле пришлось бросить работу, поскольку дочка боялась находиться дома наедине с чужим человеком. Доходы семьи, и без того небольшие, резко сократились. Проводив дочку в школу, женщина бежала по инстанциям — к адвокатам, в милицию, прокуратуру. Она понимала, что в любой момент может остаться без жилья, а потом и без ребенка.
— Мне сразу сказали: если Соня окажется без крыши над головой, ее заберут в интернат, — расплакалась женщина. — А мне остается идти ночевать на улицу. Районные и городские органы защиты прав детей, куда я обращалась, ничего не предпринимали. В одном из кабинетов даже прозвучало, что «при живых родителях жилищными проблемами детей не занимаются». Так что мне делать, чтобы за Соню заступились?!
По мнению адвоката Эдиты Опрышко, судья поступил незаконно, вселив в квартиру, где проживает ребенок, постороннего мужчину. Жилищное законодательство четко регулирует, что даже брат и сестра старше 11 лет не должны проживать в одной комнате. А тут взрослый мужчина, возможно, нездоровый. Судья, вынесший такое решение, не учел интересов ребенка.
Впрочем, сам Олег тоже считал себя жертвой аферы.
— После женитьбы продал в Шахтерске свою квартиру, вложился в покупку жилья в столице, — рассказывал он «ФАКТАМ». — Сделали ремонт, купили мебель. После развода Алена ушла к родителям, я остался жить на прежнем месте. О том, что уже не являюсь владельцем квартиры, узнал… из квитанции об оплате. Там была фамилия бывшего тестя. Я побежал в жэк, потом в суд. Оказалось, квартира без моего ведома стала собственностью тестя. Он продал ее своей сестре, а та уже подала в суд на выселение меня из квартиры. И меня выселили с исполнителями! Я фактически стал бомжом. Ночевал в машине, летом — в парке на скамеечке. Иногда — у друзей. Так что сейчас очень рад, что суд вернул принадлежащую мне половину квартиры. Теперь есть крыша над головой, туалет и душ. Я служил в армии и привык к тяготам. Скорее маме с дочкой не комфортно жить в одной комнате со мной. Я же все понимаю. Ночью раскрылся, а в трех метрах от меня ребенок… Но поймите и меня! Хочется устроить личную жизнь, а тут посторонняя женщина.
Только после публикации в «ФАКТАХ» Трошечкиной удалось добиться возбуждения уголовного дела по факту мошенничества. Киевская прокуратура пообещала держать дело на контроле. Однако прошло полгода, а в жизни маленькой семьи ничего не изменилось.
На днях я побывала в гостях у Людмилы и Сони. У порога терлась приветливая кошка.
— Заходите сразу в комнату, — предложила тапочки хозяйка. — На кухне мы почти не бываем, там теперь стоит кровать Олега. Единственное, чего мне удалось за год добиться, — это чтобы посторонний человек, которого по решению суда вселили к нам в квартиру, спал не в одной комнате с нами, а на кухне. Приготовлю еду, быстренько несу в комнату. Там и кушаем.
Людмила призналась, что на изгнание «совладельца» из единственной комнаты решилась после того, как Олег, склонившись к что-то рисовавшей девочке, вдруг… ущипнул ее за ногу.
— В милицию заявление писали?
— Думала об этом. Но потом не стала раздувать историю, просто выкинула из детской кровати все его вещи в коридор и сказала, что больше ночевать в нашей комнате не будет. Он страшно возмутился. Ушел, хлопнув дверью, и вернулся с участковым, который провел со мной «профилактическую беседу» — дескать, нет у меня права «препятствовать владельцу в пользовании квартирой». Милиционер успокоился только тогда, когда я показала ему договор купли-продажи, по которому владельцем является Соня. На следующий день сотрудники милиции пришли еще раз, но, поглядев документы, только пожали плечами: разбирайтесь сами, где кому спать. После этого случая Олег на пару месяцев исчез. Мы с Соней даже отдохнули немного.
Недавно мужчина появился опять, притащил с собой железную койку и сломанный стул без сиденья — сказал, будет ему вместо вешалки. Поставил на кухне, туда же занес несколько десятков банок домашней консервации, еще какие-то вещи. Оказалось, за это время он успел прописаться и перевести на себя счета по оплате квартиры. То есть вел спокойные и уверенные действия по выживанию нас из квартиры.
Я борюсь за себя и за дочку изо всех сил. Мы живем на грани нищеты. Иногда друзья помогают с продуктами и одеждой, покупать вынуждены только самое дешевое, берем сырки и йогурты с истекающим сроком годности. На днях сдала в ломбард последнее мамино золотое кольцо. Пенсию по инвалидности я больше не получаю, на работу устроиться не могу — сторожу дочку. После школы сижу с ней дома, если надо выйти — идем вместе. Сплю с топориком под подушкой, ужас…
Недавно, по словам Людмилы, ее вызвали в милицию и объяснили, что будут закрывать дело, поскольку факт мошенничества доказать не удалось. Следователь посоветовал ей обратиться в суд с иском о признании сделки купли-продажи недействительной и требованием вернуть деньги, уплаченные за квартиру. Однако одинокой матери такой вариант категорически не подходит.
— Как только суд признает сделку недействительной, нас сразу выселят на улицу, — говорит Людмила. — А что касается возвращения мне денег — это дело безнадежное. Я провела небольшое расследование. У пенсионерки, которая фактически продала мне квартиру, собственного недвижимого имущества нет. Из доходов — только пенсия, из которой по исполнительному листу могут высчитывать до 20 процентов в месяц. Ясно, что на эти крохи я не смогу не то что приобрести жилье, а даже снимать угол в коммуналке. И мы окажемся на улице.
Думаю, в милиции просто не хотят ничего делать. Продавщицу квартиры за полгода ни разу не допросили. Уверяют, что эту пенсионерку не могут найти, поскольку по месту прописки она не проживает. Тот факт, что Алена Жураковская угрожала мне, требуя отказаться от претензий на квартиру, тоже оставили без внимания — хотя я заявляла об этом в милицию.
Написав запрос в столичную прокуратуру, «ФАКТЫ» довольно долго ждали ответа и наконец получили. Вот что рассказал прокурор Святошинского района Дмитрий Демченко:
— По данному факту в июле прошлого года было открыто уголовное производство по статье «Мошенничество». Однако при всей кажущейся простоте дела с юридической точки зрения все обстоит не так однозначно. Еще до того, как потерпевшая обратилась в правоохранительные органы, она самостоятельно подала иск в суд, прошла все судейские инстанции и проиграла: суд признал законным вселение предыдущего владельца в квартиру. По документам Людмила Трошечкина купила жилье за символическую сумму (несколько десятков тысяч гривен). Остальные же деньги она передала продавцу под расписку. Сделка с указанием заниженной стоимости квартиры была выгодна и продавцу, и ей самой, чтобы платить меньше налогов.
Сейчас в рамках уголовного производства назначена экспертиза оценки стоимости квартиры по нынешним рыночным ценам с целью дальнейшего решения вопроса о возврате ее реальной стоимости Трошечкиной. Много вопросов у следствия и к женщине, продавшей эту квартиру. В настоящее время она проходит по уголовному производству как свидетель, однако на допросы к следователю не является. Чтобы ее допросить, я направил поручение о проведении следственных действий на территории Сумской области, где, по нашим данным, она может проживать. Также отмечу, что расследование находится на контроле в прокуратуре Киева. Заверяю вас, мы делаем все возможное, чтобы разобраться в этой непростой ситуации и защитить права Людмилы и ее ребенка.
Будем надеяться, что районный прокурор слов на ветер не бросает. А мы, в свою очередь, будем следить за развитием этой беспрецедентной истории.