Пережив ракетный обстрел, семья Радченко потеряла покой и сон. По совету психолога мама начала заниматься с сыновьями по особой методике и самостоятельно сняла у ребят военный синдром
Что такое военный синдром, семья Радченко из Мариуполя узнала 24 января, когда город подвергся обстрелу российской артиллерии. «Тот день я не забуду никогда, — вздыхает 37-летняя Оксана Радченко (на фото). — Покойный дедушка часто рассказывал мне о войне. Тогда я не могла подумать, что однажды этот кошмар придет в Украину, мирное государство, и конкретно в мой дом. Самое страшное началось после обстрела: у всей моей семьи нарушилась психика».
— В то утро я отправилась на кухню готовить завтрак, — рассказывает Оксана Радченко. — Чуть позже проснулись трое наших сыновей: одиннадцатилетний Олег, десятилетний Денис и трехлетний Кирюша. Тем временем с ночной смены вернулся муж, приехала в гости моя мама. Мы сели завтракать. Помню, я насыпала в чашки растворимый кофе, а залить его кипятком не успела. Прозвучали первые взрывы, и я, отставив чайник, бросилась к детям. Схватила их в охапку и затолкала в зал, поближе к несущей стене.
Еще в сентябре прошлого года мы с мужем, понимая, что в Мариуполе могут начаться военные действия, разработали план поведения на случай обстрела. Мальчики сделали так, как мы их учили: легли на пол между мебельным гарнитуром и мягким уголком. Это самое безопасное место в квартире. Моя мама и муж тоже упали на пол, а я впала в ступор. Как стала, закрыв собой детей, так и замерла. Наша многоэтажка дергалась, словно целлофановый пакет на ветру. Я видела, что Вадим, мой муж, пытается крикнуть «Ложись!», но взрывная волна свела ему челюсти. В ту же секунду я упала сама: взрывной волной меня придавило к полу.
Еще через мгновение дом содрогнулся со страшной силой: будто оторвался от земли и подпрыгнул в воздухе. Потом мы узнали, что ракета пробила крышу. Обстрел продолжался четыре минуты, но мне они показались вечностью… Когда затихло, я подошла к окну и словно увидела кадры из фильма ужасов. Наш микрорайон Восточный был объят пламенем. Горели рынок, почта, дома, на асфальте лежали тела погибших…
Мы все были контужены: оглохли и, не слыша друг друга, кричали. Правда, бешеный стук в дверь все-таки услышали. Открываю, а на пороге стоят соседские дети. У девочки по лицу течет кровь, мальчик — полностью… седой! Оказалось, что снаряд пробил потолок их квартиры (мы живем на девятом этаже), и голову мальчика засыпало побелкой. Дети чудом остались живы. Когда я увидела одного окровавленного ребенка и другого, как я думала, поседевшего после обстрела, у меня случился приступ паники.
Бросилась одевать своих и соседских детей разом, чтобы вывести их на улицу. Боялась, что сейчас снова начнут стрелять, и мы все погибнем. Спускалась по лестнице на дрожащих ногах. Проходя мимо выбитых окон, прикрывала собой детей. Вышли из подъезда и не знаем, что делать, куда бежать. В это время спустился сосед, усадил в свою машину и повез к нашим родственникам. Думаю, самый сильный стресс дети пережили, проезжая по улицам Мариуполя. Горящие здания, на асфальте лежат снаряды, рядом люди с оторванными конечностями, вокруг паника, пробки, давка… Мы с мамой закрывали ладонями ребятам глаза, чтобы они не видели этого.
И только оказавшись в доме родственников, мы осознали, что пережили. У меня и у детей началась истерика. Муж пытался нас успокоить, хотя самого аж колотило. Из выпуска новостей узнали, что школу и детский сад, куда ходили наши сыновья, разбомбили. Утром 24 января Денис должен был идти в школу на тренировку по рукопашному бою. Но сын закапризничал: «Мамочка, можно я не пойду на рукопашку?» Теперь постоянно благодарю Бога за то, что в ту минуту не отправила Дениса на тренировку. Почти все дети, которые в тот день находились в здании школы, получили осколочные ранения.
*Занятия с мамой по схемам, предложенным психологами, очень помогли Олегу, Денису и Кирюше. У детей исчезли истерики, агрессия, нервозность
— Прожив неделю у родственников, мы вернулись домой, — продолжает Оксана. — И как раз в тот день случился повторный обстрел. Снаряды ложились в лесопосадке за нашим домом, и он содрогался от каждого взрыва. От страха дети дико кричали. После этого мы перебрались в поселок на окраине Мариуполя, где меньше стреляют. Но это не помогло успокоить мальчиков. Если на кухне падала вилка, они кричали: «Мамочка, обстрел!» Дети стали очень нервными и раздражительными. В поселке работает завод, иногда он производит сильный шум. Заслышав его, ребята подскакивали и, как три напуганных котенка, бежали ко мне, прижимались и кричали от ужаса. А я не знала, как их успокоить. Потому что сама боялась любого громкого звука. Мы с мужем не могли спать по ночам.
Когда ситуация в семье стала невыносимой, я обратилась в штаб Ахметова с просьбой дать нам психолога (после мариупольской трагедии с пострадавшими начали активно работать кризисные психологи или, как их еще называют, «психологи войны» от Гуманитарного штаба Рината Ахметова. — Авт.). Так я познакомилась с замечательным специалистом Леночкой Мурзой. В первую очередь она занялась мной. С помощью комплекса упражнений убрала мои страхи. Научила, как сохранять спокойствие во время обстрела.
Я хотела, чтобы Леночка поработала с моими детьми, но возить их в центр города не было возможности. Тогда психолог предложила мне самой убрать детские страхи. Надиктовала разные упражнения и методики, проинструктировала, как правильно работать с детьми. По натуре я скептик и не верила в успех этой затеи. Разве может просто мама, не специалист, снять у своего ребенка военный синдром? Но позже поразилась тому, как легко и просто это получилось.
Объясню на примере младшего сынишки. На днях боевики интенсивно обстреливали поселок Широкино. Услышав пугающие звуки, Кирюша начал дрожать, расплакался. «Сыночек, ты успокойся, а я тебе сказочку расскажу», — говорю. И начинаю сочинять добрую, позитивную сказку, незаметно заставляя сынишку принимать участие в ее создании. То есть увожу ребенка в мир фантазий. Малыш сам не заметил, как отвлекся от грохота взрывов, и начал увлеченно придумывать свою сказку. К слову, этот метод безотказно работает, когда у детей начинается истерика.
Со старшими детьми практикую метод удаления страха. Прошу сына зрительно нарисовать картину и сконцентрировать ее в одной точке. Подставляю в эту точку руку и говорю: «Это твой страх. Видишь его на моей ладони?» «Вижу». Отвожу руку дальше: «А теперь?» «Есть, но уже размытый». И так продолжаю, пока ребенок удивленно не спросит: «Мам, его больше нет. Куда он делся?»
Занимаюсь с детьми каждый день и вижу, как ребята меняются на глазах. Исчезли истерики, агрессия, нервозность. Мы смогли спокойно обсудить, что будем делать в случае новой ракетной атаки. Много раз тренировались, отрабатывая действия каждого члена семьи. Это был очень важный момент в процессе преодолении страха. Узнав о наших достижениях, психолог призналась, что не ожидала такого результата.
Раньше я побаивалась психологов. Думала, что они способны разве что на антидепрессанты подсадить. Но теперь изменила свое мнение. Хороший психолог творит чудеса без всяких таблеток. А я еще и на личном опыте убедилась, что преодолеть военный синдром самому невозможно. Если вовремя не обратиться за помощью к специалисту, то можно тихо сойти с ума.
P.S. В минувшую субботу Гуманитарный штаб Рината Ахметова открыл в Мариуполе Центр психологической поддержки. Его услугами совершенно бесплатно могут воспользоваться жители города и переселенцы. Предварительная запись по телефонам: 096−54−55−877, (0629) 543−846.
Фото из семейного альбома