14 апреля многие СМИ Украины и России сообщили о том, что в поселке Широкино под Мариуполем во время осмотра развалин подорвался на мине журналист российского телеканала «Звезда» Андрей Лунев (на фото в заголовке). Члены миссии ОБСЕ в Украине подтвердили, что Лунев, получивший серьезные ранения ноги и головы, был прооперирован в больнице на территории РФ и пришел в сознание. Тем временем украинские журналисты опознали в потерпевшем бывшего оператора донецкого телеканала «Первый муниципальный» (ныне канал захвачен сепаратистами и переименован в «Оплот-ТВ»). Лунев ушел с этого места работы после того, как в ходе производственного конфликта набросился с кулаками на коллегу.
Волонтер из Краматорска, преподаватель Донбасской машиностроительной академии Сергей Гаков опознал в Андрее Луневе человека, который издевался над узниками — и военными, и гражданскими заложниками.
— Сколько этот пропагандист-террорист принес горя родственникам пленников! — вспоминает Сергей Гаков. — Он буквально шантажировал людей, требуя от них звонить в СБУ и заявлять, что обмены пленными срываются якобы по вине украинской стороны, тем самым поддерживая посылы кремлевской пропаганды. Моей жене тоже звонили…
Юлия Гакова, жена Сергея, даже уверовала в Божью кару. Она до сих пор не может забыть, как в августе прошлого года боевики по телефону угрожали расстрелять ее мужа. Женщину беззастенчиво обманывали, убеждая: обмен, якобы инициированный сепаратистами, срывается из-за
*Супругу Сергея Гакова Юлю боевики пытались убедить, что освобождению ее мужа препятствует украинская сторона
— Ради пропагандистской лжи, которая никакого отношения к журналистике не имеет и буквально отравляет зрителей, настоящие обмены пленными боевики специально затягивали и срывали, — рассказывает очевидец событий Сергей Гаков.
Сергей с земляком-волонтером Эдуардом Кулиничем провели в плену в городе Снежное Донецкой области 22 дня и были освобождены 26 августа прошлого года. Их машина, которая везла помощь украинским военным, попала в засаду на блокпосту неподалеку от села Петропавловка (Шахтерский район Донетчины). Пленников бросили в подвал Снежнянского военкомата, где располагался штаб боевиков. Перед зданием военкомата, рассказывает Сергей Гаков, во дворе стояла… клетка, сваренная из крепких металлических прутьев. Раньше она, похоже, служила вольером для собак. В клетку террористы помещали своих провинившихся бойцов.
— В подвале нас держали в отсеках размером два с половиной на четыре с половиной метра, — говорит Сергей. — В каждом таком бетонном мешке — от восьми до 14 человек. Спали вповалку на полу, кто на чем: я, например, на стенде наглядной агитации военкомата. Один охранник по кличке «Щит», который относился к пленникам более-менее терпимо, глядя на мою подстилку, даже пошутил: «Ты спишь на героях Советского Союза». В первый же день нас с Эдуардом избили, а потом предложили стрелять друг в друга.
Но попавшим сюда «ополченцам» и местным, даже сочувствующим «ДНР», было еще хуже. Оказавшись в скотских условиях, многие из них прозревали, начинали понимать, что к ним относятся, как к «расходному материалу». Дескать, вы свою роль в «картинке» для российского телевидения уже сыграли: зритель убедился, что в Украине разгорелась гражданская война. А теперь пришло время заменить вас российскими профессиональными военными, которые никого не пощадят.
По словам собеседника, пожилой охранник «Щит» (житель Славянска и идейный сторонник «ДНР») тоже пострадал, когда решил спасти одного из основателей так называемой «республики». Догадавшись, что единомышленника вряд ли выпустят из подвала, он открыл дверь камеры и скомандовал: «Скорей беги!» В тот день велся бой за Саур-Могилу, поэтому практически всех «ополченцев» отправили на передовую. Вскоре «Щита» арестовали и водворили на место беглеца. Бывший надзиратель был весь в крови, с проломленным черепом. Ему заявили, что измену не простят, а вырвавшего на свободу пленника уже поймали. Затем «Щита» куда-то увезли. Сергей считает с такими травмами у надзирателя не было шансов выжить.
— Провинившихся из местных жителей вывозили рыть окопы, штрафников-«ополченцев» заставляли мыть полы, убирать на кухне, — рассказывает собеседник. — При этом к приехавшим из России «нарушителям дисциплины» относились весьма толерантно. Например, военный-«отпускник», который, управляя «Уралом», травмировал четверых сослуживцев, просидел в заключении всего дня три, после чего был передан своему командованию и, скорее всего, отправлен домой в Россию. А там он вряд ли предстанет перед судом, ведь, по версии российской пропаганды, «военных РФ в Украине нет».
— Мы были одними из первых гражданских лиц, которых обменяли как военнопленных, — продолжает Сергей Гаков. — Меня и троих заложников боевики отдали за сына одного из «видных» сепаратистов в Снежном. Все уже было согласовано, но нас продержали в плену еще три недели. Наверное, для того, чтобы… синяки от побоев окончательно сошли.
По словам Сергея, человек в очках в роговой оправе и с видеокамерой в руках, Андрей Лунев, явно был своим в среде боевиков. Телевизионщик ходил в камуфляже безо всяких опознавательных бейджиков «Пресса». Надевал в гражданскую одежду только перед работой. Лунев регулярно снимал псевдопокаяния украинских бойцов и «сорванные» обмены.
— Военнопленных к таким съемкам готовили, — вспоминает Сергей. — Переодевали из грязного окровавленного рванья в чистое. На «декорациях» экономили. Однажды одну и ту же рубашку поочередно надевали на троих бойцов.
Комнату, в которой производили съемку, всегда держали свободной. Обычно делали по нескольку дублей, поскольку не всем пленным удавалось произнести в камеру заготовленный текст так, как требовали — не сбиваясь и вроде «от себя». Заставляли говорить примерно одно и то же: «Мы не хотели участвовать в этой братоубийственной войне, но командование нас подставило — послало на верную смерть». Для таких постановочных роликов старались подбирать молодых военных — 20—22 лет, которые только попали в плен и были психологически подавлены.
Лунев снимал и псевдообмен военнопленных, в котором Сергей Гаков и Эдуард Кулинич невольно участвовали в «массовке» с украинскими бойцами.
— Именно этот моральный урод заставлял наших солдат на камеру звонить матерям и женам и рассказывать, какие плохие украинцы — не хотят, мол, их менять, — говорит Сергей. — Хотя никакого обмена даже не планировалось! А родственники бойцов сходили с ума от бессилия, когда им внушали, что пленников теперь могут расстрелять.
После этой съемки так называемый «начальник Снежнянского СМЕРШа» (на просторах новоявленных «республик» возродили даже такую советскую структуру контрразведки 1943 года. — Авт.) по кличке «017» предложил расстрелять нас, волонтеров, как «не ценных» пленных, не предназначенных для обмена. «Пристрелишь, я тебе тортик куплю, — пообещал он одному из военных. — Чем меньше здесь гражданских будет, тем лучше». Но солдат не стал в нас стрелять. А надзиратели, хихикая, снимали все это на видеокамеры телефонов.
По словам бывшего узника, унижения и издевательства над безоружными людьми были любимым развлечением боевиков.
— Незадолго до освобождения нас перевели в изолятор временного содержания, — говорит Сергей. — В двухместных камерах держали человек по семь. Туда доставили большую группу военнопленных из Иловайска. «Сортировать» их прибыла «омбудсмен ДНР» Дарья Морозова. Под прицелом видеокамер боевики отобрали порядка 30 человек, погрузили в транспорт, сказав, что везут их на обмен. На самом деле, как позже стало ясно из видеороликов в Интернете, всех этих людей погнали на «парад военнопленных», который состоялся в Донецке на День независимости Украины.
Возили военнопленных на постановочную съемку у разбитой артобстрелом девятиэтажки, где погибли мирные жители. Бойцам сказали, что они будут разбирать завалы. Но едва ребята вышли из автобуса, на них тут же набросились какие-то люди с криком: «Каратели!»
А вот попавшие под арест «ополченцы» жаловались, что начальство их обманывает, не выплачивая обещанного денежного довольствия. С некоторых пор боевикам стали платить вознаграждение за службу… после боя. Действительно, очень экономно: не выжил воин — не получил денег, а семье погибшего всегда можно сказать, что с ним уже рассчитались.
Сокамерник Сергея 24-летний «ополченец» из поселка Ольховчик (Шахтерский район Донетчины) обещал ему, что как только освободится, покинет ряды «армии ДНР». Хотя сделать это нелегко: у новобранцев, как у крепостных, отбирают паспорта. Парень рассказывал, что стал боевиком, чтобы «испытать себя». Ему выдали форму, карабин и отправили дежурить на блокпост под Красным Лучом Луганской области. Там «ополченец» получил известие о том, что разграблен его дом. Однако съездить в родной поселок командование не разрешило. Тогда парень переоделся в гражданскую одежду, бросил карабин на блокпосту и ушел. Его поймали и водворили в камеру.
— Интересно, что «ополченцы», оказываясь вне влияния российских пропагандистов, которые стравливали людей друг с другом, находили с украинскими военнопленными — «карателями» — взаимопонимание, — отмечает собеседник. — Так, попавший в камеру за нарушение дисциплины боевик своих возненавидел — несмотря на его боевые заслуги, бывшие соратники обращались с ним так же беспощадно, как с «укропами», даже ногу ему прострелили, чтобы не роптал. А вот врага — украинского бойца, которого бросили с ним в одну камеру, стал уважать.
В процессе доверительной беседы вчерашние противники выяснили, что отряд именно этого «ополченца» в бою под Саур-Могилой подбил бронемашину нашего воина. Узнав это, сепаратист подробно описал сокамернику, где захоронили тела его погибших побратимов. Они стали общаться, как товарищи, — не скрывает удивления Сергей. — Говорили о своих планах, о работе, о… тракторах — ведь оба, как оказались, были фермерами в мирной жизни. Поэтому у них оказалось так много общего, и единственное, что их разобщало — человеконенавистническая пропаганда войны.
— Вчерашние противники пообещали друг другу, что тот, кто первым выберется на свободу, сообщит о судьбе оставшегося в неволе его семье, — вспоминает Сергей. — Нам с Эдуардом повезло освободиться в числе первых… Если бы не ложь, которую со смаком стряпают такие, как Лунев, то войны в Украине не было бы.