49-летний доброволец 11-го батальона «Киевская Русь» житомирянин Игорь Сейко, командующий минометным взводом, 87 дней не покидает позиции возле Донецкого аэропорта. За это время, говорит боец, всего день или два не было боев
«Расскажите, что у вас происходит? Чем вы занимаетесь?» — по телефону просит Игорь. И я ему говорю, что на дачах люди сажают картофель, что жарят шашлыки и греются на солнышке. «Правильно, жизнь продолжается», — отвечает боец с передовой. Голос мужчины настолько уставший, что это невозможно не отметить: «В ночь с первого на второе мая нас обстреливали без перерывов. Причем уже накрывали даже из „Градов“. Мы со своей стороны не можем отвечать из крупнокалиберного оружия — выполняем условия перемирия… Но даже наши минометные огрызания имеют результат. К утру вражеская сторона сама попросила нас о прекращении огня. И назвала наше подразделение „300 спартанцев“. Теперь ждем девятого мая, когда, видимо, противник покажет все, на что способен»…
11-й отдельный мотопехотный батальон «Киевская Русь», как и во время первого пребывания в зоне АТО, оказался на передовой. Причем в самом опасном месте. Если прошлым летом и осенью бойцы подразделения, в большинстве своем — добровольцы, воевали под Дебальцево, успешно освобождая села и города, а затем держали оборону в Чернухино и Никишино, то с конца января этого года они находятся в Опытном и Водяном, о которых постоянно говорят в новостях.
— Я здесь уже 87 дней, — говорит минометчик Игорь Сейко с позывным «Скип». — И ни разу не выезжал домой в отпуск. Дни, когда по нам не вели артиллерийский огонь, могу пересчитать по пальцам. Да, их было всего два — 15 и 16 февраля, когда объявили очередное перемирие. Нам же запрещают иногда делать даже один выстрел — по рации сообщали: «Наблюдатели ОБСЕ следят за происходящим. Мы не можем отвечать». При этом по нам продолжают лупить из всех видов тяжелых орудий… Именно после объявления перемирия в нашем батальоне люди начали гибнуть и получать тяжелые ранения. На данный момент мы потеряли шестерых товарищей.
У одного из них сиротами остались трое детей… Чуть ли не каждый день бойцы получают осколочные ранения и контузии. Большинство не соглашаются уезжать на лечение, потому что в подразделении осталось мало ребят. Нас гораздо меньше, чем тех самых легендарных спартанцев… Бойцов не хватало и раньше, а после того как в марте демобилизовали около сорока человек и отправили их домой, еще ощутимее почувствовали дефицит людей. Подкрепление же нам не присылают…
Сам Игорь записался в батальон год назад. Он с девятью другими житомирянами пикетировал Министерство обороны — тогда их не хотели брать из-за возраста.
— Мы все же добились того, что нас мобилизовали, — рассказывал мне минометчик в тренировочном лагере «Десна» во время зимней ротации. — Срочную службу я прошел в 1984—1986 годах в 38-й отдельной десантно-штурмовой бригаде. Уволился гвардии рядовым. У меня был опыт. Поэтому в начале войны пришел в военкомат сам. Зачем же было бросать туда зеленых двадцатилеток? Меня сразу определили в роту огневой поддержки, в минометный взвод, чему я очень рад. Ведь в этой войне именно артиллерия играет огромное значение, наносит наибольший урон противнику. От точности наших выстрелов зависит, будет ли наступление…
В мирной жизни Игорь работал банковским служащим. Честно говоря, мне сложно представить его в костюме и галстуке, с портфелем в руках. Кажется, что форму и берцы он носит всю жизнь.
— У меня два высших образования, — говорит мужчина. — КПИ я окончил по специальности инженер-электрик, а затем учился банковскому делу. Перед тем как уйти добровольцем, был директором филиала крупной компании.
Дома мужчину ждут трое детей. Дочки уже взрослые — им 27 и 25 лет. А сыну всего девять.
— Очень скучаю по семье, — признается боец.— От сына иногда получаю письма. Он мне пишет: «Папа, прекрати уже эту войну!» Вот я и стараюсь это сделать.
О своих подчиненных, таких же добровольцах, командир рассказывает с нежностью.
— Иногда смотришь на человека: неприметный, слова лишнего не скажет, а в бою оказывается невероятным смельчаком, — говорит Игорь.— Помню, как в Чернухино нашу позицию крыли сразу из четырех минометов. Чтобы ответить и заставить противника замолчать, нам нужно было добежать до своих орудий метров сто. Но земля вокруг взрывается, страшно подняться. И тут я вижу: между воронками к миномету бежит мой боец с позывным «Юзик». Он и заставил противника отойти. А какой у меня корректировщик огня «Москаль»! У него глаз — алмаз. Кажется, без приборов видит координаты врага. За время службы мы разбомбили не один танк, не одну установку «Град»…
Позавчера под Министерством обороны собрались родственники бойцов 11-го батальона. Жены и мамы требовали, чтобы их мужчин вывели на ротацию. Ведь батальон находится на линии огня дольше, чем это положено. Бойцы морально устали. Да и в бытовом смысле им приходится нелегко. На одной из позиций нет воды. Питьевую ребята берегут. О том, чтобы помыться, нет даже разговоров. Пользуются влажными салфетками… В туалет бегают под… снайперским огнем.
— А после дождя сидим по уши в грязи, — добавляет по телефону Игорь. — Тем не менее отмечаем: зацвели деревья, цветы, когда затихает канонада, слышно, как поют птицы. Наши деды не жаловались, когда защищали свою землю. И мы будем находиться здесь столько, сколько нужно. Несмотря на то, что у нас нет телевизоров, Интернета, а чтобы позвонить, нужно сбегать на соседний пригорок, до нас доходят слухи, что сепары хотят захватить окрестности Донецка, что штурм готовится как раз на девятое мая. Пока мы здесь, этого не будет. Мы готовы к любым их действиям.
*С конца декабря Игорь Сейко (в центре) месяц был на Чонгаре в Херсонской области. А с девятого февраля и по сегодняшний день подразделение находится на передовой в Донецкой области (фото автора)