Известные люди продолжают рассказывать, как им живется во время кризиса
В советские времена существовало понятие «творческая интеллигенция». Ее представителей — писателей, ученых, артистов и режиссеров — называли «цветом общества», на них равнялись, потому что они сеяли «разумное, доброе, вечное».
Интересно, а как живется этим людям сейчас?
- Я сижу на даче в Конче-Озерной отшельником и ничего о кризисе не знаю, — признается писатель Юрий Мушкетик. — Понятно, что все дорожает вокруг, во многих местах приостановилось строительство. До кризиса оно набрало невероятных оборотов. А сейчас повсюду объявления: «Продается», «Продается»… Очень часто предлагаются недостроенные объекты, а покупаются ли они — не могу вам сказать.
- Когда несколько лет назад я была у вас на даче, вы рассказывали, что дачи классиков литературы с невиданной прытью скупают новые хозяива.
- Я как-то подсчитал: из 33 писательских дач в Конче-Озерной осталось восемь: моя, Ивана Драча, Дмитра Павлычко, Олега Чорногуза…
- Те, кто скупает эти усадьбы, хоть представляют, в каком историческом месте собираются жить?
- Скупая писательские дачи, «крутые» обычно говорят: «Такой дом нам даже на нужник не годится». И тут же его сносят. Вот у меня, к примеру, одноэтажный домик, в нем три комнатки. А вокруг дома все позарастало.
- Юрий Михайлович, с восхищением вспоминаю, какая у вас большая библиотека!
- Немаленькая, но раритетов в ней нет, книги я покупал, как говорится, для чтения. Так что в букинистические магазины не ношу.
- Понятно, что не носите.
- А чего «понятно»? У нас же, писателей, не государственная пенсия, а лишь очень маленькое пособие. Но все же моя пенсия немного больше, чем у остальных, так как я был председателем Шевченковского комитета. А поскольку этот комитет по статусу государственный, то мне сказали: мол, можем вам сделать государственную пенсию. Помогают дочки, они у меня хорошие. А вообще, после смерти супруги — такая пустота! Мы прожили 53 года, были знакомы еще со школы. Очень тяжело на душе. Супруга умерла чуть больше года назад, но каждый день она передо мной. О ней все думаю, тужу. Сижу в одиночестве, смотрю в окно… У меня и зрение сильно упало. Сделал операцию на глазах, но, к сожалению, результата не дала.
- Что-то пишете потихоньку?
- Стараюсь. Копаюсь в историческом материале и понемногу пишу.
- Какой кризис в истории нашей страны был, с вашей точки зрения, самым страшным?
- Один из самых ужасных был 1933 год. Я был еще ребенком, помню, что очень хотелось есть. А потом — война, немцы, оккупация. Это было страшно. По две-три недели мы не видели хлеба. И после войны тяжело жилось. Позже — не буду врать — подобной нужды больше не испытывал.
- Тем не менее у многих людей сейчас депрессия. Как вы обычно противостоите пессимизму? Поделитесь советом с читателями.
- У меня самого сейчас пессимистическое настроение, и я никак не могу выйти из этого состояния. Кризис жизни, кризис всего…
- С банками проблемы не возникали?
- Кредитов не брал. А вот когда прихожу в один из банков получать пенсию, то говорят, что сразу всю сумму выдать не могут.
- Какой кризис, по-вашему, страшнее — нынешний или 1990-х годов?
- Прошлый был хуже, ведь тогда инфляция была тысячепроцентная!
- На чем экономите?
- Не могу сказать, чтобы нам с женой пришлось очень затянуть пояса. Знаете, я уже в таком возрасте, что водку не пью, не курю, по ресторанам не хожу (улыбается).
- А на науке кризис отразился?
- Однозначно! В I квартале этого года мы даже переводили людей на неполный рабочий день и частичную оплату, но, слава Богу, начинаем постепенно выходить из этого «пике». Вообще-то финансирование науки находится в кризисе — это большая проблема, потому что наука при таком положении дел не может стать фактором развития государства. Если так будет продолжаться и дальше, то, очевидно, мы навсегда отстанем от развитых стран.
- Но еще не отстали?
- Отстали. И этот разрыв, к сожалению, не сокращается, а увеличивается.
- Говорят, что мы из страны — производителя интеллектуального продукта можем превратиться в сырьевую базу для более развитых государств…
- В значительной степени это так. Скажем, если наш отечественный научный проект финансируется из-за границы, то продукт утрачивает национальную принадлежность и переходит в руки зарубежного инвестора. И если так будет продолжаться, то постепенно мы станем работать на Запад, а не на себя. В результате, если мы захотим пользоваться новейшими технологиями, нами созданную интеллектуальную собственность нам же и продадут, но в десятки раз дороже. Мы начнем покупать лицензии и все остальное.
- Стали экономить?
- Нет, у меня характер такой, что я никогда ни на чем не экономлю.
- Кредиты какие-то отдаете?
- Боже упаси! Я их никогда не брал. И вообще, от всех историй с банками Бог миловал.
- Подобные кризисы в вашей жизни уже случались?
- Был у меня такой период в начале 1990-х годов, когда я вообще ничего не снимал, а другого я делать не умею. Почти год был без работы. Тяжелое время, только благодаря друзьям как-то выскочил из этой ситуации. Брался тогда за любую работу: снимал какую-то мерзкую рекламу, идиотские клипы… Одним словом, было очень несладко.
- А чудеса в вашей жизни случались?
- Я считаю, что появление каждого конкретного человека на свет — это уже фантастическая вещь!
- Правда, что знаменитые звезды переживают кризисы острее, чем обычные люди? Запросы у звезд выше…
- В последнее время звездная болезнь чаще всего поражает псевдозвезд, которые снялись в одном-двух сериалах, их вдруг(!) стали узнавать на улице. Зачастую с такими людьми начинают происходить страшные вещи. Они становятся капризными в еде, одежде… Настоящие актеры — например, мой друг Армен Джигарханян — нормальные люди. То же могу сказать о Леониде Куравлеве и Юрии Яковлеве, с которыми работал. Если на съемочную площадку привезли не ту еду, которая им нравится, они не станут закатывать сцен: мол, ем только устрицы! А ведь так делают некоторые а-ля актеры. Потому что все эти капризы — «понты». А ничего хуже «понтов» я вообще в жизни не знаю — человек в «понтах» пропадает.
- Вы не пытались забрать деньги?
- Никаких разбирательств не устраивала (улыбается). Я человек неконфликтный. Для меня лучше потерять в чем-то, чем оказаться в эпицентре скандала. Надеюсь, рано или поздно все станет на свои места. Господь Бог ведь все видит.
- На чем-то экономите?
- Я и до кризиса была экономной. Правда, раньше могла что-то заказать домой из ресторана — гусиную печеночку, салатик, тортик, а теперь больше сама готовлю. Люблю пожарить картошечку с чесночком, засолить красную рыбку — это тоже экономия, потому что готовая стоит гораздо дороже. Салаты у меня очень вкусные получаются. Могу даже рецептом поделиться.
- Тамара Николаевна, побывав у вас в гостях, я поразилась, как вы умеете создавать в доме праздник. За окнами может быть дождь и слякоть, а у вас так уютно. На полу у вас лежит розово-голубой ковер…
- Ковер в кухне — очень красиво и нарядно. Конечно, он требует большой аккуратности, но вот я ступаю по нему и счастлива (улыбается). А еще настроение в доме создают картины и живые цветы. А вообще, вы знаете, когда на душе печаль, начинаю в квартире уборку. Когда наведу порядок, сяду и думаю: как хорошо, как красиво! А если еще и окна помыть и посмотреть на мир сквозь них, то убеждаешься, что жизнь прекрасна!