После того как 44-летний фермер Владимир Балух вывесил на крыше своего дома украинский флаг и отказался получать российский паспорт, его начали преследовать власти оккупированного полуострова
В апреле прошлого года к Владимиру Балуху из небольшого села Раздольное на севере Крыма пришли сотрудники полиции. Ничего не объясняя, они сказали: «Поехали с нами, поговорим». О чем пойдет речь, не сообщили.
— Вместе с полицейскими был и мужчина в гражданском, — вспоминает Владимир Балух, с которым корреспондент «ФАКТОВ» связалась по телефону. — Я попросил их предъявить документы — ордер на мой арест или постановление об открытии уголовного дела. Но мне не показали никаких бумаг. «Если хотите, говорите здесь, — сказал. — Я никуда не должен ехать». «В вашем доме сейчас находятся сотрудники ФСБ, — заявил полицейский. — Они вас ждут». Я в тот момент был у своей мамы, которая жила неподалеку. Заявление полицейского меня шокировало. На каком основании кто-то вошел в мой дом? И что самое странное: почему это сделали сотрудники Федеральной службы безопасности? Но оказалось, в поле зрения ФСБ я попал еще в марте 2014 года, когда открыто заявил о своей проукраинской позиции и установил на крыше дома украинский флаг. Местные власти не раз намекали, дескать, ты лучше помалкивай, да и флаг убери. Я отказался. С тех пор и начались проблемы.
— Украинский флаг на крыше своего дома я установил еще в ноябре 2013 года — в знак солидарности с теми, кто стоял на Майдане, — рассказывает Владимир Балух. — Как и многие в нашей стране, не хотел жить при бандитской власти. Повсюду коррупция, преступники остаются безнаказанными. Не мне вам рассказывать. Чего стоят одни только события во Врадиевке Николаевской области, где сотрудники милиции изнасиловали женщину. Правда, местные власти происходящее на Майдане не одобряли. Более того, просили людей передавать продукты на так называемый антимайдан. Я своей позиции не скрывал. Ситуация обострилась, когда в Крым вторглись российские войска.
— Как к этому отнеслись ваши односельчане?
— По-разному. Конечно, нашлось немало тех, кто горячо поддержал российскую власть. Эти люди не воспринимали никаких доводов. Но, поверьте, есть и те, кто против оккупации Крыма. Лично для меня вопрос, кого поддерживать, вообще не стоял. Моя мать родом из Ивано-Франковской области, отец — из Хмельницкой. Мы всегда были патриотами своей страны. Некоторые знакомые, которые думали так же, как и я, уехали на материковую часть Украины. Наверное, и я бы уже здесь не жил, если бы не пожилая мама. Она не хотела уезжать из села, где похоронен мой отец. А оставить ее одну я не мог.
Понимал, что моя гражданская позиция ситуацию с Крымом не изменит. Зачем установил флаг на крыше? Это был мой личный протест. Как и то, что я отказался получать российский паспорт. Я живу в Украине, и точка. Зачем мне в таком случае паспорт чужой страны? Конечно, чувствовал предвзятое отношение со стороны властей. Еще во время Майдана, когда в селе на заборе кто-то написал, что Янукович — вор, в сельсовет вызвали почему-то именно меня: «Это вы написали? Не вы? Но ведь вы тоже так думаете! Почему? Неужели не понимаете, что власть дана Богом?» Слушать этот бред было выше моих сил. А когда Крым аннексировали, сюда и вовсе вернулся 37-й год. Люди, которые еще вчера дружили, начали писать друг на друга доносы в полицию и ФСБ.
Летом 2014 года к нам в село должен был приехать один из главных крымских сепаратистов Константинов. Это был какой-то агитационный тур перед выборами. Видя, сколько односельчан собираются на это мероприятие, тоже решил пойти. Хотел задать ему пару вопросов.
Люди собрались на площади, Константинова все не было. День выдался очень жарким, мне захотелось пить. В киоске, кроме пива, ничего не оказалось. Я обычно пиво не пью, а тут взял маленький бокал, чтобы утолить жажду. Точно так же поступили многие односельчане. Но сотрудники полиции подошли именно ко мне: «Вы распиваете спиртное в общественном месте!» Заломили руки за спину и силой затащили в машину. Я тогда еще спросил: «Вам мешает флаг на моем доме?» «А какого хрена ты его повесил, если сам все понимаешь?» — ответил полицейский.
— Вас отвезли в участок?
— Да, следов алкоголя у меня в крови не обнаружили (я ведь выпил от силы 200 граммов), и предъявить обвинение в распитии спиртных напитков мне не смогли. Зато обвинили в невыполнении законных требований сотрудников полиции. Дескать, не соглашался ехать в райотдел. Следующие трое суток я провел в камере. Потом вынужден был заплатить 500 рублей штрафа. И это было только начало.
В том, что российские власти объявили ему войну, Владимир Балух окончательно убедился в апреле прошлого года, когда к Володиной маме приехал полицейский, а в его доме устроили обыск сотрудники ФСБ.
— Ехать «на разговор» с сотрудниками ФСБ я не согласился, — говорит Владимир. — Понимал, что идет борьба с инакомыслящими. Ведь полицейский даже не смог сказать, по какому поводу меня вызывают! Этот повод озвучили моей жене, которая была дома в тот момент, когда сотрудники ФСБ проводили там обыск. Они перевернули все вверх дном. Первым делом сорвали с крыши украинский флаг. Украли мой паспорт и водительские права. А жене показали документ, в котором было написано, будто бы я украл запчасть от какого-то трактора и пытался ее продать в… пельменной. Якобы я пьяный пришел в пельменную на центральном рынке, подсел к какому-то мужчине, назвал ему свои имя-отчество, фамилию, адрес, после чего заявил, что украл коробку от трактора Т-74 и теперь хочу продать. Обыск в моем доме проводили якобы для того, чтобы найти ту самую коробку от трактора. Но только почему этим занимались сотрудники ФСБ?
Никакой запчасти от трактора в доме Владимира Балуха не нашли. Сотрудники спецслужбы уехали. Полицейский, который пытался заставить фермера поехать с ним, тоже. Следующие полгода Владимира никто не трогал. А 14 ноября полицейские явились снова.
— Накануне, устанавливая матери забор, я работал со сваркой, и у меня воспалились глаза, — вспоминает Владимир. — Из-за этого целую ночь не спал. Задремал только под утро, когда жена пришла с ночной смены. Меня разбудили голоса в прихожей. Жена пошла посмотреть, кто это. В этот момент в спальню зашел мужчина в гражданском с синей папкой и спросил меня: «Ты кто?» «Это вы кто?! «— опешил я. Эту нелепую сцену прервала незнакомая женщина, которая зашла в спальню вслед за мужчиной. Посмотрев на меня, она сказала: «Да, это он». В следующую секунду в комнату залетели несколько человек в масках, заломили мне руки и начали бить по почкам. Дважды ударили по голове чем-то тяжелым. Когда я совсем обмяк, вытащили меня в кальсонах и матроске на улицу и бросили на заднее сиденье машины. А когда я попросил их хоть немного ослабить наручники, один из омоновцев вытянул меня из салона, положил на землю и наступил на голову. Это видел односельчанин, проходивший мимо.
На этот раз Владимиру Балуху уже предъявили другое обвинение. Опять-таки в краже, но уже не запчасти от трактора, а целого автомобиля. В постановлении ОМВД по Раздольненскому району о возбуждении уголовного дела написали:
«Неустановленное лицо
— То есть я опять пришел в ту же пельменную и стал хвастаться очередными кражами, называя при этом свои имя и фамилию, — качает головой Владимир Балух. — Придумать что-то пооригинальнее у них фантазии не хватило. Кто такой Пянтковский, я не знаю.
Впрочем, это уголовное дело сразу развалилось. Во время очередного обыска у меня, естественно, не нашли ничего компрометирующего. В результате в отношении меня возбудили другое уголовное дело по статье «Оскорбление представителя власти». Дескать, в тот момент, когда меня били и силой выносили из дома, я позволил себе сказать нецензурное слово в адрес сотрудника правоохранительных органов. И теперь меня за это судят.
На второй день после задержания Владимир Балух объявил голодовку. В следственном изоляторе мужчину продержали десять суток. Потом отпустили из-под стражи. Но уголовное дело против него не закрыли. Сейчас оно слушается в суде. В защиту Владимира Балуха выступили украинские и международные правозащитники.
— Их присутствие на судебном заседании насторожило судью, — говорит Владимир. — Точно так же, как и присутствие журналистов. Благодарен всем, кто меня поддерживает. Я чувствую, что не один, а это очень важно. В суд вызвали свидетелей — односельчан, которые должны были подтвердить, что слышали, как я оскорблял сотрудников полиции. Их наверняка настоятельно просили дать «правильные» показания. Но никто этого не сделал! Все сказали, что ничего подобного не слышали.
Владимиру Балуху дали отрицательные характеристики только два человека — председатель сельсовета Виталий Степанюк и участковый Сергей Власенко. Во время допроса в зале суда присутствовал наш коллега из российского оппозиционного издания «Новая газета» Иван Жилин. После того как сразу несколько односельчан отозвались о фермере как о добром и порядочном человеке, судья спросила председателя сельсовета, что он имел в виду, называя Владимира Балуха «нарушителем общественного порядка».
— Я довольно давно знаю Владимира Григорьевича, — сказал председатель. — За время моей деятельности на посту главы сельского поселения — с 2010 года — никаких инициатив по общественной жизни села от подсудимого не поступало. Напротив, он допускал нарушение общественного порядка: например, в селе была надпись на заборе «Слава героям Небесной сотни!» И Балух старался воспрепятствовать ее закрашиванию.
Участковый Власенко и вовсе сказал, что лично с Владимиром никогда не общался. Почему дал ему отрицательные характеристики, толком объяснить не смог:
— Я составил свое мнение об этом человеке на основе доверительного общения с жителями села. Называть фамилии этих людей я, разумеется, не могу.
На самом же деле Владимира Балуха поддерживают многие односельчане. Люди вспоминают, как Владимир сам вырезал для церкви иконостас, как по собственной инициативе ремонтировал сельский водопровод и многое другое. Даже те, кто не был противником аннексии Крыма, называют этот суд несправедливым.
— Понятно, что за оскорбление сотрудника полиции меня не посадят в тюрьму, — говорит Владимир. — Но могут дать 300 дней общественных работ. Я хорошо понимаю, что это не конец. Российские власти хотят меня запугать. Но заставить меня мыслить и действовать по-другому им все равно не удастся.
Фото издания «Новая газета»