Ровно двадцать лет назад началась первая зимовка украинских полярников на шестом континенте
— После развала СССР Россия отказалась передать Украине даже одну бывшую советскую станцию в Антарктиде, хотя финансировать их Москва не могла — половину этих полярных баз ей тогда пришлось законсервировать, — говорит участник первой украинской зимовки на ледовом континенте доктор геологических наук Владимир Бахмутов. — Но наши ученые и не думали сдаваться.
— С подачи Национальной академии наук Украины был организован Межведомственный антарктический комитет (его возглавил Виталий Старостенко, директор Института геофизики НАНУ, в котором я работаю), однако без своей полярной станции реализовать что-либо было крайне проблематично, — продолжает Владимир Бахмутов. — Надежды на то, что государство выделит необходимые на ее создание средства (называлась приблизительная сумма — 10 миллионов долларов. — Авт.), были весьма призрачными, ведь страна переживала тяжелый экономический кризис.
Но фортуна была на нашей стороне: в начале 1990-х перед Великобританией встал вопрос о том, как поступить со станцией «Фарадей», созданной ею в 1953 году в нескольких километрах от материковой Антарктиды на острове Галиндез. Дело в том, что британцы тогда активно развивали другую свою исследовательскую базу, расположенную примерно в 300 километрах от «Фарадея» — расстояние по антарктическим меркам небольшое. Тратить деньги на содержание двух станций в одном регионе нерационально, поэтому «Фарадей» нужно было либо закрыть (в таком случае англичане должны были ее разобрать и вывезти на Большую землю), либо передать другому государству.
*Станция «Фарадей» была создана британцами в 1953 году. Уже 20 лет она носит имя первого президента Украинской академии наук Владимира Вернадского
Циркулярное письмо о намерении продать станцию Министерство иностранных дел Великобритании разослало в иностранные посольства. Послом нашей страны в Лондоне тогда был директор Института биохимии имени
— Сколько англичане просили за «Фарадей»?
— Великобритания пошла навстречу и денег не взяла, точнее плата была назначена символическая — один фунт стерлингов. Но Украина обязалась в течение десяти лет вести научные наблюдения, которые были начаты британскими коллегами.
Нужно сказать, что на «Фарадей» также претендовали и другие страны. Скорее всего, она была готова заплатить за станцию ее реальную стоимость. Однако британцы поддержали молодое украинское государство.
В феврале 1995 года в Лондоне директор Британской антарктической службы Барри Хейвуд и директор Украинского антарктического центра академик Петр Гожик подписали Меморандум о передаче станции, и начался отбор членов экспедиции. Для участия в зимовке нужен был геофизик с крепким здоровьем, свободно владеющий английским. Я соответствовал этим требованиям, поэтому мне предложили участвовать в экспедиции. Воспринял это с энтузиазмом.
— Какую зарплату вам предложили?
— Со всеми надбавками выходило в пересчете на валюту 350—400 долларов — в зависимости от должности, которую ты занимал. Для начала 1990-х это были немалые деньги. В последующие годы доходы наших зимовщиков составляли примерно 1000 долларов в месяц. Сейчас они резко сократились, ведь оплата осуществляется в гривнях.
— Вам понравилась природа Антарктиды?
— Красота там неимоверная! Но прежде чем попасть на «Фарадей», мы, первая пятерка украинских полярников во главе с начальником зимовки Геннадием Милиневским, отправились в начале ноября 1995 года на стажировку в офис Британской антарктической службы, расположенный в Кембридже. Проработали там меньше месяца и вылетели в Южную Америку, а оттуда — на британском судне «Джеймс Кларк Росс» пошли на «Фарадей».
Представьте, корабль, ломая лед, движется в узком проливе между островами, расположенными в нескольких километрах от Антарктического полуострова. Пингвины разбегаются в разные стороны, но некоторые со всех лап несутся перед носом судна, не соображая, что нужно свернуть. Вдруг в разрывах между облаками вырастают горы. Кажется, будто они из хрусталя — просто-таки сказочная картина. Горы находятся на самом берегу Антарктического полуострова. Когда смотришь с палубы судна, создается впечатление, что покрытые снегом и льдом горы (их высота один-полтора километра) вырастают из моря. За красоту природы и не очень суровый климат эти места называют антарктической Швейцарией. Там можно увидеть огромных китов, тюленей, птиц…
Экстремальных холодов в этой части Антарктиды не бывает: ниже 15—20 градусов столбик термометра обычно не опускается. Летом нередко температура выше нуля, идут дожди. Полярной ночи в тех широтах нет: зимой в светлое время суток на улице царят сумерки. Светает в это время года около 10 часов, темнеет в два часа дня.
— Какое впечатление на вас произвела станция «Фарадей»?
— Очень хорошее, ведь на ней все сделано так, чтобы было комфортно жить и работать, — продолжает Владимир Бахмутов. — Мы разместились в каютах по два человека. За каждым был закреплен свой офис. Там есть буквально все, что нужно для зимовщиков. Для оборудования имелся полный набор запчастей. Мы шутили, что на станции нет разве что маслин и птичьего молока.
Первые два с половиной месяца мы трудились вместе с британскими полярниками — молодыми ребятами 25—30 лет. Они обучали нас всему, что нужно знать и уметь во время зимовки.
На станции соблюдались наработанные за многие годы распорядок и традиции. Например, подъема в привычном для нас смысле там нет. Можешь спать хоть до 11 часов, главное, чтобы справлялся со своими обязанностями.
Завтрак каждый готовил себе сам. Для этого дежурный заполнял холодильник колбасами, сыром, маслом, выкладывал на столы хлеб и другие продукты. В столовой есть микроволновка, электрочайник, так что можешь себе сделать гренки, запарить мюсли…
В это время повар на кухне приступал к приготовлению обеда, выпечке хлеба. Обедали мы в 12.30, ужинали в половине седьмого. По пятницам вечером проводилась генеральная уборка станции, а в субботу устраивался праздничный ужин при свечах, на который следовало являться аккуратно причесанным, в костюме и галстуке (хороший стимул заботиться о своем внешнем виде). В такие вечера праздновали дни рождения. Мне во время той зимовки исполнилось 40 лет. Повар испек торт, а ребята подарили папку с дружескими шаржами.
У британцев была команда по дартсу (метание дротиков в мишень). Они устраивали по радио соревнования с зимовщиками других станций. Возможности контролировать точность метания соперников, понятно, тогда не было, все основывалось на доверии. Призом за победу было пиво. Его передавали победителям с судами, которые в теплое время года посещали станции.
По очереди зимовщики заступали на ночное дежурство, во время которого каждый час нужно было обходить станцию, следить, чтобы все работало и не вспыхнул пожар — это самое страшное, что может случиться во время зимовки, ведь значительную часть года рассчитывать на помощь с Большой земли не приходится.
Главным праздником является Мидвинтер (середина зимы). В этот день принято купаться в океане, проводить различные соревнования. Начальник станции должен выполнить кулинарные заказы участников зимовки. Например, подать кофе в постель в девять утра.
Традиции британцев мы переняли и, насколько мне известно, основная их часть соблюдается по сей день.
Как рассказал «ФАКТАМ» врач первой зимовки Владимир Павлик, накануне назначенной на февраль 1996 года передачи станции Украине возникла ситуация, из-за которой наша страна могла не получить «Фарадей».
— Я в это время находился в Киеве, был в группе энтузиастов, которая занималась организацией зимовки, — говорит Владимир Павлик. — Государственные органы помогали нам слабо, поэтому сроки подготовки срывались. Национальное агентство морских исследований и технологий обратилось в Британскую антарктическую службу с просьбой отложить на год передачу станции Украине. И это при том, что не мы одни претендовали на «Фарадей». Британцы попросили подтвердить отказ принять станцию в текущем году. Благодаря этому о сложившейся ситуации доложили президенту Украины Леониду Кучме — и уже через несколько дней вышло распоряжение Кабинета министров Украины, в котором было расписано, что безотлагательно надлежит сделать тому или иному ведомству. В документ даже внесли пункт о том, чтобы Министерство обороны откомандировало меня в Антарктиду.
В срочном порядке в Южную Америку вылетела команда для закупки всего необходимого для зимовки, чтобы затем доставить эти припасы на станцию на судне. Спустя пару недель вслед за снабженцами вылетели участники экспедиции, в числе которых был я. Нам предоставили правительственный самолет Ту-154.
— Как проходила передача станции?
— На «Фарадей» на нескольких судах прибыли остальные участники зимовки и официальная делегация — в ее составе был один из народных депутатов Украины, — отвечает Владимир Бахмутов. — Корабль, на котором находились заместитель директора Британской антарктической службы и другие официальные лица, бросил якорь на значительном расстоянии от нашего острова Галиндез, и делегацию переправили на вертолетах. За день до передачи станции пришло судно с припасами на целый год. Мы почти всю ночь занимались разгрузкой, под утро легли поспать.
Шестого февраля 1996 года в торжественной обстановке был спущен флаг Великобритании и поднят стяг Украины. После этого все направились в бар выпить по бокалу шампанского. Я видел, как накануне начальник английской зимовки Дункан Хай вырезал отверстие в стойке бара. Оказалось, он вмонтировал туда фунт стерлингов, за который Великобритания символически продала станцию. Работу он выполнил мастерски — монета сидела там, как влитая. Став украинской, станция получила название «Академик Вернадский».
— Чем вы занимались в свободное время?
— Лучший отдых — поездки на соседние острова. В теплое время года с разрешения начальника зимовки мы совершали такие вылазки.
Я много лет занимался альпинизмом, поэтому обрадовался, когда увидел, что на станции есть все необходимое для восхождений. Я совершал их с врачом Владимиром Павликом и радистом Романом Братчиком.
В составе зимовщиков был специалист по выживанию в экстремальных условиях путешественник Сергей Гордиенко. Он заставил нас порядком понервничать, когда в одиночку ушел по льду на материк и остановился там в небольшом домике, где имелся запас продуктов и топлива. Вскоре ледовая обстановка резко изменилась, и Сергей не смог вернуться на станцию. Ему не удавалось выбраться из своего убежища целых два месяца. Хорошо, что была возможность поддерживать с ним связь по рации. Гордиенко заболел, его психологическое состояние было весьма тяжелым. Он порывался идти через пролив, но это было смертельно опасно. Нам с трудом удалось уговорить его дождаться благоприятной ледовой обстановки. К концу второго месяца пребывания Сергея на материке мы получили сообщение с британского судна о том, что оно зайдет на нашу станцию. Решили: английские моряки помогут спасти экстремала. Вдруг в ледовых полях появились просветы, и мы воспользовались этим, чтобы забрать Сергея. Втроем вышли на двух моторных лодках. Наши действия корректировал начальник зимовки Геннадий Милиневский: он забрался с биноклем на возвышенность и по рации подсказывал оптимальный маршрут. В это время Гордиенко шел нам навстречу на гребной лодке-каяке. Где-то посередине пролива мы с ним встретились.
Через два дня узнали, что британское судно из-за ухудшившейся ледовой обстановки не смогло подойти к нашему острову. Корабль находился на таком расстоянии от нас, что его почти не было видно. Так что если бы сами не спасли Гордиенко, экипаж этого судна нам бы не помог.
Фото в заголовке предоставлено Владимиром Бахмутовым