25 лет назад известная актриса сыграла свою первую роль в картине украинского режиссера Вячеслава Криштофовича
Мария Голубкина из известной актерской семьи. Когда Маше был годик, ее мама Лариса Голубкина соединила свою жизнь с замечательным актером Андреем Мироновым, и он стал для девочки папой.
В Одессу актриса театра и кино пожаловала с театральной премьерой — спектаклем «Искушение, или Последняя любовь Деда Мороза», в котором исполняет главную роль.
— Я счастлива, ведь я в Одессе! — призналась Мария Голубкина. — Можно сказать, в легендарном месте, где бывали многие знаменитости. Этот город, пожалуй, ничем не удивишь. Не зря же в среде актеров, работников искусства бытует выражение: «Если пройдешь в Одессе — пройдешь везде». Кстати, моя первая кинематографическая роль была в ленте украинского режиссера Вячеслава Криштофовича «Ребро Адама». А сама я — продукт СССР.
— Прежде всего вы, наверное, «продукт» своих родителей.
— Естественно. Мой папа души не чаял в Одессе. Не только потому, что здесь он снимался, но и играл Остапа Бендера, одного из известнейших одесситов. Андрей Александрович нередко вспоминал, что все его детство было связано с Леонидом Утесовым. Старался походить на него во всем, пытался петь его голосом. Один из первых экземпляров своей книги воспоминаний Утесов подарил отцу с надписью: «Дорогой Андрей Миронов, помню тебя маленьким мальчиком — вижу большим актером. Радуюсь! Твой дядя Леня. В миру — Утесов». В репертуаре Миронова была даже известная песня об Одессе, название которой говорит само за себя, — «Я дома».
— А вы в Украине часто бываете?
— К сожалению, нет. Знаете, мне запомнился один из первых приездов — на премьерный показ «Ребра Адама». Тогда мне было семнадцать лет, а снялась я у Вячеслава Криштофовича в шестнадцать, будучи еще школьницей. В фильме украинского режиссера сыграла так, как чувствовала. К счастью, получилось, даже удостоилась премии гильдии киноактеров «Созвездие». Возможно, сказалось звездное актерское окружение — моими партнерами были Инна Чурикова, Игорь Кваша. Тогда народная артистка СССР Мария Владимировна Миронова, мама Андрея Александровича, сказала: «Ты, деточка, можешь стать актрисой».
— Будучи еще столь юным созданием, решались спорить с режиссером?
— Во-первых, мне было 16 лет, и я всем пыталась что-то доказать, а во-вторых, режиссер сказал, что нужно зайти в ванную комнату без майки. В то время было модно снимать девушек без одежды. Я сказала режиссеру: «Объясните зачем, тогда я сделаю это». Отказалась раздеваться и ужасно этим гордилась, даже когда все о небольшом инциденте забыли. Сейчас бы спорить не стала. Чем старше становишься, тем с большим удовольствием раздеваешься. У меня нет стыда собственного тела. Если в этом есть смысл для картины, то почему не сделать?
С украинскими режиссерами я сотрудничала постоянно. В нашем московском драмтеатре имени Пушкина режиссером, а затем худруком был Роман Козак из Винницы. У него возникла классная идея — поставить вместе с украинскими коллегами «Бурю» по Шекспиру. Увы, нет уже с нами Романа Ефимовича… Кстати, мой тренер по конному спорту тоже из Украины. Потому знаю целый ряд украинских слов и крылатых фраз. Замечу, мой прадед по материнской линии был вице-губернатором в Украине.
— Звездность родителей не мешала вашей карьере?
— Я недотягиваю до их уровня. Не имею в виду качество актерской игры, а ответственность и человечность. Папа (всякие рассуждения о том, кто именно был моим биологическим отцом, напрочь отметаю) всегда относился ко мне серьезно. Разговаривал как со взрослым человеком. По воскресеньям ездил со мной на птичий рынок, поскольку я этого хотела, а он был очень ответственным человеком и удивительно работоспособным. А еще — педантичным и аккуратным.
Когда отец умер, мне исполнилось 14 лет. Многое переосмыслила тогда, хотя по-прежнему ужасно веду себя с мамой. Почему-то не могу ей сказать: «Мама, я тебя люблю». Признаюсь, я больше не встречала таких женщин, как моя мама. Бывает, женщина умеет хорошо готовить, но не любит заниматься уборкой. Или всю себя отдает работе и совершенно не занимается хозяйством и не рожает детей. Моя мама успевала все.
Не так давно я уволила домработницу, решив: «Позволю себе бардак». Две недели не убирала вообще. И наслаждалась. Но это исключение из правил. Родители приучили меня к порядку. Я не могу спокойно смотреть на беспорядок, чувствую себя виноватой. Мама всегда корректно давала мне советы, и я часто делала так, как она говорила. Она даже не предполагала, что я стану актрисой, но когда это случилось (актерские гены взяли свое), сокрушаться даже не думала. А сегодня мама — мой первый критик.
*Андрей Миронов считал Машеньку (дочь Ларисы Голубкиной от первого брака) своим родным ребенком
— Вы даже играли вместе.
— Признаюсь, это безумно скучно. Ты ведь все знаешь на 150 ходов вперед. Гораздо интереснее играть с человеком, с которым практически не знакома. Особенно интересно работать в международных проектах. Французские, американские, английские актеры — это всегда новые впечатления, эмоции. Еще не рассталась со своей давней мечтой — сыграть во французском фильме.
— Почему именно во французском?
— Это такой «французский синдром», ведь некоторое время мне довелось жить во Франции. Признаюсь, единственным предметом, который мне в школе давался легко, был французский язык. Его знание позже помогло получить одну из главных киноролей в мелодраме «Француз». Тогда я убедила режиссера Веру Сторожеву взять именно меня на роль переводчицы с французского. Съемки предстояло провести в сжатый срок, за который было бы трудно овладеть даже азами французского. Но надеюсь сняться в настоящем французском кино. Включите современные сериалы. У всех героинь идеальный маникюр. В жизни так не бывает. Я хочу играть реальных людей — со всеми их морщинками-слезинками.
Был в моей биографии Театр Сатиры, куда пришла после Театрального училища имени Щукина. К сожалению, пришлось покинуть театр, потому что с ролями было туго. Играть одиннадцать лет кряду сестру Малыша в спектакле «Малыш и Карлсон», а также выходить в «Трехгрошовой опере» в трусах и в бюстгальтере мне как-то не улыбалось. «Малыша» там играли сорок лет подряд. Каждые субботу и воскресенье и все каникулы, а также на Новый год. Приходишь в театр и думаешь: «Боже мой! И так всю жизнь?»
Я бы с удовольствием отдала свою жизнь Театру Сатиры, если бы он в ней нуждался. Предлагала неоднократно, но… не произошло. Это не тот случай, о котором как-то вспоминала великая Фаина Раневская. Их труппа сыграла двухсотый спектакль, его сняли из репертуара, и кто-то из артистов сказал: «Наконец-то, слава Богу, сколько можно». Тогда Раневская с сожалением произнесла: «К двухсотому спектаклю я только начала хорошо играть, и его вдруг сняли». Чем больше ты играешь, тем это должно происходить лучше и лучше. А тот, кому скучно, вон из искусства!
— В вашей творческой биографии был и другой известный театр…
— Московский драматический имени Пушкина. Там были интересные работы. Однако в 2010 году после смерти Романа Козака я и Коля Фоменко (бывший муж Марии. — Авт.) заявили о своем уходе из труппы. Это решение было вызвано не совсем этичным назначением нового худрука. Человек, тем более творческий, должен беречь в себе совесть. Можешь быть даже грешником большим, но не должен сам себя предавать, прогибаться под обстоятельства, деньги.
Мне кажется, наше общество ханжеское. В домашней обстановке люди одни, а на светских мероприятиях другие. Они выдают себя не совсем за тех, кем являются на самом деле. У Островского в пьесе «Гроза» говорится: «Сколько разврату темного творится за этими заборами, однако они ходят и на глазах друг у друга все молятся». Показательно, да?
— Теперь ясно, почему ваш любимый сценический образ — Катерина из «Грозы».
— Катерина — это женский Гамлет. Играть эту роль — одно удовольствие, каждый раз открывается новый смысл. Я вовсе не пессимистка. На протяжении многих лет серьезно интересуюсь русской историей. Ведь до монгольского ига был Новгород, вече, сплошь люди грамотные, сохранились берестяные свитки, на которых дети азбуку писали. А потом — монголы, страшные ошибки каких-то царей — и понеслось. Привычка уже. У меня была когда-то собака кокер-спаниель, подносившая мне тапочки. Я ее не учила носить тапки, собаке это передалось по наследству. Потом я ее «выдала замуж» за пса, который у Дурова работал и сидел на задних лапах. Так вот, их щенки начали носить тапки и сидеть на задних лапах. Понимаете, о чем я?
Животные лучше людей. Я это точно знаю. На свой первый гонорар (за фильм «Ребро Адама») купила за 600 рублей немецкую овчарку, а оставшихся 400 отдала маме. Поехали с подругой на рынок, где нам понравился крупный щенок. Продавцы показали огромного кобеля, у которого вся грудь была в медалях: «Посмотрите, это его дедушка». Когда я принесла щенка домой, мама воскликнула: «Какой ужас!» Он прожил у нас три дня, не переставая выть, пока у мамы не кончилось терпение и она не потребовала вернуть пса обратно. Так я поняла, что собака, тем более большая, — это ответственность.
Зато сейчас у нас в доме несколько собак. Обзавелась ими не столько ради детей, сколько для себя. Но больше всего люблю лошадей. Это животные, привязанность к которым проходит редко. Как правило, кто с ними встречается в детстве, уже не расстается. Я с ними с десяти лет, когда впервые увидела коня и обомлела. У меня второй взрослый разряд по конному спорту. Занимаюсь выездкой и считаю это не просто спортом, а искусством. Недавно выиграла кубок Москвы среди любителей.
*За роль в фильме «Ребро Адама» Мария Голубкина (слева) получила премию гильдии киноактеров «Созвездие»
— Сейчас в театре у вас много ролей?
— Выступаю в малоизвестном театре Центра режиссуры и драматургии. У нас практически нет популярных актеров, однако от этого театр не становится хуже. Как по мне, гораздо лучше. В театре я получаю очень маленькую зарплату, но абсолютно счастлива, когда играю там с моими друзьями и коллегами. Актер — это ведь не только набор каких-то штучек, это прежде всего душа. Когда ты молод, у тебя много желания и стремления, подкупаешь этим. Чем старше становишься, тем меньше этой энергии. И вот тут, если твоя душа выросла, есть чем играть.
Понимаю, на фоне своих именитых предков, народных и всенародных, я никто. Мой папа Андрей Миронов, который снялся в куче гениальных фильмов, в начале карьеры работал с Иннокентием Смоктуновским в картине «Берегись автомобиля», Иннокентий Михайлович всегда оставался любимым актером моего отца. Как-то пришел к нам в гости. Папа сидел, шутил, рассказывал смешные истории, анекдоты. Часа два спустя Смоктуновский спросил: «Скажите, Андрей, а как сложилась ваша судьба после фильма «Берегись автомобиля»?
У меня было много фильмов. Одних полнометражных более двух десятков, а еще сериалы. Далеко не все они равнозначны. Стать «кавалергардом-девицей» отечественного кино, каковой была моя матушка, не случилось. Остаюсь просто Марией.