Двадцать один год назад на экраны вышла картина, в которой знаменитый актер исполнил главную роль
Звезда Ирины Цывиной взошла во второй половине 80-х годов прошлого века, когда фильмы с ее участием снимались один за другим: «Гулящие люди», «Яма», «В полосе прибоя», «Бумажные глаза Пришвина», «Ночные забавы». Ее нельзя было не заметить — уж очень яркой и как-то не по-советски красивой была актриса. Она же стала и последней любовью знаменитого артиста Евгения Евстигнеева… Потом Цывина вдруг исчезла и появилась только спустя десять лет. Сегодня Ирина снова востребована, она много играет в антрепризных спектаклях, снимается в сериалах — «Кадеты», «Принцесса цирка», «Своя команда», «Богатая и знаменитая». О годах, прожитых с Евстигнеевым, вспоминает часто. Говорит, что только с ним была по-настоящему счастлива…
- Это правда, что роль Преображенского в «Собачьем сердце» Евгений Евстигнеев сыграл благодаря вам?
- Действительно, я уговорила Евгения Александровича там сниматься. Пообещала, что буду ездить вместе с ним на съемки в Питер. И ездила: сидела в гостиничном номере, ждала его со съемок, помогала учить роль — подбрасывала реплики. Он в последнее время вообще не хотел нигде сниматься — говорил, что очень устал. Жаловался на сердце: «Так-то я в порядке, мне бы «мотор» немного починить!»
- Евстигнеев ведь был вашим учителем?
- Я счастливая женщина, потому что рядом со мной находился такой человек, как Евгений Евстигнеев. Прежде всего он был для меня прекрасным учителем, а уже потом — прекрасным человеком и мужем. Он преподавал у нас на курсе, и мы его очень любили. Евстигнеев никогда не рассказывал нам о системе Станиславского, сквозном действии, сверхзадаче и зерне роли. Он просто выходил и показывал: «Смотрите, вы должны делать так!» Сначала мы за ним повторяли, а потом понимали: «Так это же и есть сверхзадача!» Но самое замечательное, что он нас любил и никогда не ругал. А для того, чтобы артиста чему-нибудь научить, его надо любить. Это положительная сторона его присутствия в моей жизни.
- Была и отрицательная?
- Наши отношения очень помешали моей работе. Хотя, наверное, сама в этом виновата — такой уж я человек. Изначально мы очень стеснялись нашей любви, долго скрывали ее от посторонних глаз. Роман преподавателя со студенткой по тем временам был историей беспрецедентной. Если бы я меньше комплексовала, то давно уже была бы не Цывина, а Евстигнеева. И когда он был жив, не стеснялась бы идти с ним рука об руку. Посмотрите: Марина Зудина играет у Табакова во МХАТе главные роли — и ничего, Юлия Высоцкая снимается в фильмах у Кончаловского — и никому это не кажется зазорным. А я была закомплексованной, провинциальной девочкой, которой мама с детства внушала, что пользоваться чужой известностью или протекцией некрасиво, надо надеяться только на себя и что-то собой представлять. Знаете, я ведь всегда отказывалась сниматься в одной картине с Евстигнеевым, если его роль была больше, чем моя. Соглашалась, только если было наоборот, например, как в «Яме». Единственное исключение из этого правила — картина Сергея Никоненко «Елки-палки!», которую он снимал на море. Евстигнеев там играл главную роль, а мне Сергей дал эпизод и сказал: «Вместе отдохнете!» И мы отправились на съемки, как в отпуск.
Интересный случай произошел во время репетиций «Вишневого сада», где я играла Аню. Фирса репетировал Владимир Яковлевич Самойлов, но за неделю до премьеры он очень сильно заболел. И тогда режиссер сказал: «А, может, мы Евгения Александровича уговорим?» Надо сказать, что Евстигнеев скептически относился к антрепризе — считал, что мы там ерундой занимаемся. Но я его уговорила, потому что у меня была одна из главных ролей, а его Фирс — слуга из разряда «Кушать подано!».
- И Евстигнеев согласился на такую маленькую роль?
- У него была на то причина. Ведь к тому времени в его послужном списке были все пьесы Чехова, кроме «Вишневого сада», и ему просто хотелось поставить точку. Но самое интересное, что когда Евстигнеев уже не работал во МХАТе, «Вишневый сад» поставил Олег Ефремов, Фирса там играл Виктор Сергачев. Уж не знаю, что там приключилось, но он играть не мог, и Евстигнеева попросили спасти ситуацию. Так что он сыграл Фирса еще и во МХАТе.
- Вас не смущала разница в возрасте?
- Думаю, ответ на этот вопрос нужно искать на психологическом уровне. Я выросла без отца, меня воспитывала одна мама, а мне очень хотелось иметь папу. Наверное, поэтому я не могу — во всяком случае, пока! — представить себе мужа младше меня по возрасту, все мои мужья были старше. К тому же Евгений Александрович не был стариком. Когда мы встретились, ему было немного за шестьдесят — для мужчины это прекрасный возраст.
- Тогда я уже окончила Школу-студию МХАТ и меня сразу же пригласили в очень хорошую картину «Гулящие люди», где я сыграла боярыню Малку. Одновременно предложили главную роль в «Маленькой Вере». Причем на Киностудии имени М. Горького, где запускались обе картины, их павильоны находились рядом, и ассистенты режиссера все время пытались меня переманить. Но я выбрала режиссера Илью Гурина, снявшего в свое время «Россию молодую» (к сожалению, его уже нет в живых). А Василий Пичул был тогда для меня режиссером неизвестным, и я ему отказала, о чем сейчас немного жалею. Увы, фильм «Гулящие люди» прошел незаметно, потому что уже подкрадывалась перестройка, и такие темы не были востребованы. А «Маленькая Вера» имела невероятный успех. Если бы мне тогда да сегодняшние мозги, я, наверное, рискнула бы и пошла на авантюру.
- Похоже, ваша профессия — сплошной риск и игра с судьбой.
- Вы даже не представляете себе, до какой степени! Еще Станиславский говорил, что актер находится в плену своих ролей. Ты надеваешь на себя чужую личину и никогда не знаешь, как это на тебе отразится. Сейчас вот я буду сниматься в сериале в роли главной злодейки. Для актрисы это очень выигрышная роль, потому что отрицательные герои запоминаются зрителям гораздо лучше, чем положительные. Но я всерьез задумалась, стоит ли мне за нее браться. Боялась: вдруг настолько хорошо войду в образ, что сама кого-нибудь убью или подожгу? В результате я себя убедила в том, что это всего лишь роль — моя работа, за которую получаю деньги. Но все равно с перевоплощениями в таких людей актеру надо быть очень осторожным.
- А еще говорят, нельзя сильно желать какую-то роль…
- Меня, кстати, этому Евстигнеев научил, у него даже была своя теория — «брызги шампанского», которой он пользовался и в жизни, и в работе. Мы же не знаем, когда открываем бутылку, куда полетят брызги. Как будет, так и будет. Сегодня вот пробовалась на одну роль. Я так ее хотела! И осталась очень собой недовольна. Но не расстроилась. Значит, так и должно быть. Не случится эта роль, предложат другую, возможно, гораздо лучше.
- Ирина Константиновна, в Америку вы уехали из-за перестройки?
- Нет, по личным причинам. Хотя и перестройка внесла свою лепту. Вообще-то, я никогда не хотела жить за границей, поскольку и в России была в полном порядке: работала во МХАТе, играла в антрепризе (по тем временам это была большая удача!), много снималась, прилично зарабатывала — у меня была и квартира, и машина, и даже земельный участок. Но потом началась перестройка и фильмы, в которых я снималась, как-то в одночасье стали никому не нужны, в цене было уже совсем другое кино. Кинотеатры закрывались, в театрах не платили зарплату. Помню, пришла как-то домой к замечательной актрисе Лене Майоровой, к сожалению, ныне покойной. Сидим мы с ней, разговариваем, и вдруг она говорит: «Хочешь, покажу, чего я стою в искусстве?» Открывает холодильник, а там — пустые полки, и только на одной из них стоит бутылка водки «Абсолют». «Знаешь, — говорит Лена, — я ведь ее даже не открываю, купила для хохмы — это все, что я могу приобрести на свою заплату!» А ведь она была заслуженной артисткой, играла в одном из лучших театров страны — МХАТе. Страшное было время. Актеры становились риэлторами и торговцами, поступали в институты, чтобы получить другую профессию, многие уезжали за границу.
Конечно, можно было переждать это время, но ведь никто тогда не знал, сколько оно продлится. Я так мало играла, что начала бояться сцены… И так получилось, что именно в это время я познакомилась с человеком, с которым у меня завязались серьезные отношения. Он жил в Америке и пригласил в гости. Я поехала туда на месяц, а осталась на десять лет. Жила сначала в Лос-Анджелесе, потом в Палмс-Спрингс — чудесном городке с ветряными мельницами, находящемся в двух часах езды от Лос-Анджелеса.
- В отличие от многих актеров-эмигрантов, вы нашли творческую работу.
- Мне повезло. Наверное, Бог меня услышал. Все началось с того, что в Лос-Анджелес приехала жена Кости Райкина, Лена Бутенко-Райкина. Она хорошо поет, и ей захотелось сделать там концерт. Ну а поскольку эмиграция — это очень узкий круг людей, ей посоветовали обратиться ко мне: дескать, здесь живет актриса Цывина, у нее замечательный русский язык без какого-либо акцента, вот бы ей озвучить рекламный ролик для русской диаспоры — пригласить их на концерт. Казалось бы, мелочь. Но, видимо, меня заметили, потому что практически сразу же предложили запустить свою программу на местном кабельном телевидении ARA. Прекрасный режиссер-документалист Эдуард Бадунц, который там работал, сказал мне: «Делай что хочешь!» Так я стала автором и ведущей программы «Звездный час», состоявшей из двух частей — рассказа об известной личности и светской хроники. Она существовала до тех пор, пока я не уехала. Снималась я и в американском шоу «Неразгаданные тайны» на канале NBC. Между прочим, играла на английском языке.
- Голливудские перспективы у вас были?
- Не верьте тем, кто говорит, что это возможно. Это я вам говорю, как человек, который знает ситуацию изнутри. Чтобы чего-то добиться в Америке, нужно либо там родиться, либо приехать туда в раннем детстве. Яркий пример — мама Милы Йовович, ваша землячка, прекрасная актриса Галина Логинова. Как прекрасно она дебютировала в картине «Много шума из ничего»! Но, приехав в Америку, она сумела реально оценить свои возможности и всю свою энергию вложила в Милу, которой тогда было четыре года. У нее был шанс, а у Гали — нет, потому что она до сих пор говорит с акцентом. Так что шансы у русских актрис есть только дома…