25 февраля исполняется 145 лет со дня рождения гениальной украинской поэтессы
Говорят, чем светлее и талантливее человек, тем больше испытывает его судьба. Дочь Петра Антоновича и Ольги Петровны Косач Ларису испытания ждали с момента рождения. Мама заболела и не могла сама кормить новорожденную. Пришлось вскармливать искусственно, а по тем временам это было делом непривычным и совсем неизученным. Малышка тяжело захворала. Боясь, что дочка погибнет, отец оставил служебные дела, взял отпуск. Дома тщательно выполнял все назначения врачей. И добился, что девочка пошла на поправку. В семье ее ласково звали Лесей. А еще — Зеей, Зеичкой… Нежные шутливые прозвища были и у Лесиных трех сестер и двух братьев. Детей любили, ласкали и… воспитывали — так, как полагается в настоящей украинской семье. «При этом семейные устои в равной степени были заложены и Ольгой Петровной, и Петром Антоновичем Косачами», — говорит исследователь жизни и творчества Леси Украинки, научный сотрудник Института литературы имени
*Полесские легенды о мавках Леся Украинка впервые услышала в детстве от мамы Ольги Петровны Косач
— Известно, что полесские легенды о мавках Леся Украинка впервые услышала в детстве от своей мамы. И потом лунной ночью тайком бегала в лес, чтобы увидеть загадочную Мавку. Об этом поэтесса вспоминала после создания «Лісової пісні» в письме к Ольге Петровне Косач. Письмо нередко цитируют. И вообще, кажется, о материнском влиянии на Лесю Украинку всегда говорят чаще, чем об отцовском?
— Естественно, ведь Олена Пчилка (литературный псевдоним Ольги Косач) вошла в историю украинской культуры как известный этнограф, литератор, педагог, — говорит Алла Дыба. — Но было бы несправедливым преуменьшать роль отца — Петра Антоновича Косача. Все книги Леси Украинки и Олены Пчилки при их жизни были изданы за его деньги. Как и песенные сборники Миколы Лысенко — ближайшего друга Петра Косача. Он помогал семье политэмигранта Михаила Драгоманова — брата Олены Пчилки. И это в пору гонений имперских властей на «украинофилов», на украинский язык и культуру.
Конечно, Петр Антонович рисковал карьерой — а он был юрист, председатель съезда мировых посредников, предводитель дворянства. И очень добрый человек. Известно: когда Косачи жили в своей усадьбе в селе Колодяжное на Волыни, Петр Антонович всячески защищал крестьянские семьи, добиваясь, чтобы молодых хлопцев не «забрили» в солдаты. А однажды в семье близких мне людей показали старинный документ и рассказали связанную с ним историю своего предка. Он служил лесничим в Колодяжном, внезапно умер, оставив жену с маленькими детьми. Старший сын в это время отбывал солдатчину. И Петр Антонович Косач добился, чтобы парня вернули домой! Тот выучился, семья обрела кормильца.
Когда в селе начиналась какая-то эпидемия, Ольга Косач с детьми, в том числе и Лесей, ходили по хатам, не боясь заразиться, раздавали лекарства и еду. У Лесиной подружки — сельской девочки Варки (Варвары) Дмитрук от дифтерии умерла сестричка. Пришлось сжечь хату со всем имуществом — чтобы эпидемия не распространилась.
*Поэтесса унаследовала от отца, Петра Антоновича Косача, не только внешность, но и черты характера: терпеливость, толерантность, добросердечность
Петр Антонович нежно любил жену и детей. Но особенно ласков и заботлив был с Лесей. Он первым почувствовал и оценил ее талант.
— Они ведь были похожи внешне?
— Очень! И не только внешне — Леся унаследовала от отца черты его характера: терпеливость, толерантность, добросердечность.
Люди, близко знавшие Лесю Украинку и слышавшие ее фортепианные импровизации, считали, что она могла бы стать выдающимся музыкантом. Поэтический дар у нее соседствовал с абсолютным музыкальным слухом. Но в десять лет Леся заболела костным туберкулезом, вскоре ей удалили косточки на левой руке. О том, чтобы стать пианисткой, речи быть не могло. И вот однажды тетя Леси заметила: девочка, лежа в постели, отбивает такт незагипсованной ножкой. «Что ты делаешь?» — удивилась тетя. «Играю… на рояле», — ответила Леся. Стойкость, с которой она переносила болезнь, мучительные процедуры, и позже поражала окружающих: ни слова жалобы. «У меня при этой операции пациенты-мужчины медведями ревут, а тут слабая женщина стиснула зубы и молчит», — удивлялся киевский профессор, делавший Лесе крайне болезненный укол в ногу.
Так же стойко переносила поэтесса душевные травмы. «Лесиного горя не видел никто, — у нее было надежное лекарство от смертельных ран — «крепче прижать железный панцирь, чтобы унять кровь», — вспоминала Людмила Старицкая, старшая дочь известного драматурга. Именно ей поэтесса однажды рассказала, как в детстве играла со своим старшим братом Михаилом в рыцарские турниры: «Привлекал ее всегда не тот гордый и удачливый победитель, который, одолев противника, приставлял копье к его груди. Нет! Ее влек побежденный, который, почувствовав у сердца острие вражеского копья, не сдается, а твердо отвечает: «Убей — не сдамся»… Это стало лозунгом ее жизни».
— Сестры Старицкие, Людмила и Оксана, были близкими подругами Леси Украинки, — говорит Алла Дыба. — С их семьей, как и с семьей Миколы Лысенко, у Косачей по приезде в Киев сложились самые сердечные отношения.
— Читала, что Оксана Старицкая любовалась расписанным Лесей Украинкой пасхальным яйцом, на котором были нарисованы нежные лилии. И сказала, что для нее Леся ассоциируется с этим цветком…
— На что Леся пошутила: «Какая уж из меня лилия, разве что я так же быстро увяну». Ведь этот цветок нестойкий.
— А какие цветы она больше всего любила?
— Ландыши. У Косачей в Колодяжном все утопало в зелени и цветах, их сажали и взрослые, и дети. В числе любимых были «півники» — ирисы. Леся из-за болезни меньше бывала в саду и огороде, а ее младшие сестры Ольга и Изидора там копались часами. Они же позже ухаживали за могилами близких на Байковом кладбище, где покоятся Леся, ее старший брат Михаил и их родители. Сама Леся в 1903 году посадила на могиле любимого брата куст калины. Еще здесь были сирень, тополя, акация… Все это выкорчевали в 1940-х годах, при установке памятника Лесе Украинке. Ольга Косач-Кривинюк описывала каждую травинку, каждый цветочек в своей «Хронологии». Ее многолетний уникальный труд — жизнеописание Леси Украинки — попал в киевский музей поэтессы окольными путями из Америки в 1970-х годах. Ольги уже давно не было в живых.
— Практически всю семью Косачей в советское время репрессировали?
— Да. Лишь чудом удалось выжить в лагерях сестре Леси Изидоре и по счастливому стечению обстоятельств избежал ареста муж поэтессы Климент Квитка. Ближайшие Лесины подруги — сестры Старицкие — в 1941-м были спешно вывезены в… Казахстан. Людмилу выбросили на ходу из вагона в степь, а ее младшая сестра Оксана умерла уже в лагере. Там же, в Казахстане, погиб и выдающийся ученый-полиглот Агатангел Крымский, с которым дружила Леся Украинка. Это называлось «эвакуация украинской интеллигенции»…
— Леся Украинка как-то сказала, что ведет 30-летнюю войну с туберкулезом. Почти столько же лет она сражалась с украинофобами, считавшими, что нельзя на «малороссийском наречии» писать драматические произведения. И, сгорая, творила шедевры. Можно только представить, сколько еще она могла бы создать, если бы была здорова.
— Знаете, у Оксаны Забужко есть поэтическая версия «Пані Мержинська»: Леся выздоравливает, выходит замуж за Сергея Мержинского, у них рождается дочка. Все так славно, благостно, только… стихов она не пишет.
Будь у нее дети, смогла ли бы она вся, без остатка, отдаваться творчеству? Трудно сказать.
— Но она хотела иметь ребенка?
— Очень. Однако с годами поняла, что родить, а тем более здорового ребенка, не сможет. Заботилась о детях сестер — Михайлике Кривинюке и Женечке Косач, девочке-сироте Марусе Собиневской. И выполняла свою миссию. В письмах к близким людям Леся признавалась, что отрывки будущих произведений словно диктуются ей свыше…
Помню, во время Майдана по дороге на работу (обстановка в нашем институте на улице Грушевского была совсем не академическая, в коридоре разместили госпиталь) я развешивала на Крещатике стихи Леси Украинки. И люди читали. Такое ощущение, словно она с нами говорит!
— А какие ее строки хочется прочитать сейчас?
— «І ти колись боролась, мов Ізраїль, Україно моя!»