Воину, чудом выжившему в Иловайском котле, грозит ампутация стопы. Помочь берутся израильские медики
— Сегодня я молю Бога за обоих своих сыновей, — говорит Светлана Федотова из Луцка. — Прошу у Господа, чтобы старший, 30-летний Мирослав, который сейчас находится на передовой, под Марьинкой, вернулся домой целый и невредимый. А младшему, 22-летнему Сергею, получившему тяжелое ранение под Иловайском, — чтобы добрые люди помогли вылечиться. С Мирославом созваниваюсь каждый день. Но сыночек о себе почти ничего не рассказывает, мол, жив-здоров, и это главное. «Ты, мама, обо мне не волнуйся, — говорит он. — Тебе есть за кого сейчас переживать. Братишку надо поставить на ноги».
Младший сын Светланы ушел на фронт с первой волной мобилизации. Парня за свой счет снаряжали родные.
— Я работал в супермаркете охранником, туда же мне принесли повестку, — рассказывает 22-летний боец 51-й отдельной механизированной бригады Сергей Федотов. — На следующий день рано утром я уже был в военкомате, а спустя два часа всех, кто пришел вместе со мной, отправили на полигон. Там мы учились управлять танками, стрелять из различных видов оружия, затем нас вместе с техникой перебросили в Ровно, после — в Днепропетровскую область. А потом еще отправили на три недели на полигон под Николаевом. После учебы, которая в общей сложности заняла пару месяцев, нас отправили на охрану блокпоста в селе Дачное Донецкой области. Спустя время поступил новый приказ: перебазироваться в Кутейниково Амвросиевского района, что недалеко от Иловайска, охранять местный завод. Именно там началась для меня настоящая война. Враг стрелял из «Градов». Было много раненых и убитых, я впервые потерял своих друзей…
Вражеская артиллерия вела непрерывный огонь по заводу, и нам пришлось отступить в сторону Иловайска. Но самое страшное началось в середине августа, когда неприятель начал наступление. Наша бригада в числе других оказалась в самом пекле. «Грады» поливали нас днем и ночью, несмотря на то что мы стояли в населенном пункте! Дома горели, как свечи, люди бежали без оглядки кто куда. Потом на пару дней наступило затишье. А 24 августа приехал местный житель на велосипеде и предупредил, что в нашем направлении движется огромное количество российских танков. Дозор доложил, что к нам действительно приближается вражеская техника, а на борту грузовиков, танков, БМП российские флаги.
Бойцам поступил приказ отступать, при этом не объяснили, куда и как.
— Кольцо вокруг сжималось с каждым часом, — продолжает Сергей. — 26 августа мы были полностью окружены. В тот же день к нам пришел вражеский парламентер и объявил, дескать, украинским военнослужащим дадут коридор для выхода из котла при условии, если мы поднимем… красное знамя. А вот добровольческим батальонам было велено оставаться на месте. Мы понимали, что их собираются уничтожить, и не приняли столь «лестное» предложение. А 28 августа пустили слух, что около полуночи абсолютно всем, попавшим в окружение, предоставят-таки выход. Решено было дождаться основную колонну и уже всем вместе выходить из котла. Нас действительно пропустил первый блокпост сепаратистов, потом второй, а когда мы оказались за населенным пунктом, впереди неожиданно появилась вражеская техника и стала поливать нас огнем. Поступил приказ развернуть колонну, но позади, будто из нор, вылезла российская техника. Она была спрятана, закопана в земле. Это была специально подготовленная ловушка. Позже выяснилось, что никакого прохода никто не собирался нам предоставлять. Враги получили задачу уничтожить всех до единого, живым не выпустить ни одного украинского бойца.
Один из снарядов взорвался возле моей БМП, осколок повредил каску. Я снял ее с головы, чтобы рассмотреть, и тут же надел обратно. А вокруг мои однополчане падали как подкошенные. Кровь лилась рекой — у кого-то оторвало руку, у другого ногу, голову… Эта жуткая картина мне потом долго снилась.
Сергей помнит, как кто-то закричал, что надо пересесть в бронированную инженерную машину. Техника, груженная бойцами, двинулась прямо на врага.
— Нашу машину взорвали, — вспоминает Сергей Федотов. — Товарищи погибли у меня на глазах. Я упал на землю, заметил, что ноги в крови, подумал, что их оторвало. Но попробовал встать, и у меня это получилось. Пробежал метров семьдесят, по дороге отстреливался из автомата. Ощутил внезапную боль в плече, упал и уже не смог подняться. Однополчанин поволок меня по земле, держа за бронежилет. Мы добрались до сгоревшего дома, спрятались в подвале. Там товарищ кое-как перевязал мне плечо и ноги, одна стопа была буквально разворочена. Из-за большой потери крови я потерял сознание. Очнулся от жуткой боли. Очень хотелось пить, во рту все пересохло. В подвале прятались, кроме нас, еще семеро бойцов. Они тихо переговаривались между собой, а я в бреду просил… выключить телевизор. Кому-то удалось выскользнуть наружу и принести горсть полусгнивших яблок. Какими они показались сочными и вкусными! Никогда не забуду этот вкус.
В подвале бойцы просидели сутки, пока их не обнаружили «дэнээровцы». Два дня раненый Сергей Федотов провел в плену. Затем его обменяли представители Красного Креста. Боец уверен, что избежал длительного плена только потому, что находился в тяжелом состоянии.
— Террористы просто не хотели возиться с покалеченными бойцами, — считает Сергей. — В тот день представителям Красного Креста удалось освободить почти 80 раненых. Нас вывезли каретами скорой помощи. В каком-то населенном пункте всех пересадили на самолет и отправили в Днепропетровский военный госпиталь. Шансов выжить у меня почти не было, слишком много я потерял крови. К слову, в плену никто из медиков не подошел ко мне, не сменил повязку, не сделал обезболивающий укол.
Из Днепропетровска Сергея практически сразу отправили в Киев… на ампутацию ноги, к этому времени она уже до колена была синяя.
— Столичные врачи успокаивали, говорили, что нужно спасать жизнь, а не ногу, — вспоминает парень. — В любую минуту могла начаться гангрена, мне давали только десять процентов на то, что выживу.
— Мы с мужем в тот момент находились в Польше на заработках, — рассказывает Светлана Анатольевна. — У нас трое детей, шестеро внуков, нужно всем помогать. Когда Сережа попал в окружение и несколько дней не выходил на связь, у меня так щемило сердце, что я поняла: с ним произошла беда. Тут позвонила дочь и сказала, мол, Сергей находится в больнице с ранением. Я хотела немедленно увидеть сына. Взяла билет на самолет в Киев и на следующий день уже была рядом с моим мальчиком. Помню, как увидела его впервые в больничной палате — сильно исхудавшего, со множеством подключенных к телу трубочек, всего перебинтованного, — так слезы и полились из глаз… Сынок спал, а тут проснулся и попросил: «Мамочка, не плачь, прости меня, дорогая. Все будет хорошо, я живой».
Меня позвал врач и сообщил, что Сережу готовят к ампутации ноги. Я, потрясенная, вышла в коридор. Ко мне подошли две женщины, сказали, что молятся за бойца и советуют это делать мне. Я обняла их и горько заплакала. А в день операции молилась не переставая. Читала все молитвы подряд: и за здравие, и чтобы Бог силу дал, и чтобы свершилось чудо… Неожиданно из операционной вышел хирург и сообщил: «Происходит что-то странное. Все сосуды в ноге пациента работают, мы попробуем сохранить конечность вашему сыну». Моей радости не было границ, ведь я уже настроилась на худшее.
*К Сереже в госпиталь с подарками и рисунками приходили малыши из детского садика
Для мамы начались бессонные ночи в больнице у постели сына. У Сергея долго держалась высокая температура, донимали жуткие боли. На лечение нужны были деньги.
— На одни только обезболивающие уколы уходили огромные суммы, — говорит Светлана Анатольевна. — Низкий поклон волонтерам, которые собирали деньги и приносили их в больницу практически круглосуточно. Я не отходила от сына, кормила его, переодевала и постоянно молилась. За полтора года Сереже сделали 20 (!) операций. Все еще есть угроза ампутации стопы, большая часть которой разрушена. Поставить на ноги моего сына берутся израильские медики. Они дают высокие шансы, что Сережа сможет не только ходить, но и бегать и даже танцевать, если удастся восстановить все сосуды в стопе, заменить берцовую кость. Для этого требуется 50 тысяч долларов. Сумма для нас неподъемная. Я умоляю всех небезразличных людей дать шанс на выздоровление моему сыну. Уверена, что все у него будет хорошо. И в стране тоже. Закончится война, вернутся домой наши сыновья и мужья. И тогда найдутся деньги для строительства современных клиник, и нам не нужно будет ездить лечиться за границу. Только надо немного терпения…
Все сбережения семья давно исчерпала, уже проданы машина и корова. Сегодня у Федотовых осталась надежда лишь на поддержку обычных людей и волонтеров. Недавно городской голова Луцка Николай Романюк встретился с участником антитеррористической операции Сергеем Федотовым и его мамой Светланой, чтобы передать деньги на лечение.
— Председатель союза «Мосты дружбы в Украину» Карл-Герман Крог из Германии провел благотворительный концерт, во время которого было собрано 2 тысячи 800 евро, — сообщили «ФАКТАМ» в пресс-службе Луцкого городского совета. — Эти средства он передал луцким властям, чтобы те направили деньги на помощь конкретным людям. Карл-Герман Крог последние 25 лет поддерживает Украину. В свое время для нашего города он передал три автомобиля скорой помощи, один из которых находится сейчас в гарнизонном военном госпитале. Мэр посоветовался с членами общественной организации семей погибших в АТО, и они решили передать эти 2 тысячи 800 евро на лечение Сергея Федотова. Городской голова пожелал парню, чтобы он уже осенью мог танцевать на своих двух ногах.
Мама бойца уточнила, что один день пребывания в израильской клинике, которая согласилась помочь ее сыну, стоит тысячу долларов.
— Надежда на то, что Сережа сможет нормально ходить, есть, — говорит женщина. — Сын ни разу не пожалел о том, что защищал Украину. Говорит, если можно было бы вернуть время назад, то снова пошел бы воевать. Я верю, что добрые люди помогут вылечить младшего сына. И молюсь Богу, чтобы старший, Мирослав, который сейчас находится на передовой, уцелел.
P. S. Тем, кто готов помочь в лечении Сергея Федотова, сообщаем номер его карточки в «ПриватБанке»: 5168 7420 2546 5851.