Сегодня народному артисту Украины актеру Театра русской драмы имени Леси Украинки исполняется 85 лет
Свое 85-летие известный украинский актер Юрий Мажуга встретит дома. Большой стол в новой современной квартире актера на левом берегу столицы накроет его супруга Марина. Их пара, прожившая вместе более полувека, считается одной из самых счастливых в театральной среде. Однолюб Юрий Мажуга признается, что дает волю чувствам только на сцене. Театр — его вторая большая любовь. В Театре русской драмы имени Леси Украинки Мажуга служит уже 63 года! На его счету около ста ролей. Он сыграл практически весь репертуар, о котором может только мечтать артист — от Ромео до Ленина. Говорит, что в профессии актера главное — удача.
Счастливым случаем для артиста стало приглашение в один из ведущих столичных театров. Любовь зрителей принесли роли в кино: «Рожденная революцией», «Казаки идут», «Штормовое предупреждение», «Подпольный обком действует», «Красные дипкурьеры». Правда, Мажуга называет себя театральным актером и в последнее время уже отказывается от всех предложений сняться в кино. Говорит, что в свои годы может уже себе позволить заниматься только тем, что любит…
*В спектакле «Квартет» Юрий Мажуга играет Уилфреда Бонда
— Не люблю я эти юбилеи, — признался Юрий Николаевич. — И давно уже прекратил их праздновать. Помню, последний раз собирал гостей по поводу своей круглой даты — на 75-летие. После этого сказал себе, что больше никогда устраивать подобное не буду. Да и вообще к юбилеям отношусь критически, поскольку знаю, что непременно будут говорить в мой адрес хорошие слова. Правды ведь никто не скажет. А я люблю, когда все по-честному. И так было всегда. Поэтому юбилеям не верю, к тому же их организация всегда связана с затратами.
— Финансовыми?
— И не только. Знаете ли, возраст у меня уже не тот, физически могу не потянуть всю эту организацию. Сейчас спектакли даются уже не так легко, как это было, скажем, лет десять назад. Да и на сцену родного театра выхожу не так уж часто. Хотя недавно с Валерией Заклунной в который раз сыграли в спектакле «Деревья умирают стоя». И снова аншлаг. Недавно подсчитал, что мы сыграли этот спектакль уже 150 раз. А сейчас вновь вместе заняты в премьере спектакля, которая назначена на 9 мая. Михаил Резникович ставит пьесу Алексея Арбузова «В этом милом старом доме». Так что практически все время я занят.
— Надо признать, ваш голос звучит бодро.
— У меня он всегда был звонким. Я родился с таким голосом. Иногда рассказываю своим студентам, насколько это важное «орудие» для актера. Недавно передал бразды правления художественного руководителя курса своему ученику, народному артисту Украины Олегу Замятину, а сам перешел на должность профессора-консультанта. Люблю поговорить с ребятами, своими студентами, о том о сем. Они все спрашивают: «А чего это вы, Юрий Николаевич, не снимаетесь сейчас в кино?» А не хочу! Хотя все время мне присылают какие-то сценарии, но я сугубо театральный актер. Даже когда снимался, не очень любил кинематограф. Меня раздражали поездки, ожидания съемок. Другое дело — прийти на спектакль к семи часам, где все предсказуемо, без неожиданностей. К тому же на свою судьбу я пожаловаться не могу: излетал и изъездил, снимаясь, весь бывший Советский Союз. Пусть теперь другие этим занимаются. Да и вообще, не пожелал бы я никому нашей актерской доли.
— Вы так и сыну своему говорили?
— Именно так. Поэтому он и не стал актером. Сейчас работает оператором в программе Савика Шустера. Мой внук тоже не имеет никакого отношения к искусству — занимается компьютерами. Это сейчас очень модно. В свое время сын действительно думал о том, чтобы стать актером, но я сказал свое категорическое «нет». Просто знаю, что это тяжелый труд, в котором очень важен элемент везения. Вот мне, слава Богу, повезло: сразу после окончания театрального института был принят в труппу Театра русской драмы имени Леси Украинки, которой в то время руководил замечательный режиссер Владимир Нелли. И представьте, работаю в одном театре по сей день. Уже 63 года. До сих пор помню свой первый выход на сцену.
— Руки-ноги тряслись?
— Нет. Потому что всю свою роль я пролежал на полу. Играл нищего в спектакле «Овод». А в одной из главных ролей блистал Юрий Сергеевич Лавров. По сюжету спектакля его сын Кирилл стрелял из ружья по отцу. А мы, молодые артисты: я, Олег Борисов, Валентин Шестопалов — играли нищих, лежащих у церкви, откуда выходил блистательный Монтанелли. Первая настоящая роль у меня случилась немного позже — играл шахтера в пьесе Салынского, которую ставил Нелли.
— Вы ведь коренной киевлянин, Юрий Николаевич?
— Конечно. Киев — самый замечательный город на земле. Я родился в больнице нынешнего «Охматдета». Мои родители не имели никакого отношения к миру искусства. Отец был инженером-мелиоратором, мама преподавала русский язык и литературу в младших классах школы. А вот супруга моя, с которой мы вместе уже много-много лет, к искусству имела самое прямое отношение. Работала педагогом по классу фортепиано в консерватории. Признаюсь, без нее я ни на шаг. Если мне приносят сценарий или пьесу, то в первую очередь читает жена. Только в том случае, если она дает добро, я соглашаюсь. И так было всегда. С того самого времени, как мы познакомились, ее слово стало для меня самым главным. Хотя, знаете, жизнь с актером штука несладкая.
— Как же вы в актеры-то пошли?
— Закончив школу, написал заявление на поступление в два вуза. На филологический факультет университета и в театральный институт. Признаюсь, университет для меня был желанее. С детства занимался сочинительством: писал стихи, рассказы, сочинения. Видимо, говорили во мне мамины гены. Но экзамены в театральный институт были раньше, чем в университет. В школьные годы я занимался в самодеятельности, ходил в театральный кружок. Для творческого конкурса выбрал, помню, стихи Пушкина. В приемной комиссии как раз сидел Владимир Нелли.
Мне показали его оценку, напротив моей фамилии стояло «отлично». Я понял, что не стоит играть с судьбой, и решение о поступлении было принято. Студенческие годы были одними из самых счастливых. Мы занимались только творчеством, раскрывая свои таланты. После окончания института в Советском Союзе ты обязан был несколько лет отработать по направлению. По распределению я попал в театр города Измаил. Но случилось так, что наш дипломный спектакль смотрел Константин Павлович Хохлов — художественный руководитель Театра имени Леси Украинки. Видимо, я ему понравился, потому что на следующий день после нашего показа мне позвонили и сказали, что я принят на работу в Театр русской драмы.
— Наверное, тогда это был предел мечтаний для студента театрального вуза?
— Думаю, попади я тогда в Измаил, наш сегодняшний разговор с вами мог бы не состояться. По многим причинам. Конечно, мне повезло — я попал в один из лучших театров Киева, да что там Киева — Советского Союза. Тогда здесь работали великие артисты: Михаил Романов, Юрий Лавров, Виктор Халатов, Мальвина Швидлер. Для нас, молодых, было счастьем просто следить за их работой. Меня, Олега Борисова и Валентина Шестопалова особо опекал Юрий Лавров — он всегда тянулся к молодым. Кстати, до сих пор у меня в гримерке висит портрет Михаила Романова.
Знаете, жизнь в театре все время меняется. Через несколько лет после того, как я пришел в труппу, из Ленинграда, из Театра Товстоногова, приехал Михаил Резникович. Это было совершенно иное восприятие театрального искусства. Конкуренции между нами, молодыми актерами, практически не было. Помню, я играл премьеры спектаклей «Годы странствий» и «В поисках радости», а Кирилл Лавров выходил на сцену во втором составе. Потом он уехал в Ленинград, где стал блистательным артистом. А уехал потому, что его туда позвал Константин Хохлов, который руководил Большим драматическим театром. Когда Хохлов ушел из жизни, театр возглавил Товстоногов. Собственно, при нем Кирилл и состоялся.
— У вас есть какой-то особый ритуал перед спектаклем?
— Всегда выхожу на сцену голодным. Не ем, начиная с 12 часов дня. Мне необходимо ощущать себя, так сказать, легким. К тому же в антракте никогда не поднимаюсь в гримуборную. Прихожу за кулисы за полчаса до начала спектакля. Сижу за сценой, которая еще только готовится к постановке. Мне важно быть отстраненным от бесконечных разговоров, которые непременно сопровождают театральную жизнь. Поэтому и в перерыве не покидаю пределы сцены, не хочу терять связь со спектаклем. Да и вообще меня мало интересуют досужие разговоры. Честно говоря, если что-то узнаю, то обычно — последним. Разве жизнь в этом заключается? Она в том, чтобы делать свою работу хотя бы прилично. А если удается достичь высших результатов, то это уже…
— Счастье?
— Можно и так сказать. Ведь что такое счастье? Я иду в театр, где играю роль, которая приносит мне удовольствие, а потом возвращаюсь домой, где меня любят и ждут. Чего мне еще можно желать? Когда у тебя за спиной есть надежный тыл, то даже неудачи переживаются гораздо проще. Да, у меня были спектакли, которые не получались и имели короткий срок. Столько всего сыграл за свою жизнь, что иногда, глядя на некоторые свои театральные фото, даже не могу вспомнить, что за спектакль это был. Но, несмотря на какие-то неудачи, у меня никогда не было желания уйти из театра. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Да и сейчас эта мысль возникает не потому, что мне хочется, просто я очень трезвый человек, реально оценивающий свое физическое состояние. Вы же знаете, какая у меня дата…
— Но Владимиру Зельдину уже за сто и он до сих пор танцует!
— Великий Зельдин — это большая редкость. Дай ему Бог здоровья. Но я чувствую, что мой энергетический запас уже не такой, как раньше. Правда, в этом нет ничего для меня катастрофического. Вот Юрий Лавров ушел из театра, когда ему исполнилось 60 лет. Когда у него спросили, почему покинул сцену так рано, от ответил: «Я уже устал». Иногда и у меня появляются такие мысли. Не хочу выходить на сцену, поддерживаемый коллегами, ради того, чтобы сказать несколько фраз. Такой артист никому не нужен. Только не подумайте, что у меня уже полностью созрело желание покинуть сцену. Нет, я готов работать, но при этом понимаю, что может прийти время, когда скажу театру «до свидания» и пересяду в зрительский зал. Признаюсь, это время хочется оттянуть как можно дальше.