В понедельник, 13 июня, известного аккордеониста Игоря Завадского отпустили из-под стражи. Музыканта взяли на поруки правозащитник Евгений Захаров, народная артистка Раиса Недашковская и журналист Николай Княжицкий.
Ранее Подольский райсуд Киева приговорил Завадского к 13 годам лишения свободы. Однако потом Апелляционный суд отменил приговор, вернув дело в Подольский суд на повторное рассмотрение.
— Поручители обязались обеспечить своевременную явку Завадского на судебные заседания, — сообщила «ФАКТАМ» пресс-секретарь столичной прокуратуры Надежда Максимец. — Меру пресечения изменили, но судебный процесс в отношении Завадского продолжается. С него не сняты обвинения, апелляционный суд его не оправдал, а отправил дело на повторное рассмотрение. Сейчас дело слушается заново.
Несмотря на то что судебное следствие продолжается, Игорь Завадский, оказавшись на свободе, сказал журналистам, что бесконечно счастлив. И тут же объявил о предстоящем концерте.
С Игорем Завадским мы увиделись на следующий день после его освобождения. Музыкант назначил встречу в крупном торгово-развлекательном центре в Киеве на Оболони. С ним был его концертный администратор Андрей Бригида, отпущенный из-под стражи несколько месяцев назад.
— Сейчас многие говорят о том, что вашему освобождению поспособствовал генеральный прокурор Украины Юрий Луценко…
— Возможно, так и было, — говорит Игорь Завадский. — На пресс-конференции он рассказал, что, став генпрокурором, пришел в свою камеру в Лукьяновском СИЗО и узнал, что я до сих пор здесь сижу. Он сказал, что нельзя так долго содержать под стражей человека, вина которого не доказана.
— Вы знакомы с Юрием Луценко?
— Нет. Хотя, когда меня арестовали, он еще сидел в Лукьяновском СИЗО. Я один раз видел его и поздоровался. С ним там все здоровались… После его пресс-конференции мне сказали, что заявление без прямого указания еще ничего не значит. Но я надеялся. А тут еще омбудсмен Валерия Лутковская подала список заключенных для изменения им меры пресечения. В списке из 16 человек я был под первым номером. Цифра 16 для меня магическая: в списке 16 человек, сидел я в 16-й камере… А еще знаковая цифра 13. Ведь меня освободили 13 июня в 13 часов 13 минут — это время зафиксировано на фотографии, которую сделал Андрей, когда я выходил из камеры. Я сидел на улице Дегтяревской, 13. И приговор, кстати, получил — 13 лет. Провел под стражей 1543 дня. Если сложить эти цифры, тоже получается 13.
Выйдя из СИЗО, я узнал, что прокурор Оксана Коваленко, которая поддерживала обвинение в суде, уже умерла. А следователь Морозов, который фабриковал дело, сбежал в Крым и сейчас живет в Феодосии.
— Одним из главных доказательств вашей вины в прокуратуре называли оперативное видео из вашей квартиры, на котором видно, как двое мужчин осуществляют развратные действия по отношению к подростку. Видео снято в вашей квартире?
— Да, на видео квартира моя. Но человек на этом видео — не я. Видео могли снять в тот момент, когда я был на гастролях. Или уже после задержания, ведь тогда в течение месяца ни мне, ни моему адвокату не возвращали ключи от квартиры. Не исключаю и то, что сцена, которую вы видели, вообще была снята не в квартире, а ролик просто смонтировали. Я не раз заявлял ходатайство о том, чтобы видео отправили на экспертизу, но получал отказ. А следователь Морозов нашел людей, которые якобы узнали меня на этом видео. Например, человека, с которым я один раз играл в футбол. В своих показаниях, зафиксированных на досудебном следствии, он утверждал, что узнал на видео и меня, и Андрея Бригиду. Я же точно знал, что Андрея он вообще ни разу не видел. Когда этот человек пришел в суд, первым делом спросил у него: «Кого из присутствующих, кроме меня, вы узнаете?» Он внимательно всех осмотрел и сказал: «Больше никого». А ведь в зале суда был Андрей Бригида! Но он его не узнал. Я спросил, как же тогда он мог опознать Андрея на видео. На что этот человек ответил: «Я и не говорил, что на видео — вы. Там просто какой-то мужик и какой-то пацан. Этих людей я не узнаю». И знаете, что происходит потом? Аудиозапись из зала суда с этими признаниями пропала. И не она единственная. Пропали записи с показаниями только тех свидетелей, которые подтверждали мою невиновность. Фальсификации очевидны. Еще одним человеком, который во время досудебного следствия подтвердил, что на видео я и Андрей, был третий обвиняемый.
— В прессе его называли вашим водителем.
— На самом деле у меня никогда не было ни машины, ни водителя. Этот человек ходил на мои концерты и несколько раз подвозил меня на своей машине. Заставляя его дать нужные показания, сотрудники милиции отобрали его машину и десять дней продержали в изоляторе временного содержания. Они добились того, что во время досудебного следствия он частично признал свою вину. Но в суде эти показания опроверг.
— В уголовном деле пять потерпевших. Как не раз говорили в прокуратуре, и сами дети, и их родители подтверждали вашу вину.
— Сначала потерпевших было шестеро, но один из них в суде отказался от первоначальных показаний, — продолжает Игорь Завадский. — Что касается родителей других детей, то они верили следствию, потому что им сказали, что есть результаты экспертиз, подтвердившие мою виновность. Но результаты этих экспертиз они не видели. А ведь на самом деле эти экспертизы ничего не показали.
— И в прокуратуре, и в милиции говорили, что во время обыска изъяли ваш личный дневник, в котором вы описывали свои сексуальные контакты с детьми.
— Дневник действительно изъяли, но там не было ничего подобного. Их заинтересовала одна короткая запись: «Бассейн с таким-то мальчиком». И она означает только то, что я действительно повел этого ребенка в бассейн по просьбе его мамы! Еще говорили о том, что я, находясь в СИЗО, передавал Андрею записку, в которой якобы рассказывал ему, как обмануть следователя. А на самом деле я написал Андрею, чтобы он представил, что все, что с нами происходит, — это художественный фильм. Я пытался его поддержать. Но даже такую записку в результате использовали против меня… К слову, за время, проведенное в СИЗО, я получил огромное количество писем со словам поддержки. Мне писали даже незнакомые люди. Многие звонят и сейчас. Я благодарен им за поддержку.
Кстати, здесь, в торговом центре, я сегодня был не просто так — ходил на детский день рождения. Пришел, чтобы познакомиться с десятилетней Кристиной — дочкой Мераби Суслова, который был осужден за громкое убийство владельца мебельного магазина «4room» («ФАКТЫ» не раз писали об этом деле. — Авт.). Мы с Мераби познакомились в тюрьме и сразу подружились. Он сказал: «Я знаю твое дело и понимаю, что ты невиновен. Если будут какие-то проблемы, сразу сообщай». Я описал историю нашего с ним знакомства в своих тюремных дневниках (книга была опубликована в прошлом году. — Авт.). Мераби, уже находясь в колонии, прочитал мою книгу и пришел к выводу, что наши с ним дела во многом похожи: те же фальсификации, те же методы выбивания показаний…
Кроме того, оказалось, что его дочь — моя поклонница. Девочка играет на скрипке и, надеюсь, сможет сыграть на моем концерте, который 30 июня пройдет в Доме актера. Он будет называться «Возвращение». Она, кстати, уже играла на концертах «Игорь Завадский собирает друзей», которые проходили, пока я был в СИЗО.
— О предстоящем концерте в Доме актера стало известно буквально через полчаса после вашего освобождения. Вы что-то знали заранее?
— Нет, хотя предчувствие, что меня освободят, было. Ходатайство об изменении меры пресечения я подавал 43 раза. 42 раза получил отказ. Казалось бы, на что уже надеяться? Но в этот раз я почувствовал, что больше в камеру не вернусь. Мысленно прощался и даже не хотел оттуда уходить. А когда в суде объявили: «Завадский, на выход!» — я тут же сказал Андрею: «Срочно звони в Дом актера. 29 и 30 июня перерыв на чемпионате Европы по футболу — нужно, чтобы концерт состоялся в эти дни». Я ведь болельщик, не могу пропустить матчи. Андрей быстро все организовал. А я рассказал об этом журналистам.
— За четыре года в СИЗО не потеряли навык игры на аккордеоне?
— Вчера я впервые за все это время встретился со своим аккордеоном. И сразу устроил двухчасовой концерт! Знаете, как будто ни на минуту с ним и не расставался. Сыграл даже лучше, чем до задержания. Хотя первые три года в СИЗО у меня не было никакого музыкального инструмента. Чтобы не потерять навык, я рисовал кнопки на деревяшке, нажимал на них и представлял, что играю на аккордеоне.
В конце прошлого года мне передали специальную клавиатуру. Я играл на ней до тех пор, пока она не рассыпалась. А полтора месяца назад правозащитник Евгений Захаров купил для меня аккордеон за три с половиной тысячи долларов. Он взял эти деньги в долг. С этим инструментом дела пошли еще лучше — я смог восстановить свои навыки процентов на семьдесят.
— В СИЗО игра на аккордеоне никому не мешала?
— Нет, я играл очень тихо, — рассказывает Игорь Завадский. — Играл и представлял, что нахожусь… на концерте. Фантазии меня спасали. Человек, который в тюрьме живет реальностью, либо сходит с ума, либо озлобляется. А благодаря фантазиям сидишь в камере, а представляешь, что ты в творческом отпуске… Я так долго себе это внушал, что действительно в это поверил. Чувствовал себя внутренне свободным. Когда вышел из-под стражи, у меня спрашивали: «Как ощущения?» А я говорю: «Ощущение свободы я и не терял». Меня только ослепил яркий дневной свет. Я привык к электрическому…
Еще в СИЗО я много читал. И не только уголовное дело, которое я без преувеличения выучил наизусть — все 27 томов. Прочитал 88 книг. Последними были «Афоризмы Козьмы Пруткова», книги о жизни Моцарта и Паганини… Три раза перечитывал «Графа Монте-Кристо». Книга заканчивается фразой «Ждать и надеяться». Я часто себе ее повторял. Мне нравятся еще слова известного велогонщика Лэнса Армстронга, который сказал, что мужчина от мальчика отличается терпением. Так вот, я научился терпеть.
— Как складывались отношения с сокамерниками?
— Я провел в СИЗО четыре года и два месяца. За это время сидел один всего полгода. Все остальное время у меня были сокамерники, которые постоянно менялись. Сначала со мной сидел некий Олег — как я потом узнал, бывший разведчик. Он в совершенстве владел рукопашным боем, каждый день тренировался. Наблюдая за ним, я научился одному приему: как во время драки уходить от захвата. И применил этот прием, когда Олег начал меня душить.
— Зачем он это сделал?
— Он был стукач. Пытался воздействовать на меня психологически. Внушал мне, что я — жертва и должен отомстить человеку, который меня «заказал». «У меня есть друзья-афганцы, — говорил. — Они его убьют. Ты только скажи, как это должно произойти: яд, пуля или несчастный случай». Видимо, ждал, что я соглашусь, и потом меня обвинили бы в заказном убийстве. Но я никому не собирался мстить. На его предложение не согласился, и однажды он меня чуть не задушил.
— Другие сокамерники вас не били?
— Конечно, нет. В основном со мной сидели люди, которых арестовали за грабежи, разбойные нападения, торговлю людьми. Еще я сидел с бывшим министром обороны Валерием Иващенко, он был в соседней камере. Мы даже подружились. Перед тем как освободиться и уехать за границу, он изучил мое дело.
В камере надо мной сидел Шахов, который проходит по делу «Элита-центра». Из-за того, что его камеру все время затапливало, я жил в сырости — четыре года мне на голову капала вода. Все было мокрым: и одежда, и постельное белье. Там ужасные условия: ржавые трубы, на стенах грибок. Это уже не подлежит ремонту.
Не давали скучать коты. Их было 23. Моя камера находилась в подвальном помещении, и окно было на уровне земли. Когда окно открывалось, ко мне тут же приходили коты. Я их подкармливал, а они ловили в камере крыс. Котята жили прямо у меня в камере. Видите царапину на пальце? Ее оставил котенок по кличке Тюбик. Я учил его играть на аккордеоне (смеется). Он залазил на аккордеон и лапами нажимал на кнопки. У него каким-то образом получалось издавать музыку Баха и Моцарта.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»