Подвергшись унижениям и побоям в доме престарелых, 30-летняя героиня публикации «ФАКТОВ» с большим трудом добралась из Каховки в Киев, чтобы попасть на прием к омбудсмену Валерии Лутковской и попросить ее о помощи
Четыре года назад «ФАКТЫ» написали о Тане Гудковой и Саше Стеце — двух инвалидах, которые, передвигаясь на ходунках-каталках, сбежали из Каховского гериатрического пансионата и приехали в столицу, чтобы пожаловаться в Министерство социальной политики на жуткие условия содержания и свою полную бесправность в пансионате. «Уйти нам оттуда некуда, а жить там невозможно», — говорили Таня и Саша. Понадеявшись на обещанную им помощь государственных чиновников, они вернулись в Каховку. И… угодили в «тюрьму». За то, что посмели пожаловаться, директор пансионата закрыла обоих под замок и отобрала у них все, включая деньги, телефоны и личные вещи. Только после вмешательства журналистов беглецов выпустили «из заключения». Но их травля продолжилась. Больную хондродистрофией (недоразвитие верхних и нижних конечностей) Таню Гудкову поселили в одной комнате с буйнопомешанной. После того как соседка в припадке ярости подняла на нее руку, Таня была вынуждена снова сбежать из пансионата.
На днях, чтобы расспросить нашу героиню о ее злоключениях, корреспондент «ФАКТОВ» пригласила Таню Гудкову к себе домой. 30-летняя Таня оказалась очень маленькой (ее рост не превышает метра), с коротенькими ручками и ножками, но с умным взглядом и приятной улыбкой. Пока я готовила чай, она попросила дать ей почитать сонеты Шекспира. Разговаривая, девушка то и дело вставляла в речь итальянские или турецкие выражения.
— Занялась изучением иностранных языков по видеоурокам, — с гордостью объясняет Таня Гудкова. — Это интересно и полезно для саморазвития. Уже знаю много слов, оборотов и выражений. Попутно изучаю грамматические правила. Правда, после первого побега из пансионата меня лишили компьютера, так что изучение языков застопорилось.
— Не жалеешь о том, что навлекла на себя неприятности?
— Я борец за правду. Четыре года назад вся наша молодежь решила подать в Киев коллективную жалобу на то, что руководство пансионата постоянно отключает свет, горячую воду, отопление. Хотя есть своя котельная, директор экономит на всем, и нам даже зимой приходилось спать, натягивая на себя всю одежду и укутываясь в одеяла с головой, ведь температура в комнатах не поднималась выше 14 градусов. Представляете, каково было лежачим больным? Вечерами мы сидели без света, хотя в соседних домах электричество было. Продукты, которые покупали за личные деньги, портились в холодильниках.
В общем, мы решили жаловаться. Но потом большинство подопечных (так принято называть обитателей дома престарелых) испугались и пошли на попятную. Только я и Саша Стець решили бороться до конца. У Саши, как и у меня, недоразвитие нижних конечностей, а руки нормальные. Именно он шесть лет назад добился того, что прежнего директора сняли, а назначили Евгению Шилину. Поначалу она нам очень понравилась: ласковая, заботливая. И ремонт кое-где сделала, и окна пластиковые поставила. Но прошло совсем немного времени — и нас опять начали ущемлять. По закону из нашей пенсии (она составляет около 1200 гривен) пансионат забирает три четверти, выплачивая нам на руки 300 гривен в месяц. Но за это нас должны кормить, одевать, обеспечивать предметами первой необходимости и нормальными условиями существования. А что получалось? Пища скудная, одежды практически никакой (мне за все эти годы выдали только колготы на несколько размеров больше и огромную ночнушку из грубой ткани). Один рулон туалетной бумаги выдается на месяц, один брусок мыла — на два месяца. Все — от прокладок и трусов до штанов и верхней одежды — нам приходится покупать, месяцами откладывая деньги из остатка пенсий. Многие из наших выходили в город и просили милостыню. Терпеть такую жизнь было невозможно, и мы с Сашей написали жалобу в Министерство социальной политики.
— Как на нее отреагировали?
— Чиновники прислали эту жалобу обратно в администрацию пансионата. Мол, сами разбирайтесь. После чего наша жизнь стала адом. Директриса провела собрание (на которое меня затащили силком, выдернув из постели) и при всех зачитала нашу с Сашей жалобу, насмехаясь над тем, какие мы глупые и безграмотные. «Посмотрите на эту жалобщицу, которая даже трусы себе не может надеть», — издевалась Шилина. Унижения продолжались целый час. Вечером Саша сообщил мне, что директриса надумала перевести его в другой интернат, а меня запроторить в комнату к старикам. И мы решились на побег.
После поездки в Киев, во время которой чиновники Министерства социальной политики пообещали им помочь, Саша с Таней вернулись в Каховку. И попали из огня в полымя. Таню обвинили в том, что она привезла вшей, отправили на осмотр к гинекологу (не нагуляла ли ребенка?), а потом от обоих инвалидов потребовали написать письменное извинение перед Евгенией Шилиной. Когда они отказались, Сашу отправили в Степановскую психбольницу, а у Тани отняли все вещи (в том числе предметы личной гигиены и ноутбук, который девушка купила за личные деньги) и на две недели посадили под замок в изолятор. А потом перевели на второй этаж, таким образом лишив прогулок — ведь ей самой не под силу спуститься и подняться по лестнице.
— Полгода после нашего побега в пансионат не пускали посетителей, — вздыхает Таня. — Даже тех, кто приезжал из-за границы. Помню, как к одной из женщин приехал родственник из Австралии. Как ни просился, его не пустили на территорию. Директриса отказалась принять даже нашего спонсора, немку Ингрид. Та обиделась и перестала помогать пансионату. Все посылки, которые приходили ребятам, раскрывали и проверяли. Подопечные возмущались таким террором, но Евгения Анатольевна отвечала: «Благодарите Таню и Сашу. За их проступок я наказала всех». В конце концов против нас ополчились все, даже нянечки перестали разговаривать. Когда Сашу вернули из психбольницы, он был так морально подавлен, что написал Евгении Шилиной письмо с извинениями, которое она требовала. Его оставили в покое. Я отказалась это сделать — и меня продолжали травить. Только после публикации в «ФАКТАХ» и сюжета на телеканале «Украина» меня переселили со второго этажа и вернули мои вещи, за исключением блокнота с номерами телефонов. Его, видимо, изъяли, чтобы я не звонила куда не надо.
— Выходит, у тебя все более-менее наладилось. Почему же ты снова сбежала?
— Не наладилось. Зимой по-прежнему холодно, нас, как и раньше, обирают. Посмотрите, — Таня показывает свои ортопедические ботинки, искривленные и стертые до дыр. — Без них ходить не могу, падаю. Снашиваю обувь быстро, но не из-за неаккуратности, а потому что стопы у меня с рождения искривлены. Новую пару ортопедической обуви получу не раньше зимы, а ремонтировать старую пансионат отказался. Кроме того, директриса подселила ко мне двух соседок, одна из которых состоит на учете в психбольнице и ведет себя крайне агрессивно. Постоянно насмехается над моим ростом и физическими недостатками. А когда я попробовала возмутиться, начала угрожать мне. Я много раз просила, чтобы ее перевели в другую комнату, но администрация не реагирует. Когда моя буйнопомешанная соседка ударила меня, я вынуждена была сбежать.
— Чтобы снова обратиться к чиновникам, которые тебе не помогли в прошлый раз?
— Душевных людей и без них много. Например, до Киева я добиралась двумя маршрутками, куда меня подсаживали добрые люди. А когда в столице вызвала такси, водитель Евгений отвез меня, отказавшись взять плату за проезд. На улице прохожие давали мне деньги, хотя я не стояла с протянутой рукой. Правда, когда я попросилась на ночлег в один из монастырей, мне отказали, причем в резкой форме. Мол, нам и без инвалидов забот хватает. Тогда я позвонила правозащитнице Татьяне Яблонской, и она нашла место, где я смогла остановиться. Татьяна Семеновна также помогла мне попасть на прием к омбудсмену Валерии Лутковской, а на следующий день я съездила в Министерство социальной политики, где оставила свою жалобу.
— Не боишься, что директор пансионата снова накажет тебя?
— Я обратилась к правозащитникам и журналистам, потому что больше мне не от кого ждать помощи. Друзья из пансионата сказали по телефону, что этим я подписала себе приговор. Но я устала бояться. За свои тридцать лет пережила столько, что теперь вообще мало чего боюсь. Мать отказалась от меня, когда мне был месяц от роду. Был момент, когда остро захотелось почувствовать себя не подкидышем, а членом семьи. Я сумела разыскать своих родных, приехала к ним домой. Однако отец не позволил мне даже войти, а мать не вышла из дому, сказав, что боится, как бы от переживаний у нее не разорвалось сердце. Правда, она какое-то время общалась со мной по телефону. Даже извинилась, что бросила меня. Но потом резко, не объясняя причины, прекратила общение. Потерять, найти и снова потерять семью — это не каждый выдержит. Но я выдержала. Только сменила фамилию, чтобы не иметь с этими людьми ничего общего.
— Так ты не Гудкова?!
— Я взяла эту фамилию в честь известной российской актрисы Натальи Гудковой. Она проявила ко мне гораздо больше любви, теплоты и добра, чем отец с мамой. Когда-то я написала на гостевой страничке ее сайта, что восхищена ее творчеством и очень хотела бы увидеться. Оставила свой номер телефона. И случилось чудо: приехав на съемки в Киев, Наталья Гудкова позвонила мне и предложила встретиться. Ее не напугала ни моя инвалидность, ни внешний вид. Я приехала в Киев, мы отлично пообщались. А потом Наталья несколько раз присылала мне посылки — французский гель для душа, мягкую игрушку, книги моего любимого Шекспира со своим автографом. Взамен я отправила ей собственноручно вышитую скатерть.
Я давно вышиваю счетной гладью. Научилась расшивать салфетки цветами, узорами и именами. Это не только увлечение, но и заработок. Через волонтеров передавала свои работы за границу, где их выставляли на аукционе. За вырученные деньги мне и удалось купить компьютер. Я вообще, несмотря на свой диагноз, очень активный человек. И не мстительный. Не хочу, чтобы Евгению Анатольевну привлекали к ответственности за ее издевательства над нами. Пусть она просто их прекратит и вспомнит, что мы живые люди.
— Никто Таню не обижал и не бил, — заявила «ФАКТАМ» директор Каховского гериатрического пансионата Евгения Шилина. — Живет она в нормальных условиях, в молодежном отделении, где инвалидам — не больше пятидесяти лет. По поводу того, что ее соседка состоит на учете у психиатра, то никто, в том числе и Таня, о таких вещах знать наверняка не могут. Да, некоторые подопечные у нас действительно с психическими отклонениями, но Татьяну мы с такими не селим. Мне вообще вся эта истории с жалобами очень неприятна. У нас — одно из лучших учреждений такого типа в Украине. Отличное питание, пластиковые окна, внимательный персонал. Таня жалуется, потому что хочет обратить на себя внимание. У нее трудный характер, с ней никто не уживается.
— Мы обязательно будем разбираться, почему девушку-инвалида довели до того, что она вынуждена была сбежать из пансионата, — прокомментировала ситуацию омбудсмен Валерия Лутковская. — Я передала заявление Тани Гудковой в профильный департамент, который занимается инвалидами и социальной помощью. Надеюсь вскоре распутать этот запутанный клубок и помочь Татьяне.
— Я знаю, какие ужасы творятся в закрытых учреждениях типа гериатрических пансионатов, как там издеваются, унижают и даже пытают подопечных, — говорит правозащитница Татьяна Яблонская. — Администрация, пользуясь беззащитностью этих людей, забирает себе их деньги и экономит за счет инвалидов. О большинстве таких случаев никто не знает, но, когда находятся смельчаки вроде Тани Гудковой, мы просто обязаны вмешаться. Вы сами видите — это адекватная нормальная девушка, не фантазерка, не сумасшедшая. Я лично обязуюсь проконтролировать, чтобы директор пансионата не посмела наказать Таню за ее поездку в Киев, и сделаю все возможное, чтобы жизнь этой девушки в пансионате стала лучше.
— Хочу поблагодарить Бога, Татьяну Яблонскую, газету «ФАКТЫ» и всех, кто согласился мне помочь, — сказала на прощание Таня Гудкова. — Раньше я часто спрашивала себя, за что Господь создал меня такой. А потом прочитала Библию и все поняла. Помните, как Христос сказал о слепце? Что он таков не потому, что согрешил сам или родители его, а чтобы явилась слава Божия. Так и со мной. Когда я поняла, что, помогая мне, инвалиду, люди становятся ближе к Богу, моя жизнь стала намного легче.
После возвращения в пансионат Татьяна сообщила «ФАКТАМ», что в этот раз ее не посадили в изолятор за побег, хотя буйнопомешанная соседка по-прежнему живет с ней в комнате. По словам Тани, Евгения Шилина сказала, что раз Гудкова сама не в ладах с головой, то сумасшедших надо селить с сумасшедшими.
*"Я устала бояться, — признается Таня. — За свои тридцать лет пережила столько, что теперь вообще мало чего боюсь. Просто хочу, чтобы и другие понимали: инвалиды — тоже живые люди". Фото автора