В сентябре Даня Сысоев из Красногоровки продолжит учебу в школе
Жительница города Красногоровка Донецкой области Наталья Сысоева растит троих детей одна. Муж скончался вскоре после рождения младшего сына. Двое старших детей уже окончили школу и получают профессию. Полтора года назад Наталья осталась вдвоем с младшим сыном Даней (тогда ему было восемь лет). В феврале прошлого года Красногоровку сильно обстреливали, школы разбомбило, семнадцать дней не было света. Когда электричество наконец-то включили, Наталья обрадовалась: «Ну, Даня, сейчас помоемся и постираем одежду». Кто мог знать, что это приведет к несчастному случаю?
— Вечером я перестирала Данину одежду, развесила ее на балконе, — рассказывает 37-летняя Наталья Сысоева. — В ту ночь мы впервые за много дней нормально поспали. Когда не было света, я укрывала Даню восемью одеялами, но ребенок все равно дрожал от холода. Обычно я брала сынишку с собой на работу. Но в то утро он так сладко спал, что я не стала его будить. Подумала: пусть отогреется во сне, вернусь за ним через пару часов. В одиннадцать часов дня я уже шла домой за сыном, и тут зазвонил мобильный. «Беги домой! — закричала в трубку соседка. — Даня сорвался с пятого этажа».
Что было дальше, помню плохо. На ватных ногах подошла к дому, возле нашего подъезда стояли люди. Бросились ко мне, что-то говорили, объясняли, но я их не слышала. Зашла в квартиру, увидела распахнутую балконную дверь, перевернутый табурет, лежавший рядом с ним Данин зимний комбинезон — и все поняла. Проснувшись, сынишка позавтракал и собрался гулять на улицу. Теплый комбинезон вместе с другими вещами сушился на балконе. Даня взял табурет, встал на него, снял с веревки свой комбинезон. И в этот момент начался обстрел.
Один из снарядов попал в Дом культуры, расположенный напротив нашей пятиэтажки. Взрывная волна выбила в окнах квартир стекла, а стоявшего на балконе Даню выбросила на улицу. Каким-то образом, кувыркаясь в воздухе, сынок схватился руками за балконные перила. «Он висел на перилах и кричал: „Мама, помоги! Мама, ты где?“ — рассказывали мне потом соседи. — Мы выскочили на улицу, растянули под вашим балконом покрывало: „Даня, падай вниз, мы тебя поймаем!“ А он, наверное, был в шоке: вцепился в перила мертвой хваткой и все время звал маму».
Тем временем одни соседи пытались выломать дверь нашей квартиры, а другие стучали в квартиру соседа снизу (хотели с его балкона достать Даню). Но сосед был пьяный и не открыл дверь. По словам очевидцев, сын провисел на перилах довольно долго — примерно пятнадцать минут. А потом уже не смог больше держаться и полетел вниз.
Падая, Даня ударялся о бельевые веревки (у всех соседей снизу за балконами натянуты веревки для сушки белья). Веревки отбрасывали Даню с одной стороны в другую. Стоявшие внизу люди бегали туда-сюда, пытаясь поймать его в покрывало. Но не успели добежать. Сынишка упал на асфальт, напоровшись головой на один из металлических штырей (они преграждали машинам въезд во двор). Как потом объяснили врачи, штырь раздробил Дане кости черепа и размозжил левую долю мозга.
Сына доставили в Кураховскую городскую больницу, где хирурги извлекли из мозга осколки костей. Когда я добралась в Курахово, операция уже закончилась. Меня пустили к сыну в реанимацию. Даню невозможно было узнать: голова распухла до невероятных размеров, тело было синим от ушибов, его окутывали трубки аппаратов жизнеобеспечения.
Я вышла в коридор и разрыдалась на руках у мамы и старших детей (узнав о несчастном случае, родные съехались в больницу). Подошел врач: «Мальчика сейчас заберут в Днепропетровскую детскую областную больницу». Я бросилась к нему: «Мой сын будет жить?» Хирург помедлил с ответом: «Скажу честно: ребенок, по сути, мертв. У него несовместимая с жизнью черепно-мозговая травма».
— Однако ваш сын выжил. Как?
— Ответ на этот вопрос знает только Бог, — сквозь слезы говорит Данина мама. Когда женщина вспоминает о пережитом, от волнения у нее сбивается дыхание. — Услышав о нашей беде, друзья и совершенно чужие люди стали молиться за Даню. Мне рассказывали, что службы за здравие моего сына шли во всех храмах Красногоровки и Авдеевки. Да и я сама постоянно просила Господа: «Сотвори чудо и спаси моего сына!»
Когда приехал реанимобиль из Днепра, я хотела ехать с сыном. Но днепропетровские врачи отговорили: «Ребенок в коме. Он будет находиться в отделении интенсивной терапии, вас туда не пустят. Есть где жить в Днепре? Нет? Тогда лучше пока оставайтесь дома».
— В Днепропетровской детской областной клинической больнице Дане провели две сложнейшие операции. Кто помог оплатить лечение?
— Мой начальник тогда как раз находился в Днепре. Он покупал для Дани лекарства, памперсы, специальное жидкое питание (сына кормили внутривенно). На пятнадцатый день Даня вышел из комы, и я приехала к нему в больницу (деньги на проезд и питание передал мой шеф). Сынишка был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, на лице — страшный отек, глаза превратились в узкие щелочки. Увидев меня, Даня попытался улыбнуться, по щекам покатились слезы…
Лечащий врач посоветовала кормить Даню с ложечки. Домашним диетическим питанием нас обеспечивали жители Днепра — спасибо им огромное! Едва сын стал нормально питаться, он расцвел на глазах, начал улыбаться. Через несколько дней Даня сам взял ложку и стал хлебать куриный бульон. Я не могла поверить своим глазам: это было настоящее чудо… После комы мне пришлось заново учить Даню разговаривать. Его первое слово было «мама». Я понимала все, что говорил сын, а врачи — нет. Тогда Данина речь была неразборчивой.
Днепропетровские хирурги провели сыну резекцию переломов лобной и теменной кости, удалили детрит головного мозга и размозжение левой лобной теменной доли. После этого нас отправили домой. Через восемь месяцев, сказали врачи, на поврежденной части черепа нарастет пленка и тогда можно будет ставить титановую пластину. Выписывая Даню из больницы, медики сказали: «Речь наладится — это вопрос времени. Однако вряд ли ваш сын сможет ходить». Но когда прошло восемь месяцев и мы с Даней снова приехали в Днепр, врачи ахнули: мой сын ходил!
Сначала я возила Даню в инвалидной коляске. Бывало, выйдем на улицу, он смотрит на бегающих по двору детей и плачет: «Я тоже так хочу…» Как-то я готовила обед, сынок сидел рядом и смотрел в окно. «Хочу на улицу», — говорит. «Учись ходить ножками и будешь играть с ребятами, сколько захочешь». — «Ходить? А ты мне поможешь?» — «Конечно, сыночек». Каждый день мы делали специальную гимнастику, учились стоять. В большой комнате я расставила мебель так, чтобы сын мог, опираясь на предметы, передвигаться самостоятельно. Он так хотел ходить, что выписывал круги по комнате с утра до вечера. Я гордилась Даниным упорством и сдерживала себя, чтобы не жалеть сына. Понимала, что этим только наврежу ему.
Однажды он позвал меня: «Мама, иди сюда!» Захожу в комнату, а Даня шагает мне навстречу. Сам! Как я тогда плакала от счастья…
— Увидев Данины успехи, врачи опешили: «Это невероятно!» — вспоминает мама. — После операции, во время которой сыну установили титановую пластину, он стал ходить еще лучше. Хочу сказать, что деньги на покупку пластины собрали сердобольные жители Днепра. Женщина по имени Наталья помогала нам до последнего. Она крупная предпринимательница и не хочет разглашать свою фамилию. Наталья подарила Дане множество игрушек, передала инвалидную коляску, на Новый год прислала мне на карточку деньги: «Купите ребенку подарок и накройте вкусный праздничный стол».
*Опытные реабилитологи разработали мальчику правую руку, и теперь ладошка почти полностью разгибается
— Даня смог восстановиться после такой серьезной травмы?
— Память и речь почти нормализовались (кстати, сынишка не помнит, что происходило с ним после того, как он вышел на балкон). Из-за того что сильно пострадала левая часть головного мозга, у Дани плохо работает правая сторона. Ходит он сам и быстро, но подволакивает правую ногу. Сын научился делать все левой рукой, потому что правая до недавнего времени не работала вообще. Пальчики на ней скрутило так, что они были зажаты в кулак. На этой неделе мы вернулись из санатория, где с Даней занимались реабилитологи, и прогресс налицо. Раньше сын не мог становиться на стопу правой ноги, а сейчас уже смело ступает, хромота стала менее заметна. После курса физпроцедур Даня стал разгибать пальчики правой руки — ладошка уже раскрывается почти полностью.
Как мы попали в санаторий — отдельная история. Несколько месяцев назад мне позвонили из штаба Рината Ахметова: «В нашей базе данных указано, что ваш ребенок пострадал во время боевых действий на Донбассе. В рамках программы штаба „Реабилитация раненых детей“ предлагаем вам вместе с сыном отдохнуть в специализированном санатории. Все расходы, включая проезд, берем на себя». «Это что, розыгрыш?» — спрашиваю. Не поверила, что такое возможно.
Когда узнала, что санаторий находится в Славянске, испугалась: «Я туда не поеду!» Война ведь началась в этом городе. А вдруг там снова начнется заварушка? Сотрудники штаба убеждали меня, что теперешний Славянск — тихий мирный городок. Я им не верила и три месяца подряд отказывалась от путевки. А потом подумала: «Это ведь единственная возможность для сынишки подлечиться, а для меня — отдохнуть».
*В санатории Славянска медсестры и врачи окружили Даню такой заботой, что он сказал маме: «Я остаюсь здесь жить»
В Славянске нас принимали как самых дорогих гостей. Питание, медперсонал, реабилитация — все на «отлично». За три недели лечения в санатории сынок заметно прибавил в весе. Даню очень полюбили врачи, медсестры, другие отдыхающие и буквально засыпали его конфетами. Для меня руководство санатория организовало курс расслабляющих процедур и консультации психолога. Дай Бог здоровья, удачи и сил Ринату Ахметову: он устроил для нас незабываемый отдых!
Дане до того понравилось в санатории, что он отказывался ехать домой. Еще бы! За ним бегали, как за малым дитем, водили купаться на озеро, задаривали шоколадками… «Мама, я остаюсь здесь жить», — заявил он. Давай ему объяснять: за отдых в санатории надо платить, и немалые деньги. «Значит, пойду работать», — не сдавался Даня. «Хорошо, — говорю. — Но для этого надо получить образование». Даня кивнул: «Ладно, сначала окончу школу, а потом перееду в санаторий». К слову, в сентябре мой сын возобновит обучение в школе, учителя будут заниматься с ним индивидуально.