В Америке выходит книга откровений короля поп-музыки, которые записал на диктофон его близкий друг раввин
В октябре в США появится в продаже книга «Пленки Майкла Джексона». Ее подготовил к печати близкий друг легендарного певца раввин Шмулей Ботеах. На протяжении достаточно длительного периода времени он записывал на диктофон свои беседы с королем поп-музыки, а после скоропостижной смерти певца расшифровал их и подготовил к печати. Накануне появления книги на прилавках известный журналист Ларри Кинг пригласил раввина в студию телеканала Си-эн-эн. Эта встреча предоставила зрителям уникальную возможность услышать откровения Джексона и убедиться в том, что его друг ни слова не изменил в исповеди звезды…
- Добрый вечер! Признаюсь, долгие годы я мечтал поговорить по душам с Майклом Джексоном, но такая возможность мне по целому ряду причин так и не представилась. Но сегодня у нас в студии находится человек, которому это удалось. Близкий друг Майкла Шмулей Ботеах принес нам пленки, на которых записаны его беседы с Джексоном. И мы сможем услышать отрывки из них. Поверьте, я волнуюсь, словно в первый раз веду эту программу. Господин Ботеах, как все началось? Чья это была идея?
- Идея была общей и возникла спонтанно. В августе 2000 года я и моя семья были приглашены Майклом на его ранчо Неверленд по случаю очередного дня рождения Джексона. Поверьте, я никогда прежде не видел его таким безжизненным, подавленным, лишенным энергии. Это был грустный праздник. Майкл признался, что уже несколько лет живет с ощущением всеобщей ненависти. Мир не понимает его. И началось это в 1993 году, когда против Джексона были выдвинуты обвинения в совращении несовершеннолетнего. Ему удалось уладить этот скандал, но имидж певца был разрушен. Он не мог нормально работать. И тогда я сказал: «Майкл, тебе необходимо выговориться. Держать все это в себе больше нельзя… » Он согласился со мной, но тут же заметил: «А как мне это сделать? Прессе и телевидению я не доверяю. Они постоянно извращают мои слова, поступки. А ты не согласишься выслушать меня?» Конечно, я был согласен. И тогда Майкл предложил записывать наши беседы на диктофон. Я предположил, что однажды эти записи можно будет издать в виде книги. Он горячо поддержал эту идею.
- Сколько всего получилось записей?
- Более 30 часов.
- Немало. И все были сделаны в августе 2000 года?
- Нет. Мы встречались на протяжении десяти месяцев, с августа 2000-го по апрель 2001 года. Записывали на два диктофона. Один Майкл держал в руках, почти прижимая к губам. Понимаете, это были по-настоящему интимные беседы. И он очень волновался. Я уверен, Джексон никогда еще не был так откровенен. Передо мной ему не было нужды лицедействовать, обманывать. Это исповедь. Второй диктофон я просто ставил на стол. Так, на всякий случай. Теперь я уверен, что не пропустил ни единого слова, произнесенного Майклом.
- Господин Ботеах, а у вас нет ощущения сейчас, что вы предали память своего близкого друга, обнародовав ваши беседы?
- Господи, Ларри! Конечно, вы шутите! Еще раз повторяю, Майкл первым высказал идею опубликовать эти записи. Мы с ним предполагали сделать это гораздо раньше. Однако в 2003 году против него снова были выдвинуты обвинения. И появление данной книги в тот момент было бы неуместно. Люди сразу бы решили, что Джексон пытается спасти свою репутацию. Да, присяжные оправдали Майкла, но он был вынужден уехать из Соединенных Штатов. Когда Джексон вернулся, он был слишком занят подготовкой новой программы.
- Значит, публикация книги теперь — это не попытка заработать на его смерти?
- Ни в коем случае! Слишком много сейчас появляется в прессе рассуждений о том, как жил Майкл, каким он был. По-моему, будет справедливо, если люди узнают правду. К тому же многие его откровения помогают понять, почему он поступал так, а не иначе при жизни.
- Хорошо, думаю, настало время предоставить слово Майклу Джексону. Мы будем время от времени прерывать его записи и комментировать их. Сначала мне бы хотелось послушать те фрагменты, которые касаются отношений Майкла с отцом. Начнем?
(Звучит голос Майкла Джексона)
- Я вот что хочу сказать сейчас. Шмулей, поверь, я никогда и никому об этом не говорил. И это сущая правда. Мне нет резона тебя обманывать. Так вот, я всегда жаждал славы, успеха по одной-единственной причине — хотел, чтобы меня любили! Понимаешь, мне с ранних лет не хватало этого чувства. Я никогда не знал, что это такое — быть любимым… В детстве я всей душой мечтал об одном. Мне хотелось, чтобы как-нибудь вечером отец улыбнулся мне и спросил: «Майкл, сегодня у нас выходной. Что будем делать?» И я бы ответил ему: «Отлично, папа. Давай пойдем в кино!» Для меня это значило бы невероятно много… А что я и мои братья и сестры получали взамен? Сначала Джо заставлял нас раздеться догола. О, это был целый ритуал! Потом он вымазывал нас в масле. А после этого брал в руки шнур от электрического утюга. Это был кошмар. Когда я чувствовал, как конец шнура прикасается к моему телу, мне казалось, что я умру. Я хорошо знал, что последует за этим. Он начинал пороть нас этим шнуром. Бил по лицу, по спине, всюду. И я знал, что всегда за ним стоит мама. Я слышал ее голос: «Нет, Джо! Нет, ты убьешь их! Убьешь… » Бедная мама! Она ничего не могла поделать. И мы тоже. Нам оставалось только смириться, подчиниться. Что мы могли сделать? Только ненавидеть. Я ненавидел его, Шмулей…
- Давайте сделаем перерыв. Это тяжело слушать. Особенно после того, как не так давно нашим гостем был Джо Джексон, отец Майкла. И он утверждал, что никогда не издевался над своими детьми. Мы можем сейчас включить отрывок из той передачи и услышим, как мистер Джексон говорит, что он, как и многие отцы в Америке, всего лишь шлепал своих детей.
- Ларри, я хочу сказать, что пришел сюда не для того, чтобы судить Джо Джексона. Он воспитывал девять детей. Бог ему судья, какими методами. Хочу подчеркнуть, что отношения Майкла с отцом не были такими простыми, как может показаться после услышанного нами отрывка. Поэтому предлагаю продолжить…
(Звучит голос Майкла Джексона)
- Помнишь, Шмулей, как мы ехали с тобой из Лондона в Оксфорд на встречу со студентами? Ты еще убеждал меня позвонить отцу и поговорить с ним. И подчеркивал, что я обязательно должен обращаться к нему «отец». И я позвонил, но не смог произнести это слово. Я сказал: «Здравствуй, Джозеф! Хочу, чтобы ты знал — сегодня я буду говорить о тебе. Хочу, чтобы весь мир узнал: своим успехом я обязан именно тебе. Ты научил меня всему. Ты — лучший менеджер на свете. Ты вдохновлял меня, давал мотивацию всем моим поступкам… » Шмулей, я говорил тогда правду. Я люблю и ненавижу своего отца. Никогда не забуду наши детские игры с Джанет, моей сестрой. Я говорил ей: «Джанет, закрой глаза». И она слушалась. Отвечала мне: «Я их закрыла». А я продолжал: «А теперь представь себе Джозефа в гробу! Он мертв. Тебе жаль его?» И сестра отвечала: «Конечно, нет!» — «Ты скучаешь о нем? Ты плачешь?» — «Нет, Майкл, конечно, нет!» — «Джанет, Джозеф в гробу! Его больше нет. Он больше не причинит нам зла!» — «Нет, Майкл, конечно, нет!» Вот какие у нас были игры в детстве, Шмулей. Вот насколько мы его ненавидели. Но я люблю своего отца! Люблю по одной-единственной причине. Однажды, когда мне было лет пять, он повел меня на ярмарку. Мы гуляли там, ели мороженое. А потом он посадил меня на пони. И я прокатился на этой лошадке! А Джозеф шел рядом и держал меня за руку, чтобы я не испугался. Это лучшее мое воспоминание, Шмулей. Я тогда всем сердцем ощущал любовь отца. Я был счастлив. И что бы Джозеф ни делал потом со мной, я был уверен, что в глубине души он любит меня. И все совершает во имя этой любви…
- Господин Ботеах, а как Майкл относился к своей матери?
- Он ее боготворил. Говорил о ней как о святой. Майкл очень хотел, чтобы мать гордилась им, его успехами. Он чувствовал, что у нее была не слишком счастливая жизнь. И всячески стремился доставить ей радость. Эти чувства к матери воспитали в нем огромное уважение ко всем женщинам, которое во многом определяло отношения Майкла с противоположным полом.
- Хорошо, давайте снова послушаем Майкла!
(Звучит голос Майкла Джексона)
- Брук Шилдс! Можно сказать, любовь всей моей жизни! Знаешь, ее фотографиями были обклеены все стены в моей комнате. Ее лицо было везде. И вот мы с Дайаной Росс однажды приехали на церемонию вручения премии «Оскар». Вдруг ко мне подходит девушка и говорит: «Привет! Меня зовут Брук Шилдс. А ты Майкл Джексон?» Господи, у меня сердце ушло в пятки от смущения! А она продолжает: «Ты пойдешь на вечеринку после церемонии?» Я еле из себя выдавил: «Да». Она улыбнулась и сказала: «Отлично! Значит, еще увидимся!» Она отошла, а я подумал: «А что она скажет, если узнает, что вся моя комната в ее портретах?» Мы пришли на вечеринку. Брук подбежала ко мне и спросила: «Потанцуешь со мной?» И мы стали танцевать. Это было прекрасно!
- Сколько лет тебе тогда было?
- Сейчас скажу. Я тогда работал над альбомом «Off The Wall». Значит, лет 20. Нет, 23. А потом мы обменялись телефонами. Понимаешь, это было как первое свидание! Я всю ночь не мог уснуть. Пел, кружился по комнате. Я был счастлив. После этого мы долго встречались. Это было здорово.
- У тебя еще были с кем-нибудь такие же романтические отношения?
- Пожалуй, да. С Татум О'Нил. Как-то ее отец Райан О'Нил, Татум и я отправились вместе в клуб. Сейчас вспомню — клуб «Рокси». Я там до этого никогда не был. Мы сидели за столиком и смотрели на сцену. Играл какой-то ансамбль. И тогда я взял Татум за руку. Она ее не отдернула. Так мы и сидели. Мне казалось, еще чуть-чуть, и я растаю от счастья. Настоящее волшебство! Это было даже лучше, чем если бы я поцеловал ее…
- Давайте снова прервемся. Мне кажется, господин Ботеах, мы затронули сейчас очень важную тему. Я никого не хочу обидеть, но, как вы знаете, ходит много слухов о сексуальной ориентации Майкла. Его гетеросексуальность подвергается при этом большому сомнению. Вы говорили с ним об этом?
- Могу сказать, что в моем присутствии Майкл всегда выражал естественное влечение к противоположному полу. Поэтому у меня нет сомнений, о которых вы говорите. Джексон был великим романтиком. Я уже упоминал сегодня, что он относился к женщинам с большим уважением. Вы только вспомните, как он рассказывал о свиданиях с Брук Шилдс и Татум О'Нил. С другой стороны, его отношение к противоположному полу было в определенном смысле испорчено теми вульгарными картинами, на которые он насмотрелся в детстве, когда вместе с братьями пел в стрип-клубах. Он был слишком мал тогда, чтобы воспринимать происходящее на сцене или в гримерках так, как представитель мужского пола. В его подсознании сформировалось определенное недоверие к женщинам. Есть в записях один фрагмент, где он прямо говорит об этом…
(Звучит голос Майкла Джексона)
- Женщины способны сделать парней очень несчастными. Я видел, как подобное происходит с моими старшими братьями. Порой они рыдали, как дети. Или, чтобы отвлечься от боли, причиненной им женами, по нескольку раз косили траву на лужайке перед домом. Думаю, жен моих братьев больше интересовали деньги, которые те зарабатывали, а не они сами. Видя этих охотниц за деньгами, я не раз давал себе слово никогда не жениться. И я выдержал дольше всех из нашей семьи. Я жил с родителями до 27, нет, до 28 лет.
- Но разве твоя супруга Лиза Мари подтвердила твои опасения? Разве дочери Элвиса Пресли нужны были твои деньги?
- Конечно, нет! Она не взяла ни цента. Я любил ее. Но мы не смогли ужиться вдвоем…
- Недавно Мадонна призналась, что их с Джексоном трудно было назвать друзьями. Я знаю, что в ваших записях есть фрагмент, посвященный этой женщине.
(Звучит голос Майкла Джексона)
- Наше свидание с Мадонной сразу не заладилось. Она начала диктовать мне условия: «Майкл, в Диснейленд мы не пойдем!» Я ответил, что вовсе не собирался ее туда приглашать. «Вот и отлично. Значит, сначала мы идем в ресторан, а потом в стрип-бар!» — заявила Мадонна. И тогда я не сдержался. Я сказал, что не шляюсь по стрип-барам, особенно по тем, где парни одеваются, как женщины, а потом все это с себя снимают на сцене. Поэтому нам лучше сразу отказаться от свидания. Видимо, она обиделась, потому что после рассказывала журналистам обо мне всякие гадости. Мы все же пошли тогда в ресторан. Нас заметил какой-то мальчик. Он подбежал к нам и воскликнул: «Вот это да! Майкл Джексон и Мадонна!» Он попросил дать ему автографы, но она наорала на него. Велела ему убраться и оставить нас в покое. Я вступился за мальчика. Сказал, что так с детьми нельзя обращаться. Она рявкнула на меня: «Заткнись!» — «Это ты заткнись!» — не выдержал я. По-моему, я назвал ее тогда ведьмой. После этого мы появились вместе только один раз — на вручении «Оскара». Скажу тебе вот что: я не могу назвать Мадонну хорошим человеком! Возможно, она изменилась к лучшему теперь. Если так, то уверен — это произошло благодаря тому, что она стала матерью…
- Скажите, когда вы записывали ваши разговоры, дети Майкла вас слышали?
- Да. Они всегда были рядом с ним. Он их очень любил и старался дать им отцовскую заботу, которой ему самому не хватало в детстве…
(Звучит голос Майкла Джексона)
- Когда я умру, то хочу, чтобы меня похоронили там, где всегда играют дети. Мне там будет спокойно и хорошо. Знаю, они будут защищать меня. Дети — это ангелы-хранители. Знаешь, в Америке неправильно относятся к детству. Для американцев это период, который нужно проскочить как можно быстрее, чтобы стать взрослым. Вот почему наши дети так спешат повзрослеть. Маленькие девочки красятся и одеваются вызывающе. Подростки теряют невинность в 15-16 лет. Это неправильно! Детство — самый чудесный период жизни. Счастливый человек тот, кто сохранил частичку детства внутри себя. Он не утратил детскую веру в чудо. Счастливый человек живет с этим чувством внутри и со взрослой ответственностью снаружи…
Перевод Наталии ТЕРЕХ, «ФАКТЫ»