5 и 6 ноября Александр Яковлевич выступит в Национальном дворце «Украина» с программой «Лучшие песни. Проверено временем»
Александр Яковлевич Розенбаум производит впечатление абсолютно надежного человека: сильный с таким пойдет, не задумываясь, в разведку, а слабый чувствует себя рядом с ним защищенным. Вот уже больше четверти века культовый артист
(а также поэт, музыкант, композитор и общественный деятель) рвет струны и глотку, воспевая извечные нравственные ценности, девальвации не подвластные, и с первого взгляда ясно: такой не предаст, не назовет даже из высших политических соображений черное белым и не встанет на сторону лжи.
Первый альбом Розенбаума, записанный в 1982 году на двух магнитофонах Akay, разлетелся по всему СССР за месяц. Кто-то считал, что автор полюбившихся с ходу песен — эмигрант, кто-то утверждал, что он умер еще в 1913 году… Начинающий мэтр развеял все домыслы, когда 13 октября 1983-го дал первый афишный сольный концерт в ДК имени Дзержинского Ленинградского ГУВД — это был для него момент истины…
С тех пор он выдал на-гора более 40 альбомов, выпустил три книги, снялся в десятке художественных и музыкальных фильмов, а главное, написал множество песен, ставших классикой жанра,- разных по настроению и форме подачи, но объединенных искренностью, отсутствием фальши. Ему поверили. Сначала два человека, потом 50, 100, и, наконец, счет пошел на миллионы…
- Мне, Александр Яковлевич, почему-то всегда казалось, что вы знаете ответы на все вопросы, а так ли это, сейчас проверим. Сегодняшнюю нашу беседу я решил построить несколько непривычным образом: цитируя классика, буду спрашивать, а вы уже сами за свои слова отдувайтесь. Итак…
Я вчера раскопал фотографию из детства:
Шантрапа, шантрапа -
Невозможно наглядеться.
Кочегарки труба,
Куст сирени, задний дворик…
Шантрапа, шантрапа,
Как всегда, «на зубы» спорит.
Вы часто рассматриваете свои старые фотографии — детские, юношеские?
- Напротив, довольно редко и в основном, когда нахожусь в гостях у родителей, потому что главный фотографический архив у них. Это первое. Второе: не очень много осталось с тех пор снимков, потому что с техникой я не дружил…
- … да и фотографировать было особенно некогда…
- Более того, в то время фотоаппараты были в диковинку — далеко не каждый его имел, и уж точно мы меньше всего думали о том, как бы себя запечатлеть, когда собирались на заднем дворике у кочегарки с трубой и кустами сирени…
- А дворик был — это не поэтический вымысел?
- И сейчас есть, правда, совсем другой. Вот кочегарки, по-моему, уже нет…
- Да и шантрапы, наверное…
- Шантрапа осталась, просто она тоже другая.
- Я люблю возвращаться в свой
город нежданно, под вечер,
Продираясь сквозь толпы знакомых
сплошных облаков,
И на летное поле спускаться,
хмелея от встречи,
Захлебнувшись прохладой
соленых балтийских ветров.
Вы до сих пор остро чувствуете миг возвращения?
- Я уже давно не был на гастролях так долго — почти полтора месяца, так вот, скоро спущусь по трапу самолета в «Пулково» и получу абсолютно острое ощущение возвращения домой. Конечно, это непередаваемо здорово!
- Может, скажет кто:
Мол, климат здесь не тот,
А мне нужна твоя сырость.
Здесь я стал мудрей,
И с городом дождей
Мы мазаны одним миром.
Вас не тянет из города дождей куда-нибудь на солнечный юг?
- Честно? Тянет.
- И поселиться в благодатных краях вы не прочь?
- Нет — без Питера не смогу.
- Жителем Киева или Одессы себя не представляете?
- Я уже тебе как-то признался, что если бы не Питер, осел бы в Киеве — это потрясающий город, я его обожаю. И на Таити пожил бы тоже с большим удовольствием, и от какой-нибудь бангалы (индейская хижина. — Д. Г. ), она же бунгало, в районе чилийского острова Пасхи или где-нибудь на красивом берегу Амазонки не отказался бы. Было бы здорово — у меня там есть пару присмотренных мест.
- Предлагали много раз люди добрые:
Почему не согласились?
- Потому что я на своем месте в родной стране. Я даже в Москву-то не переезжал и никогда не хотел туда переселиться.
«Посадить можно любого… За исключением разве что Господа Бога и апостолов, которых нет с нами»
- А я всю жизнь пролетаю мимо кассы,
Потому что не умею воровать.
Не кусаете локти из-за того, что так и не научились?
- Нет — однозначно, хотя, казалось бы, можно порой и пожалеть, что не подсуетился. Признаюсь как на духу: я ничего не вывез и не продал из имущества Группы советских войск в Германии, хотя такую возможность имел. Оттуда можно было ракеты «земля — воздух» привозить, понимаешь — не говоря уже о каком-то другом бизнесе. Огромное количество людей разбогатело тогда, но я в этом мародерстве участия не принимал.
- И нормально себя теперь чувствуете?
- Не то слово: горжусь этим, счастлив, легко дышу и крепко сплю.
- А воры законные — люди очень милые,
Ну все мои знакомые
(а многие — любимые)…
Можете их назвать поименно?
- Нет, конечно,- no comment на эту тему. Ты всякий раз пытаешься раскрутить меня на мои, так сказать, криминальные связи, и на все твои происки ответ у меня один: я артист и никогда от моего слушателя, кто бы им ни был, не бегаю…
- … от некоторых и не убежишь…
- … за исключением случаев, если буду уверен, что передо мной насильник малолетних или убийца (не тот, кто в пьяной драке к своему раскаянию и несчастью порешил человека, а отъявленный, понимаешь, садюга). Вот если узнаю, что это те, по ком плачут петля и пуля, и для кого мораторий на смертную казнь абсолютно не приемлем, тогда развернусь, а все остальные — люди. Лю-ди!
- И друзей наковырял, куда всех денешь,
Ну самых разных — от министров до воров.
Вы пытались когда-нибудь собрать этих друзей вместе?
- А они без меня собираются.
- Нормально себя при этом чувствуют?
- Думаю, да. Связи правящих кругов с криминальными структурами не только в нашей стране существуют — они были, есть и, к сожалению или к счастью, будут во всем мире.
- Мэр то ли хан,
То ли пахан,
Мат-перемат,
да семечек шелуха…
Вы такого городского голову видели?
- И сейчас вижу. А как же! Разве они у вас в Украине перевелись?
- У нас мэры хорошие…
- Ну да, понятно. У нас тоже…
- «Бабки» вместо берез
шелестят над страной,
«Мерседесы» да девки-огонь,
Но понятия здесь
поросли трын-травой,
Нарушает закон шелупонь.
Россия по-прежнему живет по понятиям?
- А Украина?
- Она, как написал в своей книге Леонид Данилович Кучма, не Россия…
- Знаешь, что, по большому счету, для меня понятия? Те же заповеди. Если мы говорим «не укради!», а воруют ежедневно вагонами, тоннами, кубометрами…
- … ракетами…
- … и кораблями, если Библия увещевает: «Не убий!», а продолжают убивать из-за «прихватизированных» ракет, кораблей… Ужас! Кошмар!
- Меня не посадить -
я это твердо знаю,
Пусть отдохнут пока
казенные дома.
Меня не посадить,
хотя давно пугают,
Меня не посадить -
я сам себе тюрьма.
Вы когда-нибудь в тюрьму угодить могли?
- Конечно — не зря поговорка возникла: «От тюрьмы да от сумы не зарекайся». Послушай, если захотеть, посадить можно любого — абсолютно. Ну за исключением разве что Господа Бога и апостолов, которых нет с нами. Для всех остальных можно совершенно спокойно найти повод — и находят.
- И в Кресты, и в Эрисмана,
И в Скворцова, и в Степана
Возим мы клиентов
круглосуточно -
Пьяных, битых, алкашей,
Трупов, психов, малышей.
«Скорая» — занятие не шуточно.
Много на «скорой» насмотрелись?
- Очень. На всю жизнь хватило…
- Когда ты далеко,
Не шевельнуть рукой
И рифмы мне не найти.
Я пробовал петь,
Но голос хрипел
И не попадал в мотив.
Кому посвящены эти строки?
- А вот это уже, прости, тебя не касается. Всегда говорю, что принадлежу к тому типу мужчин, которые не рассказывают о своих женщинах даже родному отцу и брату (как-то у нас в семье так заведено). Более того, я резко негативно отношусь к мужикам, которые…
- … любят чересчур откровенничать…
- … и либо в собственных книгах, либо в бане о своих сердечных делах и похождениях треплются. Не мужское это, считаю, дело, и очень нечестно по отношению к женщинам так поступать, поэтому никогда и никому о романах своих не рассказывал, не рассказываю и рассказывать не буду.
- Как любил я Зойку одевать -
Ей, что ни надень,
всегда к лицу.
Любите слабый пол принаряжать?
- Очень!
- Вещи покупаете лично?
- По-моему, гораздо интереснее так: вы вошли, ты сел, а женщина…
- … встала…
- А женщина одевается. Ты ею любуешься, а потом достаешь кошелек и платишь — это такой кайф!
- Снова на дворе
Сердце надвое.
Я год за два ел — довела.
Заневестились
Струны песнями,
А моя вдовой померла.
Неужели финал действительно оказался таким прискорбным?
- Та струна — да, благополучно скончалась.
- Жалели об этом?
- Нет — другую нашел.
- Было время, были силы,
Да уже не то.
Годы волосы скосили,
Вытерли мое пальто.
Неужели это про вас?
- И про меня в том числе. Это такой собирательный, если хочешь, образ вечного жида, к коим я тоже отношусь.
- А старый конь -
Он, детка, борозды не портит.
Старый конь «в законе» -
Он вообще не пашет…
Что конь — понятно, но почему старый?
- Потому что и я уже немолодой.
- Безответны многие
вопросы.
Параллели, иксы,
параллаксы…
Почему так часто люди босы
В туфельках
за пару тысяч баксов?
А действительно, почему?
- Ты наверняка сталкивался с очень богатыми людьми, которые приходили к тебе и просили помочь им издать книжку или записать диск. Лично я таких видел, и это очень смешно. Им хватает всего, но хочется еще популярности: «Хорошо бы, чтобы узнали меня как писателя, чтобы я песни спел». Это оттого, что здесь (показывает на грудь) маловато: весь в шоколаде, туфли за две тысячи баксов, а сердце, душа босые какие-то.
- Диссонанс…
- Еще и какой!
- Иногда богаче нищий, тот,
кто не успел скопить,
Тот, кого уже никто нигде
ничем не держит.
- Это уже о других людях.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно. Почему опять-таки Гоген из Франции махнул на Таити? Почему некоторые…
- … навсегда в Тибет уезжают…
- … и уходят в монастыри? Потому что, наверное, хотят быть богаче духовно.
- Йом ве-лайла, йом ве-лайла
Еврей судьбой
каждый день играет.
Вы тоже?
- Да, потому что с тех пор, как распяли Христа, определенные сложности в существовании еврейского человека и в его отношениях с остальным миром имеются.
- Целая жизнь
легла в землю проседью,
Целую жизнь
все бегал по просекам,
Целую жизнь
я с бору по сосенке
Эти слова собирал…
Целую жизнь
с друзьями отечными,
Целую жизнь
в плевках и в пощечинах,
Целую жизнь
здоровьем по счетчику
За счастья миг платил.
Александр Яковлевич, разве же это жизнь?
- Конечно!
- Вы сейчас, по-моему, призадумались: «С чего это я так?»…
- Да нет, правильно все написал и убежден, что тот, кто достиг определенного положения в профессии, в обществе,- ну если только он не украл, не убил! — просто обязан был пройти через многое. Особенно в нашей стране: куда ни глянь, с этим столкнешься. Возьми любого (повторяю, если он не украл и не убил) — это очень много вытерпевшие в жизни люди, терпигорцы.
Полностью интервью с Александром Розенбаумом читайте в ближайших номерах еженедельника «Бульвар Гордона».