Супругам Толмачевым из Хмельницкого, несмотря на препятствия со стороны чиновников, удалось удочерить маленькую героиню публикаций «ФАКТОВ». Этого очень хотела прабабушка Евы, страдающая пороком сердца
С тех пор как у маленькой Евы умерли и мама, и бабушка, у нее оставался один близкий человек — 76-летняя прабабушка Раиса Ильинична. Пенсионерка, как могла, заботилась о девочке, но беды, обрушившиеся на семью, забрали у нее последнее здоровье. Раисе Ильиничне, страдающей пороком сердца, язвой желудка и гипертонией, приходилось вызывать «скорую» едва ли не каждый день. Понимая, что, если с ней что-то случится, позаботиться о правнучке, которой тогда было семь лет, будет некому, Раиса Ильинична сама нашла для Евы семью. Но вот только чиновникам выбор пенсионерки не понравился.
— Я наивно думала, что в городской службе по делам детей мне захотят помочь в поисках приемных родителей для Евы, — вспоминает Раиса Ильинична. — Но начальница службы по делам детей Светлана Дикая сказала: «Раиса Ильинична, о вашей правнучке мы позаботимся сами. Никому не рассказывайте, что хотите найти семью для ребенка. Ни к чему это». Я удивилась: что плохого в том, что я сама хочу найти для Евы усыновителей? А вскоре мне позвонила знакомая и рассказала о супругах Толмачевых, которые как раз хотели усыновить ребенка.
Толмачевы живут в трехкомнатной квартире в спальном районе Хмельницкого. На тот момент у них было трое детей: 15-летний Стефан, десятилетняя Иванка и пятилетний Назарчик. Наташа — частный предприниматель, занималась торговлей. Максим работал менеджером на фирме по продаже техники, а еще занимался сельским хозяйством. Добрые, отзывчивые, обожают детей — так характеризовали семью соседи. В разговоре с корреспондентом «ФАКТОВ» Наталья призналась, что давно хотела усыновить ребенка:
— Еще когда выходила замуж, мы с Максимом договорились: родим, сколько сможем, а потом обязательно возьмем ребенка из детдома — чтобы хоть одному обездоленному малышу подарить жизнь в семье. Но сделать это не позволяли жилищные условия. Мы снимали комнату в общежитии. Потом моя мама решила переехать на дачу, а нам предложила поселиться в ее трехкомнатной квартире. Помогало сельское хозяйство — у нас дом за городом, большой огород. Мы с Максимом стали неплохо зарабатывать, поэтому вернулись к идее усыновления. Когда знакомая рассказала о семилетней девочке Еве, для которой прабабушка ищет семью, мы с мужем решили с ними познакомиться. Они нам сразу понравились. Ева хоть и маленькая, а понимала, что бабушка знакомит ее с дядей и тетей не просто так. Сначала смущалась. Мы с мужем осторожно завели с ней разговор. И уже через два часа девочка болтала без умолку! Смеясь, рассказывала нам о своих успехах в школе, о подружках. Когда пришло время прощаться, спросила: «Теть Наташ, а мы еще увидимся?» «И не раз», — ответила я и, встретив взгляд мужа, поняла, что решение принято: мы оба хотели удочерить эту девчушку.
Дети Натальи и Максима эту идею горячо поддержали — они быстро подружились с Евой. Раиса Ильинична обрадовалась:
— О такой семье для Евочки я могла только мечтать. Но когда мы с Наташей и Максимом пошли в службу по делам детей и я сказала начальнице службы Светлане Дикой, что нашла для правнучки опекунов, она вдруг закричала: «А кто дал вам право распоряжаться ребенком? Мы все решаем, а не вы!»
Я спросила: «Что нужно сделать, чтобы я переписала на Еву свою квартиру? Мне нужны от вас какие-то документы?» — «Ничего не нужно», — резко ответила Дикая. Оказалось, обманула. Когда на следующий день я пришла к нотариусу, тот сказал, что именно опекунский совет должен назначить человека, который подпишет дарственную вместо Евы. Но в службе по делам детей заявили, чтобы я и думать об этом забыла. Потом позвонила начальница отдела опеки и попечительства и возмущенно сказала: «Вы все-таки стоите на своем! Мы же запретили вам самостоятельно кого-то искать! У нас есть планы на вашу девочку, хотим отдать ее на усыновление за границу. А если вы настолько больны и собрались умирать, будем говорить с вашим врачом. Значит, вы не можете заботиться о ребенке». После этого разговора у меня сильно разболелось сердце. Хотела по привычке вызвать «скорую», но вспомнила угрозу чиновницы и попросила Еву принести мне шприц и пакетик с лекарствами…
В свои семь лет Ева была вынуждена научиться делать Раисе Ильиничне уколы. «Если бабушка будет слишком часто вызывать врача, меня у нее заберут и отдадут в интернат, — совсем по-взрослому объясняла девочка. — Ей это сказали тети из службы по делам детей. А я не хочу в интернат».
Супругам Толмачевым в праве стать усыновителями отказали. Чиновники сослались на то, что в трехкомнатной квартире Толмачевых для детей якобы недостаточно места. Дескать, там прописаны еще мама и брат Натальи. Справку начальника жэка о том, что эти люди по факту в квартире не проживают, в опекунской службе решили не учитывать. Слова соседей тоже. А еще чиновники пришли к выводу, что приемная семья не в состоянии содержать Еву, потому что официально у Максима Толмачева маленькая зарплата — всего 1350 гривен, то есть на каждого ребенка приходится всего 225 гривен в месяц.
— Справку о том, что мужу принадлежит дом и земля, на которой ведется хозяйство, не приняли во внимание, — говорит Наталья. — Хотела бы я посмотреть на детей, которые живут на 225 гривен в месяц. А наши одеты и накормлены, у них есть компьютер, мобильные телефоны и планшеты.
— Вскоре я поняла, что проблема вовсе не в Еве, — рассказывала тогда Раиса Ильинична. — Сама по себе правнучка чиновникам не интересна. Но у нас есть квартира. Кому она достанется после моей смерти? Явно не Еве, которую к тому времени отправят за границу. Чиновники не хотели терять жилплощадь.
Подарить жилье Еве мне так и не разрешили. Тогда я решила подарить квартиру Толмачевым. Ведь вижу, как эти люди заботятся о моей внучке. И даже если я завтра умру, а Еву заберут в интернат, ей хотя бы будет куда вернуться. Нотариус оформила документы. Но сотрудники службы решили оспорить дарственную в судебном порядке. Дескать, подарив квартиру Толмачевым, я не учла интересов Евы, оставила ее без крыши над головой. И это при том, что я каждый день умоляю их разрешить Толмачевым стать усыновителями!
— Подобные решения принимает только служба по делам детей, — объясняла ситуацию начальник Хмельницкой городской службы по делам детей Светлана Дикая. — Мы решаем, может ли семья усыновить ребенка. В этой ситуации мы как госучреждение видим абсолютно непонятную заинтересованность конкретной семьи в конкретном ребенке. А может, это меркантильный интерес? И не надо обвинять в этом нас. Мне Раиса Ильинична квартиру не дарила.
Приезд журналистов привел к тому, что пенсионерку и семью Толмачевых… вызвали на допрос в милицию. Проверяли, не занимается ли Раиса Ильинична «незаконной посреднической деятельностью», пытаясь найти семью для своей правнучки. Впервые наша газета написала о Еве 30 января 2015 года. Но конфликт с чиновниками продолжался еще долго. Супруги Толмачевы говорят, что, если бы не помощь журналистов, ситуация не решилась бы по сей день. Но после публикации «ФАКТОВ» им все-таки удалось удочерить Еву.
— Мы опять подали необходимые для усыновления документы, — продолжает Наталья. — И с тех пор на каждую встречу с чиновниками ходили с диктофоном. Я им так и говорила: «Извините, но я запишу все, что вы мне скажете. Чтобы потом мне не говорили, что я кого-то неправильно поняла».
В результате нас таки поставили на учет как потенциальных усыновителей. Дальше по процедуре мы должны были выбрать ребенка, которого хотели бы усыновить. Понятно, что это была Ева. Но чиновники организовали нам такую встречу, будто бы мы видели девочку первый раз. «Сейчас будете знакомиться с ребенком, — говорили. — Первый контакт с ребенком обязательно должен проходить в нашем присутствии». Кстати, осмотр жилья соцработники в этот раз проводили в присутствии журналистов и вынуждены были признать, что квартира в полном порядке.
На суде Ева сказала, что уже давно хочет, чтобы Толмачевы стали ее родителями. Объяснила, что дети Натальи и Максима стали для нее как родные.
— А как дети ждали этого решения! — вспоминает Наталья. — Старшие все понимали и волновались не меньше, чем мы. Маленький Назарчик не мог понять, почему Ева не может жить с нами. Когда она провела у нас первые выходные и мы повезли ее обратно к прабабушке, Назарчик возмутился: «Почему она не остается? Она же моя сестричка!» У нас в квартире уже были Евина кровать, ее шкаф, любимые игрушки… Когда суд разрешил нам ее удочерить, я плакала от счастья. «Наконец-то я могу быть спокойна, — сказала Раиса Ильинична. — Моя девочка в надежных руках». Мы очень благодарны «ФАКТАМ» и всем журналистам, которые нам помогали.
*В большой семье Натальи и Максима Толмачевых десятилетняя Ева (в центре) чувствует себя родной (фото из семейного альбома)
— Последний раз я видела Еву такой счастливой еще до смерти ее мамы, — признается Раиса Ильинична. — У нее загорелись глаза, она опять стала радоваться, смеяться… Теперь, когда приходит ко мне или звонит, с упоением рассказывает, куда они ездили с братиком и сестричкой, как проводили время. У нее очень увлекательная жизнь. Она у нас и актриса, и танцовщица.
— Ева ходит в театральную студию, — объясняет Наталья. — Недавно они ставили спектакль «Снежная королева». И знаете, что меня порадовало больше всего? Ева абсолютно не боялась публики. Когда она только начала с нами жить, у нее были большие проблемы с общением. С братиками и сестричкой она подружилась, но незнакомые люди ее пугали. Мы обратились к психологу, и Ева преодолела свой страх. Теперь с удовольствием выступает на сцене и в нашей воскресной школе. Еще дочка пошла на танцы и в музыкальную школу на фортепиано. Раньше Ева никогда не работала с музыкальными инструментами. А оказалось, что у нее хороший слух. Сейчас у дочки расписан каждый день, и ей это очень нравится.
— Вы называете Еву дочкой…
— А как иначе? Я всем теперь говорю, что у меня четверо детей. Ева тоже называет нас с Максимом мамой и папой. Сначала для нее это было непривычно. Мы не настаивали. А потом я услышала, как Назарчик сказал ей: «А почему ты зовешь маму тетей Наташей? Она же и твоя мама тоже!» Назар с Евой не разлей вода. Они все делают вместе: играют, делятся секретами, учат уроки.
— Еве нравится учиться?
— Да, хотя поначалу ей было непросто, приходилось много заниматься. Но мы справились, сейчас у нее хорошие оценки. Ева очень любознательная, ей все интересно.
— После того как суд разрешил вам удочерить Еву, чиновники больше не высказывали своих претензий?
— Не могли бы при всем желании — у них для этого не было никаких оснований. Конечно, они, как и положено по закону, иногда приходят к нам домой, проверяют условия. Ева боится их как огня. Когда она однажды пришла в школу и услышала там голос начальницы Хмельницкой городской службы по делам детей Светланы Дикой, ей стало плохо. Еще слишком свежи воспоминания. Ева помнит, как эта женщина кричала на ее прабабушку.
— А как себя чувствует Раиса Ильинична?
— К счастью, нормально. По-моему, даже немножко лучше, чем раньше. Конфликты с чиновниками закончились, ей стало спокойнее. Мы часто встречаемся, уже стали родными. Ева очень переживает за здоровье прабабушки. Звонит, спрашивает, какие она пьет лекарства, и даже запомнила все их названия. Хочет все контролировать.
— Бабуля теперь не нервничает и стала здоровее, чем раньше, — говорит Ева, с которой мы пообщались по телефону. — У меня теперь есть семья, и мы обе стали счастливыми. Она очень рада, что я хожу в театральную студию. Мама говорила, что нашу «Снежную королеву» снимал даже киевский канал. А зрителей было так много, что для всех в зале не хватило места. Поэтому мы отыграли два спектакля подряд. Это было так здорово!
— Наверное, ты теперь мечтаешь стать актрисой…
— Ой, все так говорят. А я пока не решила. Я еще и петь, и танцевать люблю. Поэтому пока даже не знаю. Мама говорит, решу, когда вырасту.
— Помню, раньше вы говорили, что хотели бы усыновить нескольких детей. Желание осталось? — спрашиваю Наталью.
— Назарчик все время просит младшего братика, — смеется женщина. — Мы с мужем тоже не против, но я не уверена, что морально готова к очередной войне с чиновниками. Я после этой-то с трудом пришла в себя. К тому же Ева сейчас очень нуждается в моем внимании. Чтобы все время быть рядом, я даже закрыла свое предприятие… Кстати, совсем недавно знакомые рассказали нам о двух сестричках, которых бросила мама. Одной четыре годика, другой пять. Мы с мужем поехали к этим деткам, принесли им угощения. Не могу оставаться в стороне, когда слышу, что дети остались без родителей. Так не должно быть. Пока мы приезжали, чтобы помочь этим девочкам хотя бы морально. Поживем — увидим.