Побывавший в Киеве адвокат Александр Попков обсудил в государственных органах Украины возможность обмена политзаключенных с оккупированного полуострова на преступников, в освобождении которых заинтересована страна-агрессор
— Когда приезжаю в Киев, обязательно встречаюсь с моим бывшим подзащитным крымчанином Геннадием Афанасьевым, — говорит российский адвокат Александр Попков, побывавший недавно в столице Украины. — Напомню, Геннадий был схвачен ФСБ в Симферополе в мае 2014 года и приговорен по сфальсифицированному «делу Сенцова — Кольченко» к семи годам заключения. В июне прошлого года его и 74-летнего украинского ученого Юрия Солошенко (он был арестован в Москве по надуманному обвинению в шпионаже) удалось обменять на двух человек, в которых была заинтересована Россия. В Киев я приехал, чтобы обсудить с представителями государственных органов Украины возможности обмена моих нынешних подзащитных в Крыму. Все они политзаключенные, а это значит, что на объективное рассмотрение их дел в российских судах надеяться не приходится — обвинительные приговоры им гарантированы. Реальный способ добиться их освобождения — обмен.
*Приезжая в Киев, российский адвокат Александр Попков (справа) встречается со своим бывшим подзащитным Геннадием Афанасьевым
— Один из моих нынешних подзащитных — крымский «диверсант» Андрей Захтей (на фото в заголовке. — Ред.), — продолжает Александр Попков. — Он проходит по одному делу с жителем Энергодара Запорожской области Евгением Пановым. Обоих ФСБ схватила в августе 2016 года по сфабрикованному обвинению в подготовке терактов в Крыму. И это при том, что эти люди до ареста не знали друг друга. У Захтея два гражданства — украинское и российское. В начале марта нынешнего года он написал заявление в миграционную службу Крыма: «В отношении меня сфальсифицировано обвинение в особо тяжком преступлении, и я очень разочарован в судебной и правоохранительной системе России, в отсутствии демократических ценностей и верховенства закона, в связи с чем не желаю оставаться гражданином этой страны».
— Как получилось, что из Захтея сделали «диверсанта»?
— Похоже, ФСБ попросту списала на него свою неудачно проведенную операцию. Расскажу обо всем по порядку. До ареста Захтей был таксистом, размещал в Интернете объявления о том, что предоставляет транспортные услуги. В августе прошлого года ему позвонил какой-то мужчина, заказал такси. За этим клиентом нужно было ехать в одно из степных сел, которое находится недалеко от границы. Захтей с семьей жил в городе Саки (западное побережье Крыма). Так что путь предстоял неблизкий, причем в ночное время. По дороге его остановили трое человек, которые представились сотрудниками ФСБ. Двое из них стали бить Андрея, но третий пресек рукоприкладство. Он погиб в ходе последовавших затем событий.
Фээсбэшники сели в машину к Захтею, заявили, что их интересует клиент, на вызов к которому он едет. Андрей несколько раз созванивался с ним, однако разыскать место, где тот ждал машину, не удавалось часа два. Наконец на окраине одного их сел возле кладбища свет фар осветил человека в камуфляже с шевроном российской армии на рукаве. Как только Андрей остановил возле него автомобиль, из салона выскочили фээсбэшники, выкрикивая «ФСБ, руки вверх!» И тут по ним открыли огонь из автомата — кто-то сидел в засаде. Один сотрудник спецслужбы был убит. Захтей спрятался в машине. Хотя она была вся прошита пулями, Андрея не задело.
Фото в заголовке с сайта ru.krymr.com
Злоумышленники скрылись, их не нашли до сих пор. Безусловно, это серьезный промах в работе ФСБ. Согласно первоначальной версии властей, это были российские солдаты, дезертировавшие из своей воинской части. Но затем озвучили фантастическую историю о прорывавшейся в Крым украинской разведывательно-диверсионной группе.
Примечательно, что когда Панова и Захтея впервые привезли в суд, им вменили в вину то, что… они в пьяном виде расхаживали по центру Симферополя, сквернословили, приставали к прохожим. За это им дали по 15 суток ареста (напомню, Панова арестовали при въезде в Крым — его попросили вывезти с оккупированного полуострова одну из семей украинских патриотов. — Авт.). Так что «диверсантами» их сделали не сразу.
Панов и Захтей затем признались на камеру в том, что замышляли теракты, и это видео крутили по российским телеканалам. Захтей рассказал мне: признание из него выбили жестокими пытками. Видели бы вы после этого его запястья — кровавое месиво. «Меня подвешивали за наручники и били», — говорил мне Андрей. Но самые страшные мучения доставляли пытки электрическим током, особенно когда клеммы присоединяли к гениталиям. Андрей был готов признаться в чем угодно, однако палачи ему не говорили, что от него хотят. Видимо, рассуждали так: если ему есть что скрывать, то под пытками сознается. Над ним издевались четверо суток, а затем объявили: «Ты — крымский «диверсант».
«ФАКТЫ» связались с женой Андрея Захтея Оксаной. С маленькой дочкой она уехала из Крыма к своим родителям-пенсионерам во Львовскую область.
— Мы с мужем были уверены, что он едет на обычный вызов, — рассказала Оксана. — Конечно, я переживала, что заказ ночной, а дороги Крыма супруг знал не очень хорошо — мы к тому времени жили на полуострове лишь пару месяцев. Андрей позвонил мне, сообщил, что не удается связаться с клиентом. «Если в ближайшее время не дозвонишься, возвращайся домой», — посоветовала я. Как оказалось, сразу после этого разговора машину мужа остановили сотрудники ФСБ. Я ему затем звонила всю ночь, но он не отвечал. А в 10 часов утра ко мне нагрянула группа захвата с автоматами. Одни оцепили двор дома, в котором мы снимали квартиру, другие начали обыск. Мне давали команды: «Открывай дверь шкафа — медленно, медленно!» Потом приказали взять дочку и идти на кухню. Малышке было тогда восемь месяцев. Держа ее на руках, я простояла на кухне до четырех часов дня — пока не закончился обыск.
*Семья Захтей переехала в Крым ради новорожденной дочери (фото из семейного альбома)
— В то утро вас спрашивали о Евгении Панове?
— Нет. Я услышала об этом человеке, только когда по телевизору стали рассказывать, что он и мой муж — «диверсанты». Ни Андрей, ни я до этого Панова не знали.
— У вас что-нибудь забрали во время обыска?
— Оргтехнику, мобильные телефоны, сим-карты, к номерам которых «привязаны» наши с мужем банковские счета. Из-за этого я по сей день не имею доступа к денежным сбережениям.
— Вы говорите, что ваша семья поселилась в Крыму незадолго до ареста мужа. Почему вы решили туда переехать?
— В российских газетах писали, что мы перебрались на полуостров, чтобы совершать диверсии. Это полнейшая ерунда. В действительности дело вот в чем: в декабре 2015 года у нас с Андреем родилась дочь. Мы жили тогда в Подмосковье — у мужа там была фирма, которая занималась ремонтом квартир. Климат в тех краях довольно прохладный, а мне хотелось, чтобы новорожденная дочь жила там, где тепло, солнечно. Вот я и убедила мужа поменять место жительства. Он согласился не сразу — не хотел бросать бизнес. Открыть фирму по ремонту квартир в Крыму не удалось, и мы решили заняться предоставлением транспортных услуг. Кто мог предположить, что с этим переездом все обернется так плохо… Я закачала из Интернета в телефон видео, на котором запечатлен Андрей, и показываю его дочке.
— Муж рассказывал вам о своем криминальном прошлом?
— Он не любил говорить об этом, — говорит Оксана. — В молодости в 1990-е годы Андрей попал в неприятную историю, отсидел за ограбление. После освобождения сумел вернуться к нормальной жизни — отправился на заработки в Европу, работал по строительной специальности. Потом перебрался в Подмосковье, где открыл фирму. Это было еще до войны. Мы познакомились с Андреем на Львовщине. В 2013 году я переехала к нему в Подмосковье. Поймите, мой муж не уголовник, а нормальный человек — он честно трудился.
— Андрей Захтей говорит следователю: «Если вам так нужно меня посадить, присудите лет пять. Зачем ни за что давать статью, по которой получу от 10 до 20 лет заключения?» — рассказывает Александр Попков. — Столь же большой срок грозит другому моему подзащитному — политзаключенному из Крыма активисту Эмиру-Усеину Куку. Он занимался расследованиями случаев исчезновений и убийств крымских татар (на сегодняшний день на оккупированном полуострове исчезли 40 крымскотатарских активистов, 15 из них найдены мертвыми. — Авт.).
ФСБ попыталась завербовать Эмир-Усеина. Когда фээсбэшники поняли, что на сотрудничество с ними он не пойдет, его сильно избили на улице. Мне удалось установить, кто это сделал: сотрудники ФСБ прапорщик Дзиганский и старший лейтенант Зинченко. Я располагаю видеозаписью этого нападения. Однако обращения в правоохранительные органы России с требованием наказать Дзиганского и Зинченко результата не дали.
За избиением последовал арест. Эмир-Усеина обвинили в участии в запрещенной в России исламской организации Хизб ут-Тахрир (в Украине ее деятельность разрешена). Подельниками моего подзащитного стали еще пятеро крымских татар. По статье, которую им инкриминируют, в следственном изоляторе можно держать один год. Когда этот срок почти истек, Эмиру-Усеину вдруг выдвинули куда более тяжкое обвинение — намерение осуществить насильственный захват власти. За это дают до 20 лет заключения, причем в СИЗО обвиняемого можно держать сколько угодно.
Мой подзащитный спросил у следователя: в чем конкретно состояли его преступные деяния? Может, создание складов с оружием, сбор секретной информации? Ответа не последовало. Кроме того, само обвинение сформулировано так, что, например, я понимаю его как «подготовка к подготовке к насильственному захвату власти». Доказательств у следствия нет. Но когда речь идет о политических делах, российские суды закрывают на это глаза.
*Эмир-Усеин Куку
— У Эмира-Усеина есть семья?
— Да, его сыну сейчас девять лет, дочери — шесть. Кстати, мне отрадно видеть, как крымские татары дружно поддерживают политзаключенных и их семьи: собирают материальную помощь, организуют праздники для детей узников, ходят на судебные заседания.
— Вы также защищаете крымского журналиста Николая Семену?
— Да, сейчас в Крыму начинается судебный процесс — его судят за журналистские материалы в поддержку территориальной целостности Украины. Он очень переживает, но держится мужественно. Надеюсь, суд учтет, что Семена — человек пенсионного возраста, нуждается в неотложном лечении.
Фото в заголовке с сайта svoboda.org