Ровно 31 год назад в 150 километрах от Киева произошла самая крупная в истории человечества ядерная авария. Наш собеседник Валерий Репета и его коллеги, рискуя жизнью, не допустили того, чтобы катастрофа приобрела еще больший масштаб
— В конце апреля 1986 года четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС выводился в плановый профилактический ремонт, поэтому реактор был почти отключен (точнее, его мощность снизили до самой малой), уже начали разбирать турбину, — говорит ветеран ЧАЭС 58-летний Валерий Репета. — Для контроля состояния турбины ученые из Харькова привезли передвижную лабораторию, оборудованную в автомобиле «Мерседес». Это сейчас иномарками никого не удивишь. А тогда мы ходили смотреть на «Мерседес», как на диковинку.
Мне с товарищами выпало заступить на смену на четвертом блоке в ночь на 26 апреля. Все наши мысли были заняты начавшимся ремонтом. Мы понимали, что из-за него ночка предстоит очень напряженная — перекурить будет некогда. Кто бы мог тогда предположить, что через полтора часа после того, как мы заступили на смену, почти отключенный реактор взорвется.
В начале горбачевской перестройки советская пропаганда запустила лозунг «Экономика должна быть экономной». Он созвучен цели эксперимента, который в ту ночь привел к ядерной катастрофе: ученые опробовали возможность забирать тепло из реактора даже тогда, когда его мощность снижена до минимума. Ходили разговоры, что директор Ленинградской АЭС, оснащенной такими же реакторами, как на Чернобыльской (они называются РБМК), отказался от проведения такого эксперимента. Как бы там ни было, провести его решили на реакторе четвертого энергоблока ЧАЭС. К огромному сожалению, это обернулось страшной катастрофой.
*Валерий Репета: «На снимке аварийного энергоблока, сделанном с вертолета, видны места обрушения крыши машинного зала. Эти фрагменты упали как раз туда, где находился я». Фото автора
— Где вы находились, когда она произошла?
— В машинном зале. Я химик, занимался с коллегами оборудованием по очистке воды. В момент аварии услышал нарастающий гул, а затем произошел взрыв. На моих глазах бетонные стены толщиной три метра рассыпались, словно они были из песка. Первое, что пришло в голову: началась война, и это прямое попадание атомной бомбы по Чернобыльской АЭС. Одно из рухнувших бетонных перекрытий запросто могло меня раздавить, но, к счастью, оно упало на оборудование и легло надо мной «домиком». Я поднял голову и увидел звездное небо — крыши уже не было. И тут я заметил свисавшие ноги одного из слесарей, работавших на турбине. Этот человек намеревался прыгать вниз. Если бы он это сделал, наверняка разбился бы, ведь находился на высоте 12 метров. Хорошо, что не вышла из строя система аварийного освещения. Я окликнул слесаря и проводил его к выходу, куда уже успели подъехать машины «скорой». Передал его врачам — и назад в цех. В случае аварии мне следовало отключить все оборудование, за которое отвечал. Этим я и занялся. Никто из персонала не струсил и не покинул рабочие места — каждый выполнял работы, которые следовало сделать в аварийной ситуации.
Одной из важнейших задач было не допустить возгорания машинного масла, которое использовалось в турбинах. Его там было не менее 800 тонн! Представляете, какой колоссальный мог вспыхнуть пожар! Чтобы он не возник, машинистам в условиях высочайших радиационных полей пришлось выполнить внушительный объем работ. Вячеслав Бражник получил тогда смертельную дозу облучения и умер в московской больнице, куда его отправили на лечение.
Турбинисты — герои. Они тогда спасли турбины соседнего третьего энергоблока. Это позволило в конце 1986 года запустить его в работу.
Из-за взрыва порвало многие трубопроводы, из них хлестала вода и шел пар. Мы сумели в значительной мере перекрыть поступление воды. Это было очень важно: если бы большое количество воды попало в разрушенный реактор, мог произойти еще один мощнейший взрыв — водородный. В таком случае последствия аварии были бы гораздо более тяжелыми.
— В ту ночь вы знали, какой уровень радиации?
— Было ясно, что он необычайно высокий — наши дозиметры зашкаливали. Поначалу мы не знали, что привело к столь серьезному загрязнению радиацией, но вскоре поняли: произошло разрушение ядерного реактора. Дело в том, что мы увидели в машинном зале куски раскаленного графита, которым был обложен реактор изнутри.
— Вам с товарищами удалось что-либо предпринять, чтобы защититься от излучения?
— Авария произошла в один час двадцать три минуты ночи, а около двух часов нам была дана команда покинуть рабочие места, и мы перешли на первый энергоблок. Когда добрались туда, оказалось, что там никто даже не подозревает об аварии — территория ЧАЭС ведь большая.
Хорошо, что мы успели в ту ночь помыться в своем санпропускнике и сменить загрязненную радиацией одежду на чистую. Впрочем, пока добрались до первого энергоблока, замененные спецовки, открытые участки тела и волосы покрылись радионуклидами. Пришлось еще раз мыться на санпропускнике первого блока и переодеваться. Затем мы занялись разработкой плана дальнейших действий. По мере необходимости сотрудники возвращались в аварийный машзал для выполнения тех или иных заданий.
— Как вы себя чувствовали?
— Уже тогда у меня появился первый симптом лучевой болезни — рвота. Но при этом я еще оставался довольно бодрым. Мы работали до восьми утра, а затем прибыли наши сменщики. Когда мы сели в автобус и немного отъехали от станции, я своими глазами увидел разрушенный ядерный реактор.
— Вы тогда были женаты?
— Да, причем супруга родила дочь 23 апреля и в ночь аварии находилась в роддоме в Припяти. Ночью мамочек разбудили, объявили, что на станции произошла авария, поэтому их неотложно эвакуируют в роддом райцентра Чернобыль (он находится в 16 километрах от ЧАЭС. — Авт.), — мол, в медучреждениях Припяти нужно освободить места для пострадавших. После смены я узнал, что жену с новорожденной дочкой отправили в Чернобыль. Понимал, что супруга переживает за меня, поэтому первым делом поспешил к ней, чтобы она увидела — я цел и невредим.
— Вы попытались вывезти супругу с дочкой подальше от ЧАЭС?
— 28 апреля она уехала в Киев с новорожденной дочкой и моим младшим братом. Ей удалось арендовать квартиру. Меня в это время отправили на лечение в шестую больницу Москвы. Врачи определили, что я получил дозу облучения от 100 до 200 рентген. В больнице пролежал с небольшими перерывами целый год.
— Вам предоставили жилье?
— Да, в только что построенном доме на столичном жилмассиве Троещина. Собственно, всю эту и соседние многоэтажки заселили чернобыльцы. Рядом находится Парк жертвам Чернобыльской катастрофы. Предлагаю проехать туда — увидите, что там творят вандалы.
Мы сели в автомобиль Валерия и отправились на Троещину. В парке он провел нас к ротонде, в центре которой находится бронзовая фигура Божией матери с покровами в руках.
— Видите, часть покровов отломана, — говорит с негодованием Валерий. — К сожалению, подобное происходит не в первый раз: покровы восстанавливают, но кто-то вновь их ломает. Некоторые подростки используют ротонду и другие архитектурные объекты парка как место для прыжков на скейтбордах. Поясняешь им, что это фигура Богородицы, перед ней молиться нужно! К сожалению, увещевания доходят далеко не до всех.
Знаете, в этом парке прежде стояла скульптура, прообразом которой стал я. Расскажу по порядку: в конце 1980-х я поехал в райцентр Чернобыль, где родился и вырос, пришел к отчему дому и застал его разграбленным мародерами. Вместе со мной там был корреспондент всесоюзной газеты «Труд».
*В конце 1980-х корреспондент газеты «Труд» сфотографировал Валерия Репету в райцентре Чернобыль возле родной хаты, разграбленной мародерами. Второй снимок сделан в городе энергетиков ЧАЭС Припяти
Он сфотографировал, как я сижу на табурете возле порога родного дома, обхватив голову руками. Этот снимок с небольшой заметкой опубликовали на первой полосе «Труда». Через некоторое время мне позвонил один скульптор и попросил разрешения сделать по этой фотографии фигуру из гранита. Как я уже говорил, ее установили в этом парке, а когда началась его реконструкция, куда-то увезли. Представляете, что я пережил, когда узнал, что скульптуру поставили при въезде на… Лесное кладбище.
Она и сейчас там находится. Архитектор, разработавший проект парка, говорит, что скульптуру следует вернуть на место. Надеюсь, так и будет.
— Не могу не спросить: вскоре после Чернобыльской катастрофы правительственная комиссия, расследовавшая причины и обстоятельства аварии, заявила, что персоналом ЧАЭС были допущены ошибки, которые и привели к взрыву реактора. Вы согласны с такими выводами?
— Нет. Поймите, сотрудники ЧАЭС делали то, что было указано в технических документах. Каждое действие операторов, управлявших реактором, было четко расписано.
— Кем?
— Я считаю, учеными, которые разработали эксперимент. После первой государственной комиссии, взвалившей вину на персонал, назначили еще одну, и она пришла к выводу, что причины аварии кроются в конструктивных недостатках реакторов РБМК. Изначально их разработали для атомных подводных лодок. Но затем кому-то пришла в голову идея увеличить эти реакторы до огромных размеров, чтобы вырабатывать электроэнергию для народного хозяйства. Это было сделано ради экономии — РБМК относительно недороги. Те, кто принимал решение использовать эти реакторы для оснащения электростанций, занимали очень высокие должности. Поэтому, на мой взгляд, виновными в аварии решили сделать персонал Чернобыльской АЭС. Героями объявили пожарных.
Только не подумайте, что во мне говорит обида из-за того, что пожарных прославляют, а нас, сотрудников ЧАЭС, сделали во всем виноватыми. Кстати, мы по сей день сохранили дружеские отношения с чернобыльскими пожарными. И они, и мы были в 1980-е молодыми, вместе ходили на дискотеки, приглашали друг друга на дни рождения, свадьбы, крестины детей.
До войны мы с товарищами ездили в годовщины Чернобыльской катастрофы в Москву, где на Митинском кладбище похоронены первые чернобыльские ликвидаторы, умершие от лучевой болезни. Когда были там на 25-летии Чернобыля, я рассказал правду о первой ночи аварии корреспондентам Би-би-си. Интервью оперативно дали в эфир, и на поминальном ужине ко мне подошел какой-то высокопоставленный российский чиновник: «Как ты смел такое говорить! Да еще кому — иностранным журналистам! Сейчас ФСБ тебя сдам!» Я достал из кармана паспорт с трезубцем: «Вы это видели? Я гражданин Украины. Ни вы, ни ваша ФСБ мне не указ».
Подробнее о причинах аварии на ЧАЭС читайте в статье Бориса Горбачева
«Чернобыльская катастрофа: политика всегда и везде»