Украинская художница и мать пятерых детей Вита Печерская, уже 17 лет живущая в Бельгии, рассказала о системе образования, медицине и особенностях жизни в этой стране
Многие украинцы, пытающиеся эмигрировать в Европу, останавливают свой выбор на Бельгии. И это неспроста. Здесь потрясающе красивая природа, географически удобное расположение (по соседству — Нидерланды, Франция, Люксембург, да и до Великобритании рукой подать), выгодное ипотечное кредитование и очень высокий уровень жизни. Кроме того, сроки получения гражданства в Бельгии едва ли не самые короткие среди стран Евросоюза: всего через четыре года после пересечения границы тут можно подавать прошение о гражданстве, а если у вас есть статус беженца, этот срок сокращается до двух лет.
Многие, въехав в Бельгию ненадолго, по рабочей визе, потом решают остаться здесь навсегда. Так случилось и с украинской художницей Витой Печерской. Семнадцать лет назад она переехала вместе с мужем и маленькой дочерью в Брюссель. Шокированная высокими ценами на жилье, она хотела вернуться домой, но решила еще немного подождать… Теперь у Виты большой дом, пятеро детей, собака, кошка и трехколесный велосипед, на котором она обожает разъезжать босиком. Вита проводила в Бельгии много выставок, ее работы есть в частных коллекциях дипломатов, высокопоставленных чиновников и мэров нескольких городов. Во время недавнего приезда в Киев художница поделилась с «ФАКТАМИ» интересными эпизодами из своей биографии и впечатлениями от жизни в одной из самых успешных стран Евросоюза.
— Любовь к творчеству у меня от мамы, — рассказывает 43-летняя Вита Печерская. — Она работала главным художником по костюмам Симферопольского украинского театра. Когда я была совсем маленькой, мама дала мне в руки перо и тушь. Рисовать я стала гораздо раньше, чем писать первые буквы. Причем техника была довольно сложной. Это ведь не карандаш, который всегда можно вытереть ластиком. То, что нарисовано тушью, остается навсегда. Хочешь переделать — бери новый лист бумаги. Этот принцип, кстати, в некотором роде определил мой стиль жизни. Пришло осознание, что ничего нельзя изменить. Можно только начать что-то новое. Поэтому, например, у меня пятеро детей, — смеется. — Как в анекдоте про цыган: «Что проще: отмыть этого цыганенка или родить нового?»
— Ваша первая персональная выставка была, когда вам исполнилось всего пять лет.
— Да. Я очень хорошо помню ее — она получилась не совсем детской, да и я, если честно, в пять лет была не совсем ребенком. Выставка проводилась в астрофизической обсерватории в Крыму, в поселке Научном. Мы жили в гостинице. Мама вечером уходила в клуб, где собирались ученые, творческие люди — Высоцкий, Вознесенский, Евтушенко. А я, пятилетняя, открывала шпилькой дверь и шла к своим друзьям, старым бородатым астрономам, смотреть в телескоп на звезды.
Мама не ругала меня за ночные побеги. Она была увлекающимся человеком, она парила в облаках, а я держала ее, словно шарик, за ниточку, чтобы не унесло. То она увлекалась миниатюрами на эмали, то принималась за художественную ковку, то шила джинсовую обувь. Я была ее подмастерьем. Поэтому умею делать уйму всего: шить куклы, ваять керамику, плести кружева, ткать, прясть… Понимала, что все это ремесло, которое потом в жизни пригодится.
— И где вам, например, пригодились навыки художественной ковки?
— Ворота английского замка Менор де Ваше недалеко от Оксфорда — моих рук дело. Этот замок Вильгельм Завоеватель подарил своему соратнику из Нормандии. Позже, в конце XVIII века, поместьем владел ближайший друг адмирала Кука. Я даже сидела в любимом кресле адмирала у камина! Позже этот замок купил бизнесмен, вывезший из Советского Союза эшелон алюминия. Он теперь британский рыцарь, очень богатый человек. Мы познакомились через общих друзей, и он заказал мне кованые ворота для замка.
Кроме художественной ковки, я еще с детства увлекалась каллиграфией. Помню, один известный украинский музей дал маме заказ сделать копии грамоток ХVII века с перечнем казаков. По официальной версии, оригинал грамоток съели мыши. Хотя, возможно, их просто перепродали в частную коллекцию. Мама заказ перепоручила мне — на тот момент 12-летней. Это был интересный опыт. Я состарила бумагу, сделала чернила на основе вишневого клея и гвоздей. Потом скопировала почерк писца XVII века. И мне, и музею понравилось.
Но основной моей страстью, конечно, оставалась графика. У меня проходило много выставок, я делала работы на заказ. Когда училась на первом курсе КПИ на полиграфическом факультете, четыре мои работы, висевшие в Крымском республиканском музее, украли. С одной стороны, было жаль. С другой — лестно, учитывая что в соседнем зале висели картины Дюрера, которые не тронули.
— В Украине вы были успешным художником. Почему решили уехать в Бельгию?
— Мужу дали повышение. Игорь работал айтишником в компании «Проктер энд Гэмбл» и получил возможность уехать за рубеж. Вариант переезда в Москву и Варшаву мы отмели, а на Брюссель согласились сразу. Моей дочери Ане было пять лет, я была беременна вторым ребенком. Но это меня не остановило. Мы приехали в Бельгию, сняли дом, обустроились и… чуть не вернулись обратно.
— Почему?
— Дороговизна жилья была шокирующей. За аренду дома нужно было отдавать полторы тысячи евро — треть нашего месячного заработка. Думала, умрем с голоду. Потом оказалось, что все бельгийцы так платят и при этом им вполне хватает на жизнь. Позже мы взяли кредит на дом, в котором живем сейчас. Он находится в Хугардене и называется вилла «Ветреница». В Бельгии условия кредитования очень выгодные: всего три процента годовых. Я как настоящая украинка выбрала дом с большой приусадебной территорией, «під огірочки». Когда мои дети вырастут, они смогут построить на нашей территории себе дома. Наша «Ветреница» просторная, четырехэтажная, с девятью комнатами и огромным гаражом.
— Ничего себе! Кто же там убирает?
— По-моему, никто, — смеется Вита. — А если серьезно, я несколько раз пыталась найти домработницу. Местная барышня мыла пол, как матрос на палубе: выливала ведро воды на пол и размазывала ее тряпкой. В результате у меня вся мебель отсырела.
После бельгийки я наняла русскую женщину из Кемерово. Прекрасная была домохозяйка, обожала маленького Додика — бесплатно оставалась и с ним возилась. А потом ее депортировали. В шесть утра взяли в пижаме и шлепанцах дома, увезли в депортационную тюрьму. Я потом продавала ее вещи, технику, устраивала в приют ее кота. Привезла своей домработнице деньги и вещи перед депортацией. Жалко было ее ужасно. За нее пытались вступиться даже два моих влиятельных знакомых — бургомистр города и архиепископ. Не помогло. Потому что метода «порешать», как и коррупционной системы, в Бельгии нет как таковых.
Зато попытка обойти налоги для бельгийцев не преступление, а национальный спорт. У многих получается. Помню, когда мы только переехали, наши соседи пришли и стали делиться «лайфхаками»: как избежать больших налогов, как втрое меньше платить за проезд и так далее. Бельгийцы вообще очень дружелюбные. Но только если ты сам приветливый, первым улыбаешься, здороваешься. Уже живя в Бельгии, я приехала на побывку в Украину. В кафе ко мне подошел парень и спросил: «Вы, наверное, из Голландии?» — «Близко, из Бельгии, а что?» — «Очень неосторожно себя ведете, улыбаясь всем подряд. Неправильно поймут».
В Украине действительно так не принято. Тем не менее я очень люблю свою родину.
Восемь лет мы с мужем не меняли гражданства, хотя имели на это право. Не хотели сжигать мосты. Но когда мужу предложили работу в бельгийской полиции, пришлось. Помню, как я рыдала, сдавая украинский паспорт.
* Все дети Игоря и Виты, кроме самой младшей дочки Ривы, говорят по-фламандски,
по-русски и немного по-украински, занимаются спортом и хорошо рисуют
— Что было труднее всего, когда обживались в Бельгии?
— Климат. Из крымского солнца я попала в исключительно серое небо. В Хугардене дождь идет по расписанию. Каждый день в девять утра, в полдень и в шесть вечера. Погода вообще меняется множество раз в течение дня, поэтому все одеваются как капуста. Часто грозы, однажды мой ноутбук вышел из строя, потому что в него попала… шаровая молния. Я все время мерзну. Топить большой дом полностью дорого, поэтому в каждой комнате устанавливается индивидуальный температурный режим, в зависимости от того, кто из членов семьи в какое время отсутствует. Средняя температура в нашем доме зимой — 17 градусов. За воду платить тоже дорого. Купили посудомоечную машину: она экономит и воду, и силы, и время.
— Как вам местная кухня?
— Мы долго дегустировали бельгийские продукты — нам все не нравилось. Местное мясо никакое и при запекании становится жестким, как подошва. Зато я нашла фермеров, у которых могу купить и курицу, и свежие яйца. А чудесное свежее коровье молоко продается у нас в специальных автоматах.
— Языковой барьер быстро преодолели?
— Запретила соседям говорить со мной по-английски и уже через два месяца худо-бедно объяснялась по-фламандски. Старшая дочь Аня адаптировалась еще быстрее. Об остальных детях и говорить нечего: они тут родились, поэтому фламандский для них родной. Леон даже пишет на заказ одноклассников любовные письма их девочкам на фламандском. Дома мы говорим по-русски и немного по-украински.
— Старшую дочь вы рожали в Украине, остальных детей — в Бельгии. Почувствовали разницу в медобслуживании?
— Разница колоссальная! В киевском роддоме мне собирались делать кесарево. Я не хотела, поэтому потихоньку родила Аньку сама, в предродовой палате на старой кровати с продавленным матрасом, достающим до пола. Врача дозваться не могла: он пришел только тогда, когда я к его имени-отчеству присовокупила «мать вашу!». Когда я лежала в бельгийской больнице на сносях с младшей дочкой Ривкой, весь персонал, уходя со смены, выстроился в шеренгу, пожелал мне удачи и легких родов. А когда моя Александра-Реббека появилась на свет и ее из-за маленького веса забрали в специальную барокамеру, медсестрички из госпиталя связали осьминожка с перекрученными щупальцами и дали малышке, чтобы она его трогала вместо пуповины и чувствовала себя в безопасности. Я уже не говорю о том, что за каждого новорожденного приходит государственная помощь в размере три тысячи евро с пометкой «лично от короля».
У нас дорогая страховка, но она покрывает все — от родов до тяжелых экстренных случаев. Например, меня санавиация снимала с Монблана, когда я поломала ногу. Теперь моя левая коленка на 15 тысяч евро дороже правой, но все это покрывается страховкой. С другой стороны, в Бельгии простуда или насморк вообще не повод обращаться к врачу. Одна из моих подруг, москвичка, повела к педиатру малыша, у которого были зеленые сопли до колен. Врач, узнав, что она жалуется на детский насморк, страшно удивился — ведь это нормальная реакция организма на вирусную инфекцию!
Бельгия — страна для молодых. Тут огромное количество возможностей для обучения и самореализации. Пенсионерам труднее, потому что медицина дорогая. Для пожилых и малоимущих людей настоящим спасением становится церковь. Это не только место для молитвы, но и настоящий клуб по интересам, где можно почувствовать себя нужным, пообщаться, вкусно поесть. Мне нравится местная благотворительность — люди приносят в церковь вещи, обувь, детские коляски. Складывают в специальную комнатку, причем никто не видит, сколько и что ты положил. И никто не контролирует, кто это забрал. Все построено на доверии.
— Бельгийская система образования отличается от украинской?
— Садиков здесь нет. Дети идут в школу в два с половиной года, хотя оценки им начинают ставить только в шесть лет. С самого начала это никакой не садик, а самая настоящая школа, с обучением и без тихого часа. Если ребенок устал, он может просто лечь на пол и спать, пока кто-нибудь случайно на него не наступит. Проснется — продолжит играть и заниматься.
Что касается высшего образования, то оно хоть и бесплатное, но учебники обходятся дорого. Общежитий тоже нет, но ребята обычно снимают дешевое жилье (например, квартирку за 250 евро в месяц) на двоих или троих. А если хорошо учиться, можно еще и получить грант от государства. Моя старшая дочь Аня учится в Лювенском университете на факультете истории, 16-летний Мартин — в мореходке, хочет стать военным моряком. 11-летний Леон и восьмилетний Додик ходят в католическую школу, оба увлекаются спортом и неплохо рисуют. У полуторагодовалой Ривки тоже определенно есть художественный вкус. Недавно она сжевала мои эскизы, причем выбрала самые лучшие. Потом какала шедеврами. Кстати, когда я собиралась отвести ее к педиатру, она тут же слопала листочек с его телефоном. Тем самым показав мне, что совершенно здорова и не нуждается ни в каких врачах.
— В вашем блоге я читала, что последнее время к вам в семью постоянно подбрасывают еще одного ребенка.
— Аарон очень хороший мальчик. Родители отдали его бабушке, а та перепоручила своему бойфренду. Старый холостяк не знал, что с ним делать, и подбросил к нам, надеясь, что малой затеряется в толпе. Так оно и получалось, пока сам Аарон неожиданно не спросил: «А почему я у вас ем?» На ночь, кстати, он волшебным образом исчезает, а утром появляется опять.
— Вита, ваши удивительные истории о том, как вы вытаскивали из лесу застрявшего в снегу мужика или как вашу 126-летнюю прабабушку убил утюгом ее ревнивый 65-летний муж, читают десятки тысяч подписчиков. Почему вы до сих пор не издали книгу?
— Надо будет, меня многие об этом просят. Но я девушка амбициозная, поэтому больше хотела бы стать не писателем, а сценаристом в Голливуде. Дело, кстати, уже движется. Вопрос времени.