На 80-м году жизни умерла актриса Театра имени Ивана Франко, посвятившая сцене 57 лет
Из жизни ушла не просто актриса, а целая эпоха. Юлию Семеновну Ткаченко называли корифеем Национального театра имени Ивана Франко. Творчеству актриса отдала 57 лет своей жизни, она основатель дружной, талантливой династии Заднепровских-Ткаченко. В Юлии Семеновне чувствовалась настоящая порода: всегда с прямой спиной, высоко поднятой головой, улыбчивая и необыкновенно доброжелательная, несмотря ни на что. Коллеги и ученики называли ее «наша театральная мама» или «наша леди». Много лет имя Юлии Ткаченко было неотделимо от имени народного артиста Украины Михаила Заднепровского. Ляля и Мишенька, как называли их, были очень красивой парой. Оба высокие, статные, приветливые и абсолютно независтливые. Они всю жизнь играли на сцене Театра имени Ивана Франко. Михаил Александрович умер в расцвете сил, когда ему только исполнилось 56 лет. Поначалу Юлии Семеновне казалось, что без мужа она просто не сможет жить. Но рядом были сын и внук, Лесь и Назар. «Она огромный авторитет, — говорил младший Заднепровский — Назар. — Кроме того, что бабушка чудесная актриса, она еще и совесть нашей семьи». «ФАКТЫ» предлагают своим читателям последнее интервью актрисы.
— Юлия Семеновна, вы пошли в Киевский театральный институт, потому что ваш отец был ректором этого вуза?
— Папу назначили ректором, когда я уже училась. И смею вас заверить, что приняли меня в институт за способности. Ведь я выросла в театре. Меня родители брали на репетиции буквально с пеленок, и жили мы рядом с театром. Я всегда знала, что буду только актрисой. Мой отец был очень принципиальным человеком. В 1948 году в Театре имени Франко было сокращение, а папа тогда работал в комитете по делам искусств. Первой он сократил свою жену — актрису Екатерину Рой-Ткаченко, которая проработала в театре 20 лет. Она была на своем месте, но отец понимал: все знают, что это его жена. И если приходится кому-то делать больно, то начинать следует с себя.
— Семена Ткаченко как театрального деятеля и сегодня вспоминают с большой теплотой.
— Я много добрых слов слышала от людей, знавших отца. Вот и Нина Матвиенко с его благословения попала в мир искусства. Помню, после спектакля «Барабанщица», в котором я играла Нину Снижко, ко мне подошли заплаканные девушки. Познакомились. Одной из них оказалась Нина. Девчонки после десятого класса приехали в Киев учиться. И я начала заниматься с Ниной, готовила ее для поступления в нашу студию при театре. Потом показала свою знакомую отцу. Он сразу что-то в ней увидел и попросил спеть. Услышав удивительный голос девушки, папа взял ее за руку и отвел в хор имени Веревки.
Известная российская актриса Элина Быстрицкая, которую я помню еще по нашему институту, вспоминает, как при поступлении ее отец-медик пришел к ректору Семену Михайловичу Ткаченко и попросил не принимать его дочь. А отец сказал, что возьмет, ведь девочка талантлива. Кстати, я озвучивала на украинском языке все роли Быстрицкой в фильмах.
— А как вы встретились с Михаилом Заднепровским?
— Впервые мы увидели друг друга в приемной комиссии театрального института, когда подавали документы, в 1946 году. Михаил был старше, он воевал на фронте. Заднепровский подошел ко мне и спросил: «Что вы читаете?» Я застенчиво бросила: «Что-то!» Учились мы на одном курсе, часто вместе играли в курсовых этюдах, спектаклях. Но я в Михаила влюбилась не сразу, дружила с другими парнями. Его тоже пытались соблазнить многие девушки, но он не поддался. В театр мы поступили уже мужем и женой. Он «пошел» быстрее, а я еще лет десять играла только в эпизодах. Часто меня срочно вводили в какой-то спектакль. Я всегда умела в такие моменты собираться. Но были и роли, которые играла много лет. Особенно люблю Лесю Украинку, своих героинь в «Ярославе Мудром», «Вассе Железновой», «Визите старой дамы». Одна из последних «любовей» — комедия-водевиль «Бал злодеев», где я сразу почувствовала — это моя роль.
— Рассказывают, что ваш муж был большим оптимистом.
— Это удивительный человек. Во время войны его трижды ранили в ноги, и они у него очень болели. Но об этом мало кто знал. Наш балетмейстер Борис Таиров на подаренной Мише фотографии написал: «Моему Маресьеву». А еще у Миши был чудесный голос, поставленный от природы. Его даже называли «украинским Шаляпиным». Великий певец Иван Козловский так его охарактеризовал: «Не голос, а орган». К сожалению, он его потерял после одного из спектаклей «Украдене щастя». На гастролях Михаил заболел ангиной, но его с температурой под сорок уговорили выйти на сцену.
— Михаил Александрович был красивым мужчиной. Не ревновали его?
— Я никогда не боялась соперниц. Глядя на нас, потенциальные претендентки понимали, что это бесперспективно. У меня не было и подруг, я больше люблю мужское общество. Природа женщины не позволяет быть откровенной, а пустых разговоров я не приемлю. И в интриги театральные не влезала, даже свои роли не запрещала играть другим актрисам. Михаил действительно был настоящим рыцарем, никогда не обсуждал женщин, да и анекдотов не любил. Часто покупал мне розы — особенно на гастролях. Бывало, просыпаюсь, а возле меня в вазе уже стоят цветы…
— Актер Лесь Заднепровский — ваш сын — не сомневался в выборе профессии?
— Михаил был против театрального института. Сын хорошо рисовал, ему легко давались иностранные языки, особенно французский, и отец хотел видеть его студентом Института иностранных языков. Но Лесь пошел в театральный, а его не взяли — «актерский сын». Мы тогда как раз были на гастролях в Москве. Миша очень тяжело переживал, даже поседел. Ведь понятно — это сделали, чтобы причинить боль прежде всего нам. Своеобразная месть. А Лесь уже тогда был с фантазией, очень разговорчивый. В школе его называли артистом.
— Юлия Семеновна, а вы хотели, чтобы внук Назар пошел в артисты?
— В нашей семье я больше всех этого хотела и помогала ему готовиться к поступлению. Мне кажется, что именно Назар очень похож на Михаила Александровича, он будто его продолжение. У Назара хорошая энергетика, он все переводит в юмор. Людям, которые общаются с ним, комфортно. Мне об этом часто говорят.
— У вас глаза счастливой женщины.
— Я счастлива. Дай Боже, чтобы и перед смертью так сказать.