В Основной Закон, принятый в 1996 году, несколько раз вносили различные поправки: о продлении срока полномочий Верховной Рады и местных советов с четырех до пяти лет, об изменении формы правления (Украина была то президентско-парламентской республикой, то, как сейчас, — парламентско-президентской), о реформе правосудия
— Роман Петрович, сколько еще изменений и поправок следует внести в Конституцию, чтобы мы смогли констатировать, что у нас наконец-то появился действующий Основной Закон?
— Во-первых, нужно понимать, что Конституция — это не только важнейший нормативно-правовой документ, но и в первую очередь ценностный ориентир. Это живой организм, который должен жить и развиваться вместе с обществом.
Однако проблема в том, что Конституцию постоянно удерживали в искусственных рамках желаний власть имущих. С ней обращались как с инструментом государственного правления, а не рычагом давления на власть. На протяжении всех этих лет Конституцию растягивали в такой «шпагат», что давно «связки» порвались. Политическое невежество привело к тому, что сегодня она находится в полумертвом состоянии.
Во-вторых, общество в своем развитии переросло Конституцию и государство. Исторически оно сформировалось раньше и развивалось вопреки государству (чаще чужому, оккупационному). Поэтому феноменом современной Украины является тот факт, что государство и общество (человек) существуют автономно. По большому счету они не нуждаются друг в друге и не понимают друг друга.
— В 2013 году один из авторов Основного Закона профессор Виктор Мусияка высказался о проблеме дуализма власти: «Трудно сказать, какая Конституция сейчас действует»…
— Когда готовился текст нынешней Конституции, самые острые дискуссии были на тему организации власти. Но, смотрите, все меняется, а эти статьи — нет.
Через 22 года после принятия Конституции заговорили — обратите внимание! — о дуализме исполнительной власти.
— Говорят о том, что их волнует.
— Естественно. Но не о проблеме доминирования прав человека в государстве. Почему? Просто, в конце концов, дошло: мы имеем дело с системой, в которую вложены две модели. И она внутри конфликтует. Не может не конфликтовать. Плохо или хорошо делает правительство, не имеет значения. Президент имеет возможность всегда сказать: «Йдіть до невістки, вона винна».
Но это же не ответ на вопрос, зачем тебе власть. Чтобы что? Власть дают, чтобы ты обслуживал права человека. А власть ради власти и система ради системы лишь создают проблемы.
В Украине действуют институты власти, которые не то что не решают — они не видят эти проблемы. Они живут сами по себе, общество — само по себе. И дистанция между ними увеличивается. Вот что является сегодня угрозой существования государства Украина.
Как решить эти вопросы? С помощью нового режима отношений, который выписывается в таком документе, как Конституция. Но чтобы ее написать, нужно ответить: это будет билль о правах или документ об устройстве государства?
Когда несколько лет назад академик Юхновский собрал разработчиков Основного Закона профессоров Мусияку, Задорожного, Буткевича и других, я сказал: «Может, давайте сначала зададим вопрос: что такое Конституция для человека, живущего в Украине? Почему мы контракт Пилипа Орлика с неким количеством людей называем Конституцией, хотя он лишь фиксирует систему построения государства, и совсем не замечаем второй документ — меморандум, где прописаны права человека?»
На этот вопрос можно ответить и с точки зрения цивилизационного выбора. За четверть века в политике я провел много встреч с европейскими и российскими юристами и правоведами. Все время в голове не укладывалось одно: в европейском праве государство — это одна трактовка, в российском — кардинально противоположная.
Чего бы ты ни коснулся — государственного устройства, выборов, политической системы, все время попадаешь в эту вилку между двумя абсолютно разными миропорядками.
Система, существующая сегодня, порождает не только дуализм исполнительной власти, но и бесконечный конфликт центральной элиты и самодостаточных (это надо понимать!) региональных элит. Если в однопалатном парламенте через год возникает общий корпоративный интерес, то что говорить о корпоративном интересе, существующем на протяжении пятидесяти-шестидесяти лет в Донецкой, Луганской, Харьковской, Днепропетровской областях? Более того, конфликт между киевскими и местными князьями приводит к тому, что местные начинают конкурировать с соседями. Днепропетровские князья постепенно «убивают» запорожских. Дальше начинается грызня, и запорожские, донецкие, харьковские, днепропетровские говорят: «Чтобы что-то менять, надо идти походом на Киев». Сначала сюда пришли представители Днепра, потом Донецка. И остановить это невозможно, не решив проблему территориального обустройства.
Если мы строим государство Украина ради удовлетворения прав человека, то отвечать на вопрос территориального устройства и построения государственных институтов мы должны с этой точки зрения.
В прусской правовой системе это называется lebensraum, то есть жизненное пространство. И если государство существует не для создания жизненного пространства человека, тогда мы без конца транслируем конфликт. Академик Владимир Нудельман сказал простую вещь: «Пока кандидаты в президенты Украины не будут отвечать на вопрос, как обустроить жизненное пространство того, что называется Украина, мы с места не сдвинемся».
— Стоять на месте губительно для любого государства. Задам классический вопрос: «Что делать?»
— Прежде всего осознать, что у нас нет бесконечных шансов. Мы превысили лимит популизма и пустых обещаний. Сегодня мы достигли состояния, когда реформировать и перестраивать поздно. Никакой капитальный ремонт не сделает жизнь в нашем доме комфортной для человека.
Нужно переосновать наше государство, расставляя надлежащим образом приоритеты. На фундаменте, который нам оставили отцы-основатели, нужно строить (!) другую институциональную систему, пусковым механизмом которой станут права человека.
Необходимо проложить мосты между государством и обществом, которые будут не разделять, а объединять их. Поэтому нужен глубокий общенациональный диалог на тему «Какую мы хотим Украину?» Я постоянно веду его с журналистами и лидерами общественного мнения. Особенно важен такой разговор на региональном уровне. Ведь именно там, а не в Киеве, должна возродиться настоящая политика — действующая для человека и подотчетная ему.
* «Именно в регионах, а не в Киеве, должна возродиться настоящая политика — действующая для человека и подотчетная ему», — считает Роман Безсмертный
— Москва постоянно педалирует идею федерализации Украины. Однако то, что в стране существуют региональные различия, не означает, что нам нужна именно такая структура государства…
— Налицо проблема цивилизационного понимания. Могу это сравнить с европейской розеткой и советской вилкой, которая никогда не войдет в эту розетку.
Большинство в украинской традиции смотрит на государство как на систему реализации прав человека. А российская традиция — на государство как способ давления на человека. Мы находимся в разных цивилизационных системах.
Если вы свод законов Российской империи попытаетесь как-то синхронизировать со сводом законов Австро-Венгерской империи, то увидите точно такое же несочетание. Вроде используются одни и те же слова, но их трактовка иная. И если до 1917 года еще можно было говорить о праве, то после — только о доминировании государства над человеком.
Отсюда и желание России навязать нам свое видение федерального устройства. Сначала появятся федеральные территории, следующий этап — превращение этих федераций в марионеточные государства, то есть создание внутренних проблем в Украине.
Это одна из составляющих «доктрины апельсиновой дольки», появившейся в XIX веке. Она предполагает внедрение извне в государство через этнические группы темы территориального устройства. Потом извне же идет подыгрывание этим этническим группам, затем их усиление и создание на их основе протогосударственных образований. В итоге государство разваливается — как апельсин на дольки. Эта концепция часто использовалась
— У нас сейчас, кажется, происходит подобное…
— Когда я занимался проблемами местного самоуправления в начале 2000-х, то пытался уяснить: почему все время будируется вопрос федерализма? Понятно, что на территории современной Западной Украины действовали законы Австро-Венгерской империи и закон Российской империи «О волостном и городском самоуправлении», а на Правобережье эта тема унаследована от Магдебургского права. Но зачем этот вопрос поднимать на Левобережье, где существовала царская монархическая система, которая вообще не предусматривала никаких элементов местного самоуправления или федеративного устройства?
Ответ — в интерпретации идеи федерализма нынешними российскими наследниками тех взглядов. Если ее трактовать с точки зрения левобережной и правобережной традиции и права, то получим некую границу, которая полностью совпадет с границей Магдебургского права. Так о чем мы говорим? О создании единого федерального государства или о создании в составе одного государства двух? Как это, кстати, пытались сделать в 2004 году. Вспомните разговоры о так называемом ПИСУАРе (в 2004 году в противовес «оранжевой революции» «регионалы» предложили создать Південно-східну українську автономну республіку. — Авт.).
На самом деле, когда мы начнем глубоко вникать в это, то получим массу дополнительных вопросов.
Сама проблема федерализации возникла не в 1990-х, как многие думают. Хочу напомнить, что еще в 1917 году Украинская Центральная Рада провозглашала федеральное устройство УНР. На территории нынешней Украины это было последнее решение о территориальном устройстве, в основе которого лежала какая-то традиция, какие-то грамотно просчитанные основы. Неслучайно Рада выделила восемь городов, которые имеют силу и потенциал регионов (и бывшей Австро-Венгерской, и Российской империи) — Харьков, Одесса, Киев, Львов, Екатеринослав…
Зачем Центральная Рада (в ней были представители Кубани, Санкт-Петербурга, Курска, Воронежа) поступила именно так? Потому что она создавалась не через учредительное собрание, а как представительский орган общественных и религиозных организаций, политических партий, профсоюзов. И попала в ситуацию вынужденности принятия решений, в том числе и тех, о которых мы рассуждаем.
И если система территориального устройства Австро-Венгерской или Российской империи вписывалась в какие-то допустимые и грамотно просчитанные рамки, то система устройства сельсоветов, районов, регионов, которую мы имеем сегодня, в своем большинстве абсолютно искусственна, она не имеет в основе никакого фундамента.
Тем не менее, понимая это, утверждаю, что реальной альтернативой федерализации является развитие местного самоуправления. Или, грубо говоря, Магдебургской системы. Потому что на вопрос, что же человек получит, если будет осуществлена федерализация, есть один ответ. Это перенесение конфликта, который сегодня существует между гражданином из провинции и Киевом, на конфликт между ним и центром в Харькове, Чернигове, Львове