Командующий контингентом советских войск в Афганистане опасался, что, служа в одном подразделении, оба брата могут погибнуть, а порознь хоть один из них да останется жив
25 декабря 1979 года, 14 мая 1988 года и 15 февраля 1989 года — даты, ставшие для многих «афганцев» разделительной линией между жизнью и смертью. На страницах их биографий черными буквами было написано: «ВОЙНА». За десять лет — с 1979-го по 1989-й — через Афганистан прошли 160 тысяч одних только украинцев. Из них 3080 человек погибли. Одиннадцать наших соотечественников получили высокое звание Героя Советского Союза, а трое из них — посмертно. Каждый, кто воевал в Афгане, вынес оттуда свои воспоминания, свою боль… Кавалер двух орденов Красной Звезды начальник факультета подготовки специалистов Сухопутных войск Национальной академии обороны Украины генерал-майор Владимир Лишавский не исключение. Накануне 20-й годовщины начала вывода советских войск из Афганистана он дал интервью «ФАКТАМ».
С генералом Лишавским мы встретились в его рабочем кабинете. На стенах — картины на афганскую тему, в шкафу — каска, фляга и котелок.
— Это на память об Афгане захватил, — пояснил хозяин кабинета.
— А как вы попали в Афганистан?
— В 1988 году я заканчивал службу в Германии. Подав документы на поступление в военную академию имени Фрунзе, уехал в отпуск. А когда вернулся, меня уже ждал приказ продолжить службу в Афганистане. Как объяснило руководство, в полк пришла разнарядка, и из всех офицеров по здоровью я подходил больше всех! Пришлось поступление в академию отложить на два года.
— На войне больше всего запоминается первый бой?
— Конечно. Я был начальником штаба — заместителем командира мотострелкового батальона. Наша колонна из боевых машин пехоты направлялась на задание. Впереди шел танк. Внезапно из-под него вырвалось огромное пламя, и прозвучал мощный взрыв. Машина загорелась. Со всех сторон по нашей колонне ударили пулеметные и автоматные очереди. Мой механик-водитель, для которого это было боевое крещение, запаниковал и не реагировал на мои команды. Наш БТР стоял неподвижно и был прекрасной мишенью для гранатометчиков. Бойцам пришлось в срочном порядке покинуть машину. Мы залегли за бугорками и стали вести ответный огонь. Тем временем подорванный на радиоуправляемом фугасе БТР столкнули с дороги танком, и колонна продолжила свой путь. К счастью, в этом бою бойцы моего подразделения не пострадали. Потом было еще много других стычек с душманами, и только в одной из них был тяжело ранен и скончался один из моих бойцов. Для меня это была большая потеря. Ведь все два года в Афганистане я старался беречь своих солдат, хотя ситуации иногда казались безвыходными.
— И как же вы находили выход из таких безнадежных ситуаций?
— В конце 1988 года, перед выводом советских войск из Афганистана мы передавали свои заставы афганской армии. Я должен был снять бойцов с одной из отдаленных застав, куда отправился с солдатами на трех боевых машинах пехоты (БМП) в сопровождении двух танков. Прибыли на заставу вечером. А на следующий день как из-под земли появилось множество «духов». Можно было принять бой, но без потерь бы не обошлось. Этого допустить я не мог. Положив автомат на землю, я направился к душманам.
— Не боялись?
— Знаете, люди гор очень своеобразны. Они воюют автомат на автомат, и когда я подошел к ним без оружия, никто меня не тронул. Их командир прекрасно говорил по-русски. Я предложил ему начать переговоры. «Хорошо, думайте — не думайте, а заставу отдайте нам. Вы должны убраться прочь, и тогда мы не тронем ни твоих людей, ни машины», — ответил он.
Переговоры шли весь день, я периодически консультировался по рации со своим начальством, которое приказало мне ни в коем случае не отдавать заставу «духам». Ближе к ночи я сообщил командиру душманов, что мы готовы уйти, но утром. И тогда застава будет их. Тот согласился. За то время, пока мы вели переговоры, и в течение последней ночи на освобождаемую нами заставу успело подойти подразделение афганской армии, которому мы ее и передали, зафиксировав передачу документально и на видео-, и на фотопленку, как того требовало наше командование. Утром мы ушли, а на заставу двинулись душманы. Войти в нее они не смогли — их встретил плотный огонь афганской армии.
— Говорят, в Афганистане с вашим батальоном происходило что-то подобное тому, что показано в фильме «9 рота»?
— Как правило, такие бои, как показаны в этом фильме, были единичны. В Афганистане велась в основном минная война, из-за угла, из засады. Одним словом, партизанская. В последний год моего пребывания там (я тогда уже командовал батальоном) перед моими бойцами поставили задачу охранять 102 километра дороги Кабул — Джелалабад. Сверху дорогу прикрывали выносные посты, оборудованные в горах. Это были небольшие площадки, обложенные камнем, обвешанные жестянками. Подступы к этим так называемым гнездам минировались. В каждом таком «гнезде» по три-шесть месяцев постоянно находились пять-семь солдат. Пищу, аккумуляторы для раций, боеприпасы им доставляли раз в месяц. Взвод солдат поднимался в такие «гнезда» в течение целого дня. Столько же времени занимал спуск. Иногда туда можно было попасть лишь с помощью вертолета. Когда ребят меняли, выглядели они «робинзонами»: чумазые, заросшие, в потрепанном обмундировании… Поэтому военнослужащие предпочитали ходить на боевые задания, чем попасть в такое «гнездо». Ведь просидеть несколько месяцев практически в каменной яме значительно труднее.
За месяц до вывода наших войск советское командование приняло решение продемонстрировать усиление мощи афганской армии. Для этого под Кабулом был размещен дивизион тактических ракет «Точка». Ими (дальность их полета 70 километров) обстреливали позиции душманов. Наших солдат, обслуживавших ракетные установки, переодели в форму афганской армии, показывая тем самым, что у нее на вооружении находится самое современное оружие. Правда, когда наши уходили из Афгана, эти установки забрали с собой.
— Я вижу у вас два ордена Красной Звезды…
— С орденами вышел курьез. Дело в том, что в одно время со мной в Афгане проходил службу мой брат Валерий Лишавский. Он тоже награжден орденом Красной Звезды. Когда в Москву подавали наши наградные документы, постоянно выходила путаница: дело в том, что инициалы у нас с братом одинаковые — В. Г. Лишавский. Высокие начальники в Москве считали, что в одном документе не должна дважды повторяться одна и та же фамилия, и меня постоянно вычеркивали. Свои ордена я получил уже после войны.
— В Афганистане вы встречались с братом?
— Пришлось. Он тогда был лейтенантом, командовал взводом. Я просил генерала Громова, командующего 40-й армией, перевести брата в мою часть. Сначала он удивился: мол, у нас тут двое Аушевых, а теперь еще и Лишавских будет двое. А потом сказал: «Нельзя вам быть вместе, присядете вдвоем выпить чайку, а тут вдруг мина или снаряд — оба и погибнете. А так хоть один в живых останется». И отказал…
— Когда ваша часть вышла из Афганистана?
— Из Афгана мы уходили 15 февраля 1988 года. Накануне Нового года мне позвонила жена. Поговорив со мной, она передала трубку нашим девочкам (близнецам Алене и Вите тогда было по семь лет). Дочери сказали, что очень ждут меня и до моего приезда елку наряжать не будут. Так получилось, что домой я вернулся только в марте. Захожу в квартиру, а там стоит зеленая ненаряженная красавица ель. Дочки сдержали свое обещание — наряжали ее мы все вместе. Так что Новый год наша семья отмечала весной. Сейчас мои девочки уже взрослые. Обе — офицеры, капитаны. Алена окончила Военный институт университета имени Шевченко, она финансист. Виктория — Академию МВД, работает криминалистом. У обеих семьи, мужья тоже военные. Есть у меня и двухлетний внук и внучка. Девочке уже два с половиной года.
— К деду в гости любят приходить?
— Зачем приходить? Мы живем все вместе. Три семьи в трехкомнатной квартире. Три года уже так живем. Обещают предоставить служебное жилье. Из-за таких домашних условий я стараюсь больше времени проводить на работе. Диссертацию написал, книгу «Стратегия корсунь-шевченковской победы», много публикуюсь.
— А как супруга относится к тому, что вас постоянно нет дома?
— Мы вместе уже 28 лет. Жена все понимает. Говорит: «Ты можешь только воевать и командовать… ». Хоть больше всего на свете я не хочу воевать. Министр обороны Украины вручил мне именное огнестрельное оружие — пистолет Макарова. Я горжусь этой наградой, но в то же время осознаю, что это — орудие убийства. Не хотелось бы применять его по назначению. Правда, у меня есть еще одна награда — церковный орден Святого Владимира. Они как бы уравновешивают друг друга…
P. S. Когда материал был готов к печати, в семью Лишавских пришло радостное известие — Министерство обороны выделило им новую большую квартиру.