Заместителю командира роты, инструктору 13-го отдельного аэромобильного батальона 95-й Житомирской бригады Десантно-штурмовых войск Украины Владимиру Соснину 35 лет. На этой войне он прошел путь от солдата до офицера. Будущий десантник вырос в обычной семье: отец работал автокрановщиком в строительно-монтажном управлении, мама — медсестрой. После окончания училища, где получил специальность водителя-автослесаря, Владимир был призван на срочную службу. В армии понравилось, поэтому весной 2003 года оформил контракт. К слову, эту же стезю выбрал и его брат. Сейчас он тоже инструктор в учебном центре Десантно-штурмовых войск.
Владимир дважды участвовал в миротворческой миссии в Ираке. Обретенный опыт пригодился в российско-украинской войне. Соснин был в числе 400 лучших бойцов 1-го и 13-го батальонов бригады — участников легендарного рейда (его еще называют «рейдом Забродского» — по имени командующего Воздушно-десантными войсками Героя Украины генерал-лейтенанта Михаила Забродского), который наверняка войдет в учебники военного искусства. С 19 июля по 10 августа 2014 года десантники боевым маршем прошли 470 километров, из них 170 километров — по тылу боевиков. Это самый длинный в военной истории рейд. Их целью было деблокирование украинских военных в районе Изварино, чтобы потом перейти к наступательным действиям для освобождения подразделений 24-й, 72-й, 79-й бригад, попавших в окружение на юго-востоке Луганской и на востоке Донецкой областей. В ходе рейда освобождено три тысячи человек и свыше 250 единиц техники.
А звание Героя Украины Соснин получил за спасение 27 раненых десантников, которые в июне 2014 года во время боя вблизи села Селезневка Луганской области находились под шквальным огнем и не могли самостоятельно выбраться из кровавой мясорубки. Владимир, рискуя жизнью, вывел их и оказал первую помощь.
Разговаривать с ним нелегко. Герой Украины немногословен и скромен. Он постоянно подчеркивал, что просто делает свою работу и что высокая награда — не только его заслуга.
— Владимир, кто вас первым поздравил с наградой?
— Командир батальона Герой Украины майор Александр Порхун. Александр Владимирович не сдерживал эмоций: «Звезда нашла своего героя. Я ждал этого». Потом звонили ребята и родные. Родители до сих пор в шоке.
— Когда узнали о том, что вас наградили?
— Почти перед самым парадом. Порхун сказал, что подавал документы еще в 2015 году. Я спросил: «Зачем? Я еще не заслужил. Есть более достойные люди».
— У вас же есть награды?
— Первую — орден «За мужність» — получил за свой первый бой. Это был третий день рейда. Нес службу на блокпосту под Лисичанском. Горжусь, что мы подбили и уничтожили вражескую бронетехнику, которая хотела прорваться через этот блокпост.
— Какую должность занимали перед войной?
— Заместителя командира взвода. Вел обычную жизнь военного: учеба, наряды, полигоны.
— Понимали, что война — это надолго?
— Я очень люблю историю, научно-документальные фильмы. С моей точки зрения, сразу стоило ожидать, что конфликт затянется. Если бы наша армия не была такой беспомощной в самом начале, мы дали бы соответствующий отпор. Сейчас же ощущение, что война бесконечна. Если закончится на востоке, то рано или поздно начнется в другом месте. Не знаю, кто может заставить Путина отказаться от идеи захватить Украину.
К тому же идет очень серьезная информационная война. Как-то, будучи в зоне АТО, включил российское телевидение. Мне хватило часа. Потом шутил, что после этого бреда чуть не изменилось мировоззрение. Может, это я мерзавец — издеваюсь над людьми и захватываю чужие территории?
Читайте также: Олег бежал к раненым, когда его настигла пуля снайпера, — отец Героя Украины
— Когда вы попали на фронт?
— 8 марта 2014 года поступил приказ собираться на выезд. Наши женщины были очень огорчены, мягко говоря.
Построили колонны, попрощались и поехали. Тогда никто не знал, чем конкретно будем заниматься и где окажемся.
В Широком Лане отрабатывали слаживание подразделений, батальонов, бригад. Оттуда отправились в сторону Крыма. Несли службу на блокпостах в районе Геническа. Мне было поставлено задание охранять Северо-Крымский канал.
— На Донбасс когда отправили?
— Где-то через месяц-полтора оказался в Доброполье, потом в районе горы Карачун, что около Славянска. Там для меня, собственно, все и началось.
— Не приходилось бывать в тех краях прежде?
— Ни разу. Очень много ребят из Донецка, Енакиево, других городов Донбасса служили в нашей части. Они рассказывали, как живут семьи шахтеров, насколько тяжело добывать уголь. Приглашали в гости, но не было времени поехать, хотя очень хотел посмотреть на «город миллиона роз». Теперь практически весь тот регион довелось изучить.
— Знаете, на чьей стороне ваши бывшие сослуживцы?
— Не знаю. Мне тоже интересно. Хочется надеяться, что не предали страну.
* Владимир Соснин: «Каждому военному хочется покоя и мира, хочется вернуться к обычной жизни, больше времени проводить с семьей»
— Можете рассказать о легендарном рейде?
— Изначально мы даже не знали, какую конкретную задачу будем выполнять и в каком составе. Подробностей не расскажу. Мы работали в тылу противника.
— Когда в первый раз поняли, что попали в настоящий ад?
— Я верующий человек. На войне люди часто обращаются к Богу. Спасибо близким, что молятся за нас. На передовой их молитвы защищают и дают силы.
В июле 2014 года недалеко от села Степановка мы ввязались в бой с регулярными российскими войсками. Они начали артобстрелы по нашим колоннам, а потом по позициям. Передышки нам вообще не давали. В такие моменты звонил жене и прощался.
Тогда мы практически подошли вплотную к границе. Оставалось метров семьсот. Уже видели российские вышки. Но продвигаться дальше не могли из-за шквального артиллерийского огня с российской территории.
Жертвами их агрессии («за поребриком» нагло лгут, что «их там нет») становятся не только наши военные. В Степановке на моих глазах российский артснаряд (как всегда, обстрел был со стороны России) попал в один из частных домов. Из горящего здания выскочили хозяева и побежали по улице. Следующим попаданием мужчину разорвало на части. Крик и плач его жены вряд ли когда-нибудь забуду…
— Как обстояло дело с водой, едой, сигаретами?
— Очень тяжело. Конвои не всегда успевали пробиться. Как-то почти сутки находились под плотным артиллерийским обстрелом. Пришлось курить даже чайную заварку. Но все старались держаться.
Мир не без добрых людей. Местные жители помогали кто чем мог — кто водой, кто хлебом, кто консервацией. Хотя, конечно, было опасение, что могут и отравить. Мы же по возможности помогали им по хозяйству, если задерживались где-то на несколько дней.
— Как вели себя ребята, когда совсем худо было?
— По-разному. Поведение человека в экстремальных условиях не предугадаешь. Бывает, что тот, кто вроде слаб духом, в бою проявлял себя намного лучше, чем, казалось бы, более сильный и хваткий. Один во время плотного артобстрела мог побежать на соседнюю позицию — узнать, как дела у товарищей. А другой, более хвастливый, никуда не рвался и отсиживался молча.
Конечно, в том, что ребята вели себя достойно, большая заслуга командиров (хотя тем летом офицеров было мало — многие выбывали из строя из-за ранений). Михаил Витальевич Забродский — настоящий боевой офицер. Он молодец, четко и умело планировал операции и всегда думал о том, как сохранить личный состав.
Читайте также: После боя россияне собрали три КамАЗа своих «двухсотых», — ветеран АТО об Иловайском котле
— Расскажите о бое, за который получили высокое звание. Вы же могли погибнуть.
— Стараюсь тот день не вспоминать. Очень тяжелые картины перед глазами…
Заместитель командира роты и командир были тяжело ранены. Поэтому пришлось выполнять обязанности командира роты. Ребятам очень нужна была помощь. Я ее оказал как мог. Вот, собственно, и все.
Безусловно, понимал, что могу погибнуть. Но, знаете, иногда бывает, что не думаешь о риске, мозг просто отключается. В такие моменты не до раздумий. Надо было действовать.
— Общаетесь с ребятами, которые благодаря вам остались живы?
— Крайне редко. У каждого своя жизнь.
— Некоторые командиры воспринимают ранения своих подчиненных как личный промах. Вы тоже?
— Да, конечно. Когда в первом своем бою погиб солдат из моего взвода, это очень тяжело передать словами.
Поверьте, сильные мужчины тоже плачут. И на войне, и после нее. У нас не глаза плачут, а душа. Слезы сами по себе бегут. Самые тяжелые раны — душевные. Их ничем не залечишь.
За эти четыре года много было всякого. Расскажу об одном случае во время рейда. Я шел на основном БТР. Перед Шахтерском машина стала неуправляемой: начали отказывать поворотники. Словно техника предчувствовала — будут неприятности… Такое не объяснить.
Заместитель командира роты шел первым и первым же угодил в засаду. Потом подтянулся наш БТР. Никто нас не ожидал. Завязался серьезный бой. Но мы отбили атаку и вызвали поддержку артиллерии. Благодаря этому смогли эвакуировать весь личный состав. Были тяжелораненые и погибшие. Но мы никого не оставили.
Не раз бывало такое, что техника подводила, а люди — выдерживали.
— Где еще пришлось воевать?
— Фактически объездил всю линию фронта. Месяц в районе шахты «Бутовка» прикрывали отход ребят из Донецкого аэропорта. Весной этого года три месяца были в промзоне Авдеевки.
Мы с 2014 года бываем дома от ротации до ротации. Периодически ездим на Донбасс выполнять разные специфические задания. Для нас все продолжается, поэтому надо постоянно держать себя в тонусе.
— Вернемся к параду. Что ощутили в момент, когда к вам было приковано внимание всей страны?
— Даже не могу передать всю гамму чувств. Это такая честь… Не верил, что все происходит со мной. Понятно, что сильно волновался.
* 24 августа этого года во время торжеств на главной площади страны президент Украины Петр Порошенко вручил орден «Золотая Звезда» Владимиру Соснину
— Еще скажу, что мне было очень тяжело смотреть в глаза родителям 22-летнего Олега Довгого, которые стояли рядом, — продолжает Владимир. — Они получили «Золотую Звезду» за погибшего сына.
Рядом со мной находилась и жена, которой я очень благодарен за терпение и за то, что в мое отсутствие весь дом на ней. У нас две дочери. Старшей десять лет, младшей — три. Когда все началось в 2014 году, мы ждали второго ребенка. Естественно, очень переживали. За неделю до рождения младшей дочки — она родилась 26 сентября — мы вернулись на ротацию. Так что повезло сразу увидеть малышку и подержать ее на руках. В следующий раз мы встретились, когда ей было почти три месяца.
Знаете, скажу, может быть, банальные вещи. Каждому военному хочется покоя и мира, хочется вернуться к обычной жизни, больше времени проводить с семьей. Мои дети меня почти не видят. Папа для них за время войны превратился в чужого дядю…
* Фото с сайта президента Украины