«После Дебальцево уже нигде не было так страшно», — говорит заместитель начальника отдела стратегических расследований Главного управления Национальной полиции Донецкой области полковник Алексей Мирошниченко, которому довелось выходить из Дебальцевского котла. До этого он успел пережить несколько штурмов здания областного управления милиции и побывать в плену у боевика Игоря Безлера в Горловке. За мужество и героизм, проявленные во время защиты Дебальцево, Мирошниченко награжден орденом «За мужество» III степени.
— Алексей Алексеевич, когда вы попали в Дебальцево и какая обстановка была в городе?
- У меня было три ротации в Дебальцево — в декабре 2014-го, а затем в январе и феврале 2015-го. Выходили мы из кольца уже с нашими военными (последние десять дней работали в координации с ними) утром 18 февраля.
Для всех было совершено очевидно, что обстановка в Дебальцево (28 июля 2014 года город освободили от «дээнэровцев») с осени 2014-го ухудшалась с каждым днем. Если в декабре по городу еще можно было как-то передвигаться, то в январе перерывы между вражескими обстрелами становились все короче. Потом выходить из укрытий стало опасно в любое время суток. Обстрелы просто не прекращались. Был обстрелян даже автобус, которым из города эвакуировали детей.
«Прилетело» и в здание горотдела милиции. Чудом никого тогда не зацепило. А после того как днем 10 февраля в районе хутора Козлячий диверсанты расстреляли машину начальника горотдела Евгения Юханова (он погиб), стало ясно, что, если придется покидать город, то с боем.
Иногда мне чудилось, что Дебальцево уже необитаемо. Но когда, укрываясь от обстрела, забегал в какую-то, казалось бы, брошенную пятиэтажку, где не было ни стекол в окнах, ни газа, ни отопления, ни света, вдруг обнаруживал, что в подвале живут люди.
Враг был уже, что называется, «у ворот», Он вел себя нагло. Доходило и до грустных курьезов. Как-то в оптической видимости от горотдела припарковался КамАЗ, в кузове которого стоял миномет. Раздалась стрельба — куда-то в сторону. Мы полагали, что это ВСУ бьют по врагу. А утром приехали наши военные разведчики и предупредили: «Если увидите такой КамАЗ — огонь на поражение! Это — россияне!»
Десять дней нашей последней ротации (было 28 милиционеров) показались мне вечностью. Мы тогда выезжали на патрулирование совместно с батальонами «Львов» и «Артемовск».
* «У меня было три ротации в Дебальцево — в декабре 2014-го, а затем в январе и феврале 2015-го», — говорит полковник Алексей Мирошниченко
— Какие вызовы чаще всего поступали в милицию осажденного города?
- Просьбы подзарядить мобильные телефоны, так как у нас был генератор и небольшой запас топлива. Люди приходили к нам пешком. Сигнал мобильной связи в те дни можно было поймать лишь на верхних этажах зданий.
Люди рассказывали о раненых и убитых. Раненых мы отправляли в военный госпиталь, обустроенный на окраине в районе хутора Козлячий. А вот погибших… В последние дни осады из-за непрекращающихся обстрелов их невозможно было вывезти из города. И они так и остались — в «Газели», припаркованной на заднем дворе горотдела (в машину мы сложили почти полтора десятка тел) и в домах. Мы выезжали по адресу, где погиб кто-то из мирных жителей. Обертывали тело подручными средствами, клали так, чтобы до него не добрались бродячие животные, и оставляли. В помещениях температура была такой же, как и на улице. Вели учет смертей: записывали все сведения в журнал. Надеялись, что вскоре ситуация разрешится, и все трупы будут доставлены судмедэкспертам, а затем похоронены.
— Где вы добывали еду и воду?
— Покупали консервы в маленьком магазинчике поблизости — там все еще водилась тушенка, плюс у нас были сухие пайки. Местные сотрудники подкармливали нас консервацией и картошкой. Но, понимая, что мы фактически находимся в блокаде, продукты экономили. Что касается воды, у одного из товарищей по работе во дворе дома был колодец. Он, рискуя жизнью, привозил нам воду на своих «Жигулях», которые с каждым разом становились все «дырявее» из-за осколков и пуль.
Читайте также: На Дебальцево противник бросал большие силы и нес колоссальные потери, — полковник ВСУ
— К отступлению готовились?
- Наблюдая за заревом над соседним поселком Логвиново, где шли ожесточенные бои, мы надеялись, что наши прорвут это кольцо. Но на всякий случай изучали карту местности, висевшую в дежурной части.
Военные, тылы которых мы обороняли от диверсионных групп противника, предоставили нам «на отъезд» роскошный транспорт. Выдвинулись из города на «Урале». Но большую часть 20-километрового пути до пгт Мироновский, где уже были наши, нам пришлось проделать пешком. Шли, бежали, лежали, ползли…
— Почему?
— Попали в классическую засаду. Это когда из посадки бьют по первой и по последней машинам в колонне, а затем со всех сторон расстреливают всю остановившуюся технику. Наш «Урал» попал под перекрестный огонь из пулеметов и минометов. В этот момент был тяжело ранен милиционер-водитель Александр Лаврушко, «ФАКТЫ» об этом писали.
Все вокруг горело. Мы начали отстреливаться. Оккупанты находились в соседней посадке — метрах в ста от нас. В ходе этой перестрелки у меня осталось два из четырех рожков автомата. Заметив у атаковавшей нас группы противника крупнокалиберный пулемет, мы решили отступить к водоему, который был поблизости. И оттуда двинулись проселочными тропами параллельно «дороге жизни» (из Дебальцево — в Бахмут).
Вырвавшаяся из той засады часть нашей колоны начала разъезжаться. Тем временем огонь по ней открыли вражеские танки, стоявшие на пригорке у дороги. Я оказался в самом эпицентре обстрела. Спасало лишь то, что большая часть снарядов, пролетая над нами, попадала в воду.
В поисках более безопасного пути на Мироновский я обежал дамбу и заметил недостроенную дачу, с третьего этажа которой нас поливали из пулемета. Я выскочил на дорогу, по которой двигалась наша техника, и остановил танк. Танкист благополучно сделал из той трехэтажки двухэтажку и поехал дальше. А я побежал следом за колонной — свободных мест для пассажира ни у кого не было.
Поравнявшись с каким-то бойцом, прокричал ему: «Украина!», он ответил: «Украина!» Дальше мы побежали уже вместе. Так по пути собралось около ста человек. Меня как старшего по званию (я тогда был майором) выбрали командиром.
Чтобы не встретиться с диверсионными группами противника (к тому же в посадке могли находиться растяжки), решили идти по полю. Хотя это тоже было опасно: наша большая компания на открытой местности — отличная мишень. В этом мы вскоре убедились. Впереди по курсу показалась возвышенность. На ней, отсвечивая в лучах яркого солнца, стояла серебристая иномарка. Только успел подумать: «Корректировщик», — тут же услышал шелест «Градов», который ни с чем не спутаешь. К счастью, снаряды перелетели наше поле и взорвались на соседнем.
После этого мы решили разделиться. Двигались группками — полями вдоль дороги, ориентируясь на трубы Мироновской ТЭС.
По пути заметили на дороге два танка с украинскими флагами. Памятуя рассказы бывалых бойцов о том, как враги, используя украинскую символику, устраивали провокации, я скомандовал: «Не подходить!» По моей команде все заняли оборону. К счастью, это оказались действительно наши танки.
Мы перевели дух и сделали привал. Перевязали раненых и пошли дальше. На подступах к Мироновскому раненых взяли МТЛБ и БТРы, выдвинувшиеся навстречу отступающим. А моим «такси» стал танк. На нем я и доехал до взорванного перед самим Мироновским моста. Там, наконец, у меня заработал мобильный телефон. Оказалось, что все коллеги уже в Бахмуте, а меня едва ли не пропавшим без вести объявили. Приехала машина, доставила в Бахмутский горотдел милиции. Впервые за десять дней я в нормальных условиях поел, умылся и побрился.
После небольшого отпуска меня направили на месяц в Авдеевку, которую тоже обстреливали. Но после Дебальцево мне уже нигде не было настолько страшно.
* Май 2015 года. Сотрудники сводного отряда полиции Донецкой области несут службу в прифронтовой Авдеевке. Алексей Мирошниченко в центре в светлой футболке
— Вы были в плену у Безлера. Как выбрались?
- Это случилось в первых числах мая 2014 года. Нам, патриотически настроенным сотрудникам донецкой милиции, военные поставили задачу добыть разведданные для подготовки возможного наступления украинских войск: сколько сил у противника в оккупированной Горловке, сколько вооружения. Я тогда работал начальником отдела управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (УБНОН) областной милиции.
Читайте также: Артем Кисько: «В черном списке сепаратистов я числюсь как предатель»
Взял двух сотрудников. У нас имелось постановление суда на проведение оперативно-розыскных мероприятий по одному из уголовных производств. В Горловку отправились с заранее проработанной легендой. Когда собрали необходимую информацию, сепаратисты, захватившие здание городской милиции, обнаружили, что за ними следят. Ребят вытащили из машины и завели в здание. Они позвонили мне. Пошел их выручать.
Там и познакомился с Безлером, который показался мне сумасшедшим. Обнаружив в нашем автомобиле роутер, он заорал: «Вы нас прослушивали!» Меня он почему-то принял за… снайпера. В общем, нас несколько раз водили на расстрел. Я так понял, что это у Безлера «фишка» такая.
Затем все же отпустили, поверив, что мы приехали только расследовать преступление.
— Когда в Донецке началась так называемая «русская весна», вы понимали, что грядет война?
- До последнего надеялся, что ситуацию удастся стабилизировать. Однако, заметив возле здания Донецкой облгосадминистрации новый военный КамАЗ (у наших армейцев я таких новых машин не видел) без номеров, понял, что без крови не обойдется. Сразу подумал: раз этот КамАЗ не наш, значит, он прибыл по каким-то лесным дорогам, в обход границы…
Видел в Донецке весной 2014 года и оружие у «понаехавших» из соседней страны. Как-то на улице Артема мое авто на светофоре поравнялось с другой машиной, и я боковым зрением заметил снайперскую винтовку СВД калибра 12,7, лежавшую на пассажирском сидении. Решил «проводить» эту машину. Она заехала во внутренний дворик захваченной к тому времени Донецкой облгосадминистрации.
— Можно было освободить это здание?
- Можно. Но не бескровно. Это моя личная точка зрения. Но команды на зачистку так и не поступило.
Дело в том, что мне, и не только, изначально было понятно: в захваченном здании ОГА командуют отнюдь не люди в шлепанцах с битами — они нужны лишь для картинки российскому телевидению. На плечах этих босяков в захваченное здание вошел российский спецназ.
То же происходило при штурмах здания областного управления милиции. Сначала российские пропагандисты снимали картинку — на площади стоят многочисленные отряды бойких пенсионеров — а затем режиссеры этих «шоу» вели толпу на штурм административных зданий. Вместе с «авангардом» внутрь заходил криминалитет и, возможно, профессиональные разведчики и диверсанты. Я дважды сдерживал напор толпы, стоя в первой шеренге оцепления. О третьем, самом кровавом штурме 1 июля 2014 года, когда среди сотрудников были раненые и убитые, узнал сразу после случившегося — накануне как раз сменился с суточного дежурства и уехал домой.
Вскоре милиция по приказу министра внутренних дел покинула Донецк, в который уже зашли войска под командованием российского эфэсбэшника Игоря Гиркина (Стрелкова).
— Хочется вернуться в украинский Донецк?
— Конечно. Но не думаю, что освобождение Донецка от оккупантов будет бескровным…
Как сообщали ранее «ФАКТЫ», появилось свежее видео боев за Дебальцево с воспоминаниями очевидцев.
Фото отдела коммуникации полиции Донецкой области