Известному российскому режиссеру исполнилось 83 года
Петра Тодоровского справедливо называют классиком российского кино. Его картины «Верность», «Военно-полевой роман», «Фокусник», «По главной улице с оркестром», «Любимая женщина механика Гаврилова», «Анкор, еще Анкор!», «Интердевочка», «Ретро втроем» знают и любят многие зрители. Эти фильмы можно смотреть не один раз, как перечитывать хорошую книгу. Картины Тодоровского вызывают ощущение, что именно так оно все и происходило на самом деле.
— Вы начинали в кино в качестве оператора, а как стали режиссером?
— Я стал заниматься режиссурой на Одесской киностудии. По тем временам добиться постановки, а это 500-600 тысяч рублей, было очень сложно. Но когда моя картина «Верность» получила на Венецианском кинофестивале приз за лучший дебют, а на всесоюзном конкурсе была отмечена за лучшую режиссуру, передо мной открылась дорога в большое кино. Сценарий «Верности» я писал вместе с Булатом Окуджавой. Тогда он был бедный и гонимый. Одно время работал в «Литературной газете», заведовал отделом поэзии, потом его убрали. С Окуджавой меня познакомил Марлен Хуциев. Однажды мы поехали погулять на подмосковную дачу к нашим знакомым. А я тогда очень хорошо играл на гитаре. И когда исполнил песни Булата, он просто обалдел. Мы подружились и общались до конца его жизни.
— Вы сочинили музыку к нескольким фильмам. У вас есть и музыкальное образование?
— Нет, у меня только ВГИК за плечами. Ни одной ноты не знаю, в этом смысле я тупой. Просто само идет, вылетает мелодия — честное слово, не специально. В детстве я вытащил у отца из кармана пять рублей, смотался на рынок и купил себе балалайку. На ней и научился играть. Во время войны, когда наши войска уже вступили в Германию, мой ординарец как-то сказал: «Товарищ лейтенант, вы все время насвистываете что-то, а я вот нашел вам гармошку». И вытащил из повозки роскошный 120-басовый аккордеон. Я был комендантом маленького немецкого городка. Знаете, чем я там занимался? Сидел и с утра до вечера учился играть на аккордеоне.
— А у вас музыка сначала рождается или сюжет должен покатиться?
— Знаете, это происходит совершенно непроизвольно. Песенку «Рио-Рита» я придумал на стихи Гены Шпаликова, замечательного драматурга, автора сценариев фильмов «Я шагаю по Москве», «Мне двадцать лет». Однажды, листая его сборник, я наткнулся на замечательные строки, которые, как мне показалось, должны обязательно присутствовать в «Военно-полевом романе». Я всегда что-то сочинял, но никому этого не показывал, а тут продемонстрировал свое творчество актерам на съемочной площадке. Им это так понравилось, что песня вошла в фильм как действующее лицо. С тех пор я к каждому своему фильму, уже не стесняясь, сочинял музыку.
— Не скромничайте, вы же не только к своим фильмам музыку писали.
— Это вы фильм Гарика Сукачева имеете в виду? Гарик попросил придумать что-то для его картины о войне «Праздник». На самом деле войны там почти нет, но когда я посмотрел материал, он мне понравился, и я сочинил две темы. Сукачев тут же написал слова. Эту песню он и сейчас в своих концертах исполняет. А к фильму я вместе с оркестром партию гитары записал.
— Боязно было?
— У меня, можно сказать, опыт уже имелся. Я и раньше с оркестром записывался. А когда снимал свой первый фильм «Никогда» по сценарию Григория Поженяна, у Жени Евстигнеева, впервые сыгравшего главную роль, была сцена, где он виртуозно отбивает ритм вилкой по столу. Потом в Доме актера на вечерах он часто выступал с этим номером, пользовавшимся бешеным успехом. Мы с Женей много лет дружили. И когда собирались за рюмкой водки, то выступали на пару: он брал вилки, а я гитару.
— А кто в вашу компанию входит?
— В основном это люди моего возраста. Помню, на Одесской киностудии в 1955 году у нас сложилась замечательная компания: Марлен Хуциев, с которым мы снимали «Весну на Заречной улице», Гриша Поженян, Коля Рыбников. Приезжали Александр Володин и Булат Окуджава. Денег тогда у нас не было, жили в общежитии, но в гости ходили друг к другу запросто. Жаль, это время кончилось. В Москве жизнь устроена по-другому, она разъединяет людей. От былой дружбы остались лишь встречи с поцелуями в Доме кино. Единственным другом мог назвать только Зяму Гердта, хотя и с Сашей Володиным, и с Булатом у меня были искренние отношения. А с Гердтом мы стали дружить домами с той поры, как я снял его в фильме «Фокусник». Зяме были присущи музыкальность и необыкновенное чувство юмора. Это был мощный сплав таланта, человеческих качеств и образования. «Фокусника», которого я очень люблю, долго мордовали, не выпускали. Переозвучивали, вырезали куски и потом выпустили на весь Союз 36 копий. Поэтому фильм мало кто видел. Интеллигенция бегала по окраинам Москвы, по клубам…
— Значит, компания и дружба для вас — понятия разные?
— А как вы познакомились со своей женой?
— Совершенно случайно. Мира была активной участницей самодеятельности. Она окончила Институт инженеров водного транспорта и выступала в студенческом ансамбле, весьма известном в Одессе. А поскольку я все время что-то сочинял, то руководитель этого ансамбля взял у меня песни. Я пришел на репетицию как раз в тот момент, когда они их разучивали. В этот момент появилась Мира с местным композитором. Потом я уехал в Ленинград на съемки своего фильма «Никогда». Мира уволилась с работы, которая ей не нравилась, и отправилась следом за мной.
— Мира Григорьевна, прежде чем стать продюсером, еще и сценарии сочиняла. Вы ее литературную работу одобряли?
— Да… С большим трудом. Мира работала в газете и что-то писала. В основном про море и моряков. Ее фильм о водолазах получил много призов на международных фестивалях. Сейчас она руководит студией «Мирабель».
— Любимый семейный праздник у вас есть?
— Наверное, Новый год. Раньше у Зямы Гердта всегда собирались на даче. Это место писательское, и по-соседски замечательные люди заходили. Твардовский заглядывал и Эльдар Рязанов. Мы и сейчас с Таней, вдовой Гердта, вместе встречаем Новый год. Как-то попробовали в Доме кино собраться — не понравилось. Вроде и компания шикарная: Ахмадулина с Мессерером, Володя Войнович с женой, мы с Мирой. Но получился колхоз какой-то! Рядом кто-то надирается, все подходят, хлопают по спине: здорово, Петя! Мне больше всего запомнилась встреча Нового 1945 года. Наша армия тогда стояла на берегу Вислы, мы готовились к наступлению. Нашли елочку в лесу, повесили на нее три банки консервов, буханку хлеба, бутылку со спиртом. Вокруг этой елочки и отмечали.
— Вы Миру Григорьевну слушаетесь, когда снимаете, ведь она не просто жена, а еще и продюсер…
— Мира называет меня «соляным столбом». В быту я с ее мнением считаюсь, но фильм — это исключительно моя территория. Вообще, не дай Бог жить в одной квартире с продюсером. Целый день на съемочной площадке ворчит, что можно обойтись без крана, пятого, десятого. Потом возвращаешься домой после тяжелой смены, там продолжается та же история.
— Это немного больной вопрос. С тех пор как Валера стал одним из ведущих продюсеров на российском канале, РТР уже и фильмы наши не берет. Сын считает, что это неудобно, раз он там работает.
— А кино, которое он делает, вам нравится?
— Не все. Он очень интересно снимает, но это совершенно другой подход, взгляд, стилистика. Из его картин мне больше всего «Любовь» нравится. Интересна и «Страна глухих». Фильм «Любовник» с Олегом Янковским считают хорошим. Думаю, и последняя картина сына «Мой сводный брат Франкенштейн» — очень серьезное кино. А вот «Подмосковные вечера» мне нравятся меньше. Все больше обращено не к чувствам, а к форме. Я всю жизнь снимаю то, что сам пережил. А у Валеры нет такого запаса переживаний, поэтому он больше думает о форме.
— Сын советуется с вами, когда свои фильмы делает?
— Нет. У него выработался комплекс сына Тодоровского. Вышла смешная история, когда я снимал «Ретро втроем», а он — «Страну глухих». Я ему материал не показывал, и он молчал. Но потом не выдержал и спросил, почему я отмалчиваюсь. «А ты почему?» — говорю. В общем, показали мы друг другу материал. И знаете, я его послушал, а он меня — нет. И напрасно.
— Нереализованные замыслы еще есть?
— У меня их куча. Есть давняя история о голубях, которые живут в оперном театре. Это может быть что-то очень интересное, душевное, музыкальное… Они слушают каждый вечер Чайковского, Верди. Это, конечно, человеческая история.
— Что для вас сейчас самое главное в жизни?
— Это Мира. Сын Валера. Внуки Катя и Петя. И кино. И гитара.
— Чего хочется больше всего?
— Мечтаю поехать в Одессу осенью. Там тепло, овощи, фрукты. Это просто душевный отдых будет. Ведь только с возрастом начинаешь понимать, что проиграл очень много. В конце концов, жажда славы, денег, красивой жизни — суета и безвкусица. Единственное, что остается в жизни, — это любовь.