В начале марта этого года в Чернигове состоялась 29-я церемония награждения орденом «Народный герой Украины». Существует два вида орденов: серебряный тризуб с желто-голубой ленточкой вручают волонтерам и медикам, а с красно-черной ленточкой — воинам АТО, совершившим героический подвиг. Одним из таких «Народных героев» стал 46-летний командир 503-го батальона морской пехоты Богдан Рехлицкий с позывным «Пират». По его словам, война для него началась еще 20 февраля 2014 года на столичной улице Институтской, когда он выносил раненых участников Евромайдана. А ровно через полгода неподалеку от Луганского аэропорта спасал уже боевых побратимов, когда их БТР подорвался на мине.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о подвиге создателя и первого командира 37-го отдельного мотопехотного батальона Александре Лобасе «Когда я вышел на сцену за наградой, перед глазами встали все погибшие пацаны».
— «Пират» помогал бойцам даже тогда, когда сам был тяжело ранен — у него были перебиты обе ноги и рука, — рассказывал о Богдане его сослуживец Вадим Крайненко. — Он настоящий герой.
Для того чтобы получить награду, Рехлицкий, который сейчас несет службу неподалеку от Мариуполя, отпросился у руководства и приехал в Чернигов.
— Эта награда — продолжение нашей борьбы за независимость, за нашу свободу, — сказал он на церемонии награждения. — Будьте уверены: я вас не предам. Слава Украине!
В тот же вечер Богдан вернулся на Донбасс. Мне долго не удавалось до него дозвониться, и только на минувших выходных нам наконец удалось пообщаться.
— Богдан, поздравляю с наградой. Как отреагировали, узнав, что вас номинировали?
— Если честно, были смешанные чувства. С одной стороны, конечно, приятно, а с другой… Я человек не публичный, вся эта шумиха, пресса, камеры, интервью — не для меня. Думал даже отказаться. Но в конце концов решил-таки поехать на награждение. Отпросился на один день, получил награду — и вернулся на войну.
* Богдан Рехлицкий получил орден и в тот же день вернулся на Донбасс
— Расскажите о том случае, за который вас наградили.
— Это произошло 19 августа 2014 года. У меня накануне было очень нехорошее предчувствие, да к тому же получил плохой знак: перед Счастьем из ниоткуда появилась сова, полетела прямо на меня и ударила по голове. Ребята, разбирающиеся в приметах, сразу сказали: не к добру. На следующий день мы получили задание отвезти продовольствие нашим бойцам в Луганский аэропорт. Туда было очень трудно добираться, хлопцы оказались практически отрезаны от обеспечения. Мы съездили, выполнили задание. Могли остаться там ночевать, но наш экипаж не захотел. На обратном пути у меня было совершенно четкое ощущение, что ехать по этой дороге не нужно. Однако менять маршрут мы, конечно же, не могли — он прописан командованием. Ситуацию осложняло то, что у нас тогда не было ни приборов ночного видения, ни тепловизоров. Мы пробирались на ощупь, как слепые котята. И в какой-то момент напоролись на мину.
Она взорвалась под кабиной, прямо под моими ногами. БТР подпрыгнул, меня вышвырнуло через оторвавшуюся башню, и я потерял сознание. Если бы башня не оторвалась, меня взрывной волной просто размазало бы внутри самого БТРа. Или мог сгореть заживо — когда я очнулся, машина уже полыхала…
Читайте также: «Увидев фотографию своей погибшей мамы, пятилетний Тимоша сумел сдержать слезы. И от меня потребовал: «Не плачь!»
У ребят была страшная контузия, они себя не слышат и кричат как сумасшедшие. Я понял: надо что-то быстро предпринимать. Ведь мы находились на вражеской территории. На наши крики и огонь горящего БТРа могла тут же прийти группа ликвидации противника и всех нас перестрелять. Я подполз к хлопцам — идти не мог, потому что обе ноги были перебиты, левая рука тоже. Постарался привести их в чувство и убедить найти хоть какое-то укрытие. Мы переместились подальше от машины и связались по рации с руководством. Наше подразделение было на тот момент далеко, на помощь пришли ребята из 80-го батальона. Они нас забрали минут через 40 после подрыва. Меня отвезли в госпиталь.
— Сколько времени ушло на восстановление?
— Месяца два. Как только выкарабкался, тут же вернулся на фронт.
— Вас война сильно изменила?
— Я стал сильнее и умнее, чем был. Научился гасить свои амбиции и слушаться приказа. Сознаюсь, это далеко не всегда было просто, потому что приходилось себя ломать. Конечно, я меняюсь. Теперь вижу свой жизненный путь гораздо шире и полнее. Взрослею. Я сейчас совсем не тот «Пират», которым был прежде.
— Кстати, откуда ваш позывной? Потому что служите в морской пехоте?
— Нет, это с детства. Когда малым был, мы с пацанами ходили к воде, где выдавались лодки напрокат. Так мы на одних лодках катались, а другие просто переворачивали кверху дном — баловались. Не со зла и не от вредности, а потому что ума по детству было мало. Я родом из Дрогобыча Львовской области. По образованию — механик нефтегазового оборудования. Но по специальности не работал. Нефтепромышленность ведь в упадке, предприятий почти не осталось. Да и на тех, что остались, работать нет смысла, потому что платят совсем мало. Я занялся высотным альпинизмом — срезал труднодоступные аварийные деревья. Работа очень опасная, требует хорошей физической формы, ведь приходится орудовать бензопилой. Можно браться, только если у тебя хватает сноровки. Это востребовано и хорошо оплачивается. В общем, жил спокойной размеренной жизнью с семьей, женой и двумя детьми.
А 9 декабря 2013 года для меня начался Майдан.
Читайте также: Владимир Шлюхарчук: «В наш вертолет попали 74 пули, одна из них застряла в шлеме на моей голове»
— Как семья отреагировала на то, что вы поехали в Киев?
— Печально. Более того, пока я был на Майдане, жена решила со мной развестись. Но моего решения бороться и стоять до конца это изменить уже не могло.
— Звание «Народный герой» вы получили в том числе за то, что спасали людей во время Революции достоинства.
— Да, это правда. Хотя медицинского образования у меня нет, но элементарные вещи, такие, как остановить кровь, как привести человека в чувство, я, конечно, знаю и умею. И в школе, и в армии нас этому учили. На Майдане я стоял на третьей баррикаде, возле гостиницы «Казацкая». Во время пожара в Доме профсоюзов внутри находились люди, многие спали и не знали о поджоге. Когда огонь стало видно снаружи, мы все вместе бросились туда. Подробно о том, что там происходило, я говорить не хочу. Во-первых, потому что словами это все не передашь, во-вторых, я не люблю о своих делах рассказывать, хвастаться, выставлять все это напоказ. Скажу только, что я был на Майдане практически с самого начала и до самого конца. Первого марта 2014 года мы поехали в Крым. Но нас было мало, все было непонятно и неопределенно. Мы там пробыли дней пять и вернулись обратно. Вскоре я записался в третий батальон территориальной обороны. В мае мы были уже в зоне АТО. Наше подразделение выполняло функцию конвойной роты. Проходы грузов, сопровождение, доставка продовольствия в район Луганского аэропорта. Потом воевал в составе 24-го батальона, потом 80-го, а теперь вот в составе 503-го батальона морской пехоты.
Всеволод Стеблюк: «Надевая белье из сумки фельдшера, которого считал погибшим, я мысленно перед ним извинялся»
— Вы воюете почти пять лет. Что лично для вас изменилось на фронте и в армии вообще?
— И тогда, и сейчас были люди, которые боятся армию и при этом, к сожалению, имеют достаточно полномочий, чтобы вставлять палки в колеса. А есть те, кто уважает нас, но у них, как правило, нет денег и власти, чтобы нас поддержать. Думаю, вы понимаете, о чем я. В целом же материальная база сейчас, конечно, лучше. Зарплаты подняли — в среднем платят около 13 тысяч в месяц. Хорошее обмундирование, сытная еда, боеприпасы есть в большинстве батальонов. Хотя знаю подразделения, где до сих пор катастрофически не хватает элементарных, жизненно необходимых вещей. А вот с чем была и есть проблема, так это с подготовкой кадров. Людей назначают на серьезную ответственную работу, с которой они не справляются, просто потому что их некому было научить. Нужны хорошие инструкторы, специалисты, которые могли бы все доступно показать, объяснить. А так ребятам приходится учиться всему на ходу. Часто это может иметь очень плачевные последствия.
* Богдан (на фото на переднем плане) воюет почти пять лет и не собирается возвращаться домой, пока война не закончится
— Многие сначала не могут привыкнуть к ужасам войны, а потом, когда возвращаются домой, не могут найти себя в мирной жизни.
— Да, я тоже знаю таких, которые, вернувшись домой, «садятся на стакан» или кончают жизнь самоубийством. А некоторые, приехав с фронта, бегают и кричат, что им все должны, «потому что они воевали». Я считаю, что солдатам, которые не видят себя в мирной жизни, не могут после войны снова работать мене-джерами, продавцами или кассирами, лучше оставаться в армии на контракте и чувствовать себя нужными и реализованными.
— А вы как-то представляете себя в мирной жизни?
— О, поверьте, со мной в этом смысле проблем не будет. У меня уже сейчас куча планов, чем заняться после войны. Высотные работы, конечно, уже в прошлом, возраст не тот. Очень хотел бы поехать в Карпаты и найти работу там — люблю горы. Может быть, буду обрабатывать землю. Хочу чаще видеться с детьми. Моей дочке Софии сейчас 15 лет, сыну Павлу — 10. Но до этого еще очень далеко. Пока идет война, я не могу просто прийти, сидеть дома и рассказывать, что я имею на это право, потому что свое уже отвоевал. Об этом не может быть и речи. Для меня только два пути домой. Образно говоря, или со щитом, или на щите.
Напомним, орден «Народный герой Украины» был создан волонтерами в 2015 году. О героях, первыми удостоившихся этой награды, читайте в материале Мама «киборга» Игоря Брановицкого: «Главное, чтобы гибель моего сына не была напрасной»