Журналист службы новостей канала «Интер» Руслан Ярмолюк и оператор Юрий Романюк стали первой и пока единственной украинской телегруппой, побывавшей в зоне боевого конфликта в Южной Осетии
Во вторник 5 августа съемочная группа телеканала «Интер» приехала в Осетию, аккредитовавшись для освещения грузино-осетинского конфликта. В среду журналисты поселились в гостинице Цхинвали, а в четверг оказались в самом сердце военного противостояния. Каждый день Руслан и Юрий передавали сюжеты в эфир.
Это уже третья война на счету Руслана Ярмолюка. Первым был Узбекистан, затем Нальчик. «Я не считаю себя военным журналистом, просто делаю свое дело», — сказал Руслан. А затем признался, что жена после его возвращения из Грузии два дня молчит: «Ни она, ни я не хотим говорить о том, что пережили за эти четыре дня. Все увиденное я лишь записывал на листочках бумаги… »
Когда президент Грузии рассказывал по телевизору, что против жителей Южной Осетии не будут применять военную силу, Цхинвали обстреливала грузинская артиллерия и системы залпового огня «Град». Пять сел у черты города сметено с лица земли. Убитых не могут посчитать до сих пор. А там были женщины с детьми и старики…
Дом Изольды стал для ее семьи в первый день обстрела крепостью. Женщина не успела уехать — у нее на руках трое детей и старая мать. «Первую ночь в четверг никто не спал», — рассказывала нам Изольда. — Над домом свистели пули и рвались снаряды. Из окон повылетали стекла». Это была первая и, как оказалось, не последняя встреча с этой семьей.
Мы арендовали автомобиль. За четыре тысячи российских рублей доехали из Владикавказа до Цхинвали. Добирались более четырех часов. На каждом КПП от нас требовали объяснений и проверяли документы с паспортами. Ближе к городу нас задержали военные югоосетинской армии. А когда узнали, что мы из Украины, вообще перестали с нами разговаривать. Только обвинили, что наши танки и «Грады» теперь убивают мирных жителей. Спасло то, что перед выездом успели дозвониться в Цхинвали и аккредитоваться. После долгих звонков и объяснений мы добрались в город. Одна-единственная гостиница в центре находится всего в полукилометре от миротворческой части. Там и поселились.
Ночь почти не спали, на окраинах гремели артвыстрелы. Утром на том же автомобиле с таксистом выехали за город в южном направлении, и это оказалось большой ошибкой. Начался перекрестный огонь. От дороги, на которой стояла наша машина, до грузинского села было 400 метров. Оттуда били БТРы — осетины отвечали огнем «калашей». Упали на землю — и перекатом под деревья. Сколько лежали, не помню. Считали хлопки над головами. И снимали телекамерой город и взрывы. Как только наступила минута затишья, сразу бросились к машине и ударили по газам. Спустились в город, где таксист нас бросил. В госпиталь уже бежали по улицам сами. Раненых там было 17 человек. Медицинское учреждение обстреляли из автоматического оружия и артиллерии.
На центральной площади стоял вопль. Эвакуировали детей. Кто-то уезжал с мамой, кто-то — сам. Когда приехала «газелька», люди ломанулись к машине. Началась давка. Солдаты отогнали людей и сделали коридор к машине. Желающих уехать оказалось больше, чем могла уместить «газель». Детей рассадил лично вице-премьер правительства Южной Осетии Юрий Морозов. — «Две тысячи уже успели вывезти, осталось около тысячи детей», — сказал чиновник. Все ждали вторую машину.
Насте Лидовкой 12 лет. Две недели назад она вместе с мамой приехала в Цхинвали к старой бабушке. Девочка еще не умеет скрывать слезы и рыдает…
21. 00. На крайнем восточном посту югоосетинских войск пока все спокойно. 19-летние солдаты показывают воронки в земле от минометных мин. У них в доте на стене нарисована церковь.
— Ребята нарисовали, — показывает Аслан. Многие христиане из-за боевых действий не могут пойти в церковь. На посту они уже три дня. Без смены.
— Мы сражаемся за Родину, — как-то печально говорит Руслан, самый младший среди товарищей. Ему 18 лет. — А они, за что? Вот там, в 400 метрах, уже грузинская территория. Ехали бы вы отсюда, ребята, скоро начнется. Уж больно тихо.
Позже мы узнали, что все эти ребята погибли…
В ночь с четверга на пятницу в 23. 00 по городу ударили системы залпового огня «Град» и артиллерия. Первые ракеты упали на территорию объединенной миротворческой части. Как раз туда прибежали журналисты. Командующий должен был сообщить что-то важное. Все выстроились на плацу. И тут в трехстах метрах по стоявшей технике ударила ракета. Под крики солдат все рванули в здание штаба. В маленькой комнате сидел уставший генерал.
— Война. Грузия заявила о начале полномасштабной военной операции грузинских военных, — сообщил Марат Кулахметов, начальник Объединенных миротворческих сил. Объединенные — потому что в ее состав входили грузины, осетины и русские. Перед началом обстрелов грузины ушли из части.
Второй и третий залпы превратили территорию городка в руины.
Когда «Грады» ударили в четвертый раз, журналисты лежали на полу в караулке. На голову посыпались стекло и штукатурка. По команде все бросились к выходу на КПП. В гостиницу. За вещами. Под градом осколков и пуль группками перебегали к гостинице, находившейся в пятистах метрах от миротворцев. Ползком передвигались на четвертый этаж. В темноте положили в рюкзак все, что попадало под руку, и двинулись вниз, в подвал. К тому времени в подвале собралось человек семьдесят, включая местных ополченцев. «Грады» били до четырех утра. Бои завязались уже в городе. Передовые части грузинского спецназа вошли в Цхинвали. Ополченцы по пять-шесть человек прибывали в гостиницу — пополняли боезапас, перематывали раненых и уезжали на передовую.
В 4. 30 утра с четверга на пятницу журналисты приняли решение переместиться на территорию миротворческой части. С камерами, сумками, штативами мы выбежали на улицу и… начался обстрел из минометов. Так я еще никогда не бегал — под стенками в полусогнутом положении с рюкзаком на плечах мы бежали под огнем к российским миротворцам. Часть была разбита и спрятаться от ракет оказалось негде. Всех журналистов заперли в псевдобункере — яме, накрытой сферическим куполом из железа толщиной три миллиметра и присыпанной 30-сантиметровым слоем земли. На территории части ни души, ни одного российского миротворца. Все посты брошены.
Снимали событие на ходу. Вместо плаца — воронки и неразорвавшиеся снаряды. Оказалось, все солдаты давно сидят в бункере. Когда мы спустились, там было уже человек сто. Они сидели и стояли так плотно, что нельзя было пошевелить ни рукой, ни ногой. Все тело затекло. И тут появились мирные люди, которые прибежали из прилегающих к части домов. Женщины и дети бросились к военным, ища у них защиты. Люди ложились друг на друга в два ряда. Дети сидели на руках у журналистов. Все телефоны были отключены. Били наводкой по связи. Стояла невероятная жара и духота.
В 10 часов утра в пятницу наступило пятиминутное затишье, и люди начали выбираться на поверхность. Включив камеру, мы стали снимать то, что осталось от части миротворцев, и переместились в КПЗ — комнату размером четыре на четыре метра с бетонным полом и дверью, обитой железом. И вот тут случилось то, чего все так боялись: одна местная женщина включила телефон, позвонила родственникам во Владикавказ и сообщила, что прячется в бункере на территории военной части с сотней других людей. Через пять минут по территории части ударили «Грады». Снаряды ложились так плотно, что люди стали прощаться друг с другом. Дети судорожно сжимали в объятиях родителей. От грохота разрывающихся ракет стоял детский плач и женский крик. Обстрел продолжался два часа. Он показался вечностью. Мы перебазировались в КПЗ. В бункере дышать было нечем. В городе начались бои. Только прекратился огонь «Градов», заработали самоходные артиллерийские установки (САУ).
В Цхинвали ворвались грузинские танки. Два из них утюжили центральную улицу в 100 метрах от нас. За ними шла пехота. Все высоты вокруг заняли грузинские войска. Под прикрытием артиллерии они завязали бои. Танки Т-64 украинского производства, которыми управляли грузинские танкисты, обрушили свою огневую мощь на улицы и дома. Без бронежилетов и касок мы лежали на полу. Головы не поднимали — вокруг свистели пули и осколки. Приближался лязг гусениц.
Грузинский танк заехал в часть и… ударил прямой наводкой по уцелевшим зданиям. Рядом лежали еще три журналиста и оператор. Все, не сговариваясь, достали телефоны, включили их и отправили sms. Я написал жене: «Воспитай хорошо дочь» — и лег на пол. Этот расстрел не забуду никогда. Уверен, что и российские коллеги, лежащие рядом, — тоже. Нас спасли ополченцы, которые приняли бой на улице и из гранатомета подбили два танка. Один запылал сразу, другой разнесло от взрыва боекомплекта.
— Били по ним из огнемета «Шмель» и гранатометов, — говорит солдат Николай, который подбил первый танк. — Как такое могло случиться? Ведь здесь простые люди. Давайте как мужчины выйдем на позиции и будем сражаться каждый за свою Родину. А дети здесь при чем? — кричит Николай и из глаз льются слезы.
Грузинские танкисты, выскочившие из объятого пламенем танка, убежать не успели. Их прикладами забили до смерти ополченцы, на глазах у которых эти танкисты расстреляли «Жигули» с семьей и двумя маленькими детьми. На соседней улице вовсю шел бой. Там три танка лупили по школе, в которой забаррикадировались югоосетинские солдаты. Две машины подбили. Третья с грузинской пехотой отошла.
18. 00. Пятница. Мы выбежали в город и засняли картину: горящие танки, трупы солдат и мирных жителей. Расстрелянные и уничтоженные дома. Мчимся на параллельную улицу, где только что подбили два танка. Нас перехватили осетинские солдаты и потащили в укрытие. Укрытие — это подвалы средней школы. Там сидели раненые и мирные жители, нашедшие здесь защиту от огня танков и установок «Град». Мы спустились вниз, где солдаты зажигалкой осветили нам дорогу.
«Вот посмотрите, — обратился к нам ополченец Руслан, — в каких условиях живут люди». У стены на сырой земле сидели бабушки, женщины и дети. Кто-то спал, а кто-то сидел, упершись спиной в стену. Девочка пыталась разжечь сухой спирт. В этом подвале уже три дня никто ничего не ел. Запасы воды на исходе. У дальней стены включили камерное освещение и увидели нашу знакомую Изольду. Мы вновь встретились. Она не успела уехать из города и теперь с тремя детьми и старой мамой вынуждена прятаться здесь. Женщина сдерживала слезы. На руках спал самый маленький, пятилетний Рустамчик.
Возвратившись в часть, через спутниковую тарелку российских коллег передали в Киев видео. Ночью никто не сомкнул глаз. Из огневых точек по городу била грузинская артиллерия. Утром в субботу войска Саакашвили опять пытались взять город. В Цхинвали зашли танки, и начались уличные бои. Российские миротворцы так и просидели в бункере в бронежилетах и касках. А рядом с ними — почти голые мирные жители.
Уже никто из российских солдат в Цхинвали не ждал помощи от своих. 58-я армия не спешила входить в город. Грузинские танки начали обстрел радиоцентра на территории, где прятались журналисты и жители города. В небе послышались звуки самолетов. Однако было еще неизвестно, это российские или грузинские штурмовики. Мы сняли залп самолета. Ракеты ушли в горы — это значит, что российские бьют по позициям грузин. Но не прошло и часа, как над нами появился выкрашенный в серый цвет штурмовик. Он зашел на бомбежку территории, откуда мы снимали видео.
Журналисты разбежались в разные стороны. Но самолет взял низкую высоту — он вышел из виража и развернулся на второй круг. Тут появился российский самолет «Су» и на наших глазах начал воздушный бой. Из пулеметов «Сушка» прошила крыло грузинского штурмовика, и он упал в нескольких километрах с полным боекомплектом. Из форточек, где еще сохранились стекла, рассыпались осколки. В небе господствовали российские истребители-бомбардировщики, которые гасили артиллерийские позиции грузинских войск, три дня беспощадно стиравших город с лица земли.
В 16. 00 в субботу грузины прорвали кольцо и опять атаковали город при поддержке артиллерии и минометов. Бывшая военная часть, в которой сидели журналисты и мирные люди, оказалась в кольце. Вот тогда пишущие журналисты обратились через свои издания с заявлением о предоставлении коридора для выхода мирных жителей, раненых и журналистов. Но заявление так и осталось заявлением. Огонь грузины не прекратили, и тогда репортеры решились на отчаянный шаг. Те, у кого были машины, решили прорваться через город к Джаве и на Владикавказ. Окна обвесили бронежилетами. Но на всех мест не хватило. В машины сели женщины с детьми. Мы, журналисты «Интера», остались. Как и российские телевизионщики — с каналов «НТВ» и «ОРТ». Колонна уехала. Журналисты попрощались с теми, кто покидал часть, и молились за успешное прибытие коллег.
Лежали на полу в кухне. Грязные и голодные. На ночные выстрелы уже никто не обращал внимание. Страх ушел. Осталось полное безразличие и апатия. Сделать все равно ничего не можем.
7. 00 утра. Воскресенье. Выбежав в город, не поверили своим глазам. По улицам двигались российские танки, машины и БМП. Спасение. Это выглядело именно так. Мы сняли первых прибывших в город военных и направились в госпиталь. Больница была разбита от прямых попаданий установок «Град». Всех больных и медперсонал спустили в подвалы.
— Вот это импровизированная операционная, — рассказал врач Владимир Мидоев, показывая на подвал в паутине, посредине которого стоял стол, а рядом лежали инструменты. — Каждый час привозили до тридцати человек. Оперировали всех, кого могли. Но, увы, некоторым мы не успели помочь.
В проходе подвала стояли койки, которые успели снять с верхних этажей. На них лежали мужчины и женщины. Кто — при памяти, а кто и без сознания. У стены на одной койке лежали два юноши. Как оказалось, грузинские журналисты. Они приехали в город вслед за грузинскими войсками. Но выехать не успели.
— Нас было четверо, — объяснил Таймур Гиурадзе. — Двоих убили, а два получили ранения.
Таймуру 23 года, он из Тбилиси. Когда начался обстрел, он с товарищем забежал в подворотню. И там наткнулись на осетинских ополченцев. Украинский журналист, живущий в Грузии и работающий на международное издание, по ошибке принял югоосетинских солдат за своих, грузинских, и обратился на грузинском: «Не стреляйте, мы журналисты». И тут раздалась очередь…
Медсестра Валентина Бетухова разнесла раненым завтрак — кусочек засохшего хлеба и полчашки воды.
— Больше ничего нет, — разрыдалась медсестричка. — Молодым уже ничего не даем…
В реанимационную на первом этаже стали привозить убитых. Здесь и военные, и мирные жители. Тел много.
— Практически у всех пулевые отверстия в голове, — сказала врач приемного отделения Тина Захарова. — Это работа снайперов.
Вдруг сюда ворвалась плачущая женщина, которая стала лихорадочно осматривать убитых. Она искала мужа. Тела на жаре разлагаются. Холодильников нет. Вывезти убитых невозможно. Поэтому опознанные тела хоронят прямо во дворах. На кладбище тела не везут — оно обстреливается.
С отснятым материалом мы возвратились в часть и узнали, что беженцев уже повезла колонна военных. Мы опоздали. Единственный шанс передать видео — это добраться в Джаву, а потом во Владикавказ. Но в населенный пункт Джава, что в 70 километрах от Цхинвали, идет не так много машин. Ведь перевал простреливается. Мы попросили машину у российских миротворцев. Транспорта нет. Пришлось с оператором забрать вещи и уйти с базы на выход из города — ловить попутку. Долго ждать не пришлось — остановился «уазик» с ополченцами. Нас подобрали. Когда узнали, что мы из Украины, глаза полезли из орбит. Но никто даже словом не обидел. Наоборот, дали по автомату. Как-никак едем через перевал, а там всякое может случиться. Слава Богу, зону обстрела проскочили. Въехали в Джаву, где уже были тысячи российских военных. Вся 58-я армия с техникой двинулась в Цхинвали.
Р. S. Уже во Владикавказе мы встретились с теми журналистами, которые уехали в колонне за день до нас. Они прорвались. Одного коллегу ранило. Мы сидели на набережной города и молча смотрели на реку. Вода смоет все. Но не история. Она расставит все на свои места и скажет, кто виноват в этой войне.