За убийство бывшего одноклассника 44-летний житель Прилук, учитывая смягчающие обстоятельства, получил всего три года ограничения свободы
Зеленый тихий дворик между двумя хрущевками. Лавочки, детская площадка с песочницей. Здесь, под любопытными взглядами соседей, в течение десяти лет разыгрывалась любовная драма, закончившаяся трагедией. 4 июля 2007 года в половине десятого вечера в квартире водителя полиграфического комбината Александра Мельникова (имена участников этой истории изменены) произошло убийство: 44-летний хозяин зарезал явившегося к нему непрошеного гостя — прапорщика военной части Владимира Козака. Ни у кого не возникло сомнений, что причиной преступления стала ревность. Дело в том, что друзья детства никак не могли поделить между собой бывшую жену Мельникова — красавицу Алевтину.
— Мы дружили компанией — одноклассники мужа, их подружки, — принялась за подробный рассказ вдова Людмила Козак. Из окна ее квартиры хорошо виден подъезд, откуда год назад вынесли тело ее погибшего мужа. — По очереди переженились, обзавелись детьми, приглашали друг друга в кумовья. Мой муж Володя стал крестным отцом дочери Саши Мельникова. Потом ситуация в компании стала напряженной: Аля, Сашина жена, напропалую флиртовала с чужими мужьями, из-за нее две семьи чуть не распались. Только мы с Володей продолжали общаться с Мельниковыми. Я была уверена, что нас эта напасть не коснется. Однако потом поняла, как ошибалась! Однажды, это было лет десять назад, я плохо себя чувствовала и пришла с работы пораньше. И застукала своего Володю и Алю вдвоем в душе. Для меня это было так дико. Самой стыдно стало, когда они вышли…
Поскандалили, конечно, потом помирились. Только, как оказалось, больше нашей семье не суждено было счастья. С Алей я общаться перестала, а Вова продолжал ходить к Мельниковым в качестве кума — хотя мне это было неприятно. Мне он поклялся, что больше никаких «отдельных» отношений с Алевтиной не поддерживает. Врал. Однажды по телефону я случайно услышала, как муж и Аля договариваются о встрече, причем речь шла именно об интиме. Я выдвинула ультиматум: «Если сейчас уйдешь, меня больше не увидишь!» Он развернулся и, особенно не скрываясь, ушел в соседний подъезд. С тех пор весь двор оказался в курсе нашего «бразильского сериала».
Мы с сыном перешли жить к моей маме. Через два месяца Вова приполз за нами на коленях. Моя мама, его тетя и, главное, наш сын Димка, который ходил тогда в пятый класс и обожал отца, умоляли меня простить его. Ну что ж, ладно. Живем дальше, я уже на что-то закрываю глаза. Роман у мужа разгорается — чем дальше, тем больше. Мне кажется, он в самом деле влюбился в нее без памяти. По ночам перестал приходить домой. Зато ко мне… начал являться Алькин муж — Саша! С жалобами на жену и на Вову, с пересказом всяких подробностей их романа. И я поняла, что дальше продолжать эти мучения не имеет смысла. Забрала старенькую Вовину тетю жить к себе, освободила ее однокомнатную квартиру: «Живите!» Вова переселился туда, а вскоре и Аля к нему переехала.
Собеседница налила мне кофе, достала с полки альбом с фотографиями, который после трагедии забрала из квартиры покойного мужа. Судя по снимкам, любовники были счастливы. Весело встречали Новый год, летом съездили на море. Заметно, что Алевтина с удовольствием позирует перед объективом — в костюме Деда Мороза, в роскошном халате, в купальнике и без него.
— Только недолго продолжалась их идиллия, — заметила Людмила. — Любовь кончается, когда кончаются деньги… Понимаете, Вова из тех мужчин, которые привыкли жить на сто гривен. То есть из своей зарплаты он давал мне сотню и больше ни о чем не задумывался. Я, работая сразу на трех предприятиях, вполне могла самостоятельно прокормить семью. Холодильник всегда был полон, а ребенок — хорошо одет. И мне, в принципе, было все равно, дает он деньги на хозяйство или нет. А вот Аля после рождения дочки не работала, своих денег у нее не было. Когда Вовка только встречался с ней, он мог тратить всю свою зарплату на ужины в кафе и поездки к морю. Но после того как они начали жить вместе, оказалось, что на сто гривен не проживешь. Надо платить за коммунальные услуги, покупать в дом еду и так далее. Денег в их «семействе» стало не хватать, — моя собеседница засмеялась. — Приходит Вова как-то ко мне, якобы навестить тетю, и плачется: «Ой, так трудно, яйца на базаре такие дорогие». А я ему: «Да, Вовочка, понимаю, сочувствую!» В общем, они прожили вместе около восьми месяцев. Аля вернулась к Саше. Вова, мне кажется, тоже хотел вернуться в семью. Может, мы с сыном и не выгнали бы его. Я 25 лет с ним прожила, Димка в нем души не чаял. Только судьба распорядилась по-другому…
— Поначалу то, что Володя принялся слишком часто к нам заходить, не казалось мне подозрительным. Мы с ним дружили с первого класса. Когда у нас с Алечкой родилась долгожданная дочка — после свадьбы восемь лет не было детей, — мы пригласили его в кумовья. Жена не работала, сидела с малышкой, ей скучно было. Володя дежурил на службе по суткам, поэтому мог навещать ее днем. Носил крестнице гостинцы, водил Алю и дочку в кафе. Потом, когда мне уже люди начали в глаза тыкать, я заметил, что они действительно стали таиться. Я поговорил с ними обоими. Он заявил, что любит Алевтину. Долго уговаривал жену одуматься, сохранить семью хотя бы ради дочери. Она вроде бы соглашалась, но… все равно продолжала с ним встречаться. Кончилось тем, что Аля собрала вещи и переехала к нему. Может, я сам в этом и виноват. Мало внимания ей уделял.
Когда она ушла, мои родители настояли на разводе: «Как ты можешь оставаться ее мужем, когда она живет с другим мужчиной?» Развелись, хотя я этого не хотел. Я люблю Алю, люблю дочку. Дочка, которой тогда было десять лет, хоть и ушла жить к Козаку вместе с матерью, часто ко мне прибегала. Плакала: мол, в кухне накурено, дядя Вова злой, все время орет. Я забирал ее на каникулы. Как-то купил дочке хороший мобильный телефон, но ребенок попользовался им только три недели — затем кум, нуждаясь в деньгах, забрал у ребенка мобилку и продал.
Отношений с бывшей тещей я не порвал. Приходил к ней, помогал по хозяйству. Там же, у тещи дома, мы иногда встречались и с бывшей женой. Все-таки вместе прожили двадцать лет… Понимаете, когда расходились — ругались. А уж когда разошлись, перестали скандалить. К чему? Надо жить дальше…
Я думал, что раз Аля свою жизнь уже устроила, то надо и мне жениться. Но вижу, что ей несладко. Он мог наорать на нее, даже ударить. У Вовы вообще был жесткий характер. И жутко ревнивый. Казалось бы, своего добился: моя жена ушла жить к нему. Но нет — он продолжал ревновать ее ко мне, устраивать ей сцены. Со мной в драку лез… Однажды мы с женой и дочкой встретились у тещи, поздно засиделись. Через полчаса после того, как они ушли, я позвонил им на домашний телефон, чтобы узнать, благополучно ли добрались. Трубку взял Владимир. Как услышал мой голос, вспылил: «Да кто ты такой, чтобы ими интересоваться?! Я с тобой разберусь!» Примчался, влетел в хату, свалил меня на пол, начал избивать… Попало и теще.
После этого случая Мельников написал заявление в милицию. Но участковый отказался вмешиваться — дело, мол, семейное.
— В общем, я так поняла, что Алевтина сама захотела к вам вернуться?
— Ну конечно, — мягко улыбнулся он. — Она не привыкла к грубому обращению. И мне было плохо без нее. Я предложил: «Давай попробуем опять жить вместе». Аля и раньше бы от него ушла, но вначале колебалась, боялась общественного мнения.
— ?!
— Ну, ей не хотелось прослыть такой… легкомысленной, что ли. Но потом произошел случай, ставший поворотом в этой истории. Привезя из закарпатской командировки подарки Але и дочке, я позвал их обеих к бабушке, а вечером подвез к дому на машине. Утром Аля позвонила: «Забери к себе дочку». Выяснилось, что вечером после их возвращения Вова устроил скандал, избил Алю кулаками. Я ей тогда сказал: «А ты что, думала он тебя только по кафе водить будет? Вот его настоящее лицо». И она решилась. В тот же день, пока он был на работе, мы перевезли все ее вещи обратно к нам домой.
Я поставил ей условие: раз уж вернулась, это должно быть окончательно. Нечего ходить туда-сюда. Она обещала никогда с ним больше не встречаться. Я помог ей устроиться на работу. Казалось бы, все должно было наладиться. Но нет! Он принялся ей звонить, предъявлять какие-то претензии. Никак не мог успокоиться! То шашлычницу ему отдай, то аккумуляторы. Искал любой предлог, чтобы прибежать, начать ломать дверь. Третьего августа 2007 года, за день до случившейся беды, он написал ей SMS-ку на мобильный телефон: «Я тебя люблю». Я случайно увидел и разозлился. Сам позвонил ему, сказал пару слов. Ну, может, и матом. Но смысл был такой: «Жена вернулась ко мне, и больше не лезь в чужую семью. Иначе я сам с тобой разберусь». Его это, наверное, взбесило…
Четвертого июля 2007 года к Мельниковым пришли гости — теща со знакомой. Незадолго до ужина в квартиру заглянул сосед, попросил помочь перевезти холодильник.
— После того как перевезли холодильник, сосед предложил посидеть у него, — вспоминает Александр. — Но я отказался, наутро рано было на работу. Вернулся домой около половины девятого вечера, гости были еще дома. Выпили немного. Входная дверь была не заперта — мы ее практически никогда не запираем. Я сидел к двери спиной, когда услышал, что кто-то вошел. Оборачиваюсь: Козак. В военной форме, морда красная. Пьяный. Прошипел что-то вроде: «Вот сейчас мы разберемся… » — и с ходу дал мне кулаком по щеке. Я упал со стула. Потом как будто в тумане потянулся к ящичку, где у нас лежат кухонные ножи. А дальше ничего не помню… Очнулся только — мы стоим в коридоре, и у него нож из груди торчит. Я растерялся, вытянул его. Владимир повернулся и вышел из квартиры. Я за ним. На лестничной площадке он осел на пол и захрипел. Подхватил его, стал кричать, чтобы принесли какую-нибудь тряпку зажать рану. Ведь не хотел его убивать! Только выгнать из квартиры, защитить мою семью!
Сотрудники скорой помощи, прибывшие на место преступления, констатировали мгновенную смерть потерпевшего от проникающего удара в сердце. Убийцу тут же забрала милиция. Поскольку Мельников не отрицал своей вины, следствие было недолгим, и вскоре преступник предстал перед судом. Соседи написали письмо в его поддержку.
— Не думали мы, что Саша, такой мямля, так решительно поступит! — высказался один из старичков во дворе. — Десять лет он терпел, а потом, видно, терпение закончилось. Я так понимаю, что и прокурор, и судья, как нормальные мужики, прониклись к нему сочувствием.
Во время беседы с помощником прокурора Прилуцкой межрайонной прокуратуры Анатолием Сухоносом, поддерживающим обвинение в суде, у меня сложилось такое же впечатление.
— Следователь милиции направил дело в суд по статье 115 части 1 УК Украины (умышленное убийство), предусматривающей до 15 лет лишения свободы, — пояснил «ФАКТАМ» помощник прокурора. — Однако он не учел смягчающих обстоятельств. Мельников в течение многих лет испытывал моральный дискомфорт из-за постоянной семейной измены. По складу своего характера он избрал пассивную позицию: стремясь сохранить семью, ограничивался лишь уговорами супруги. Что касается потерпевшего, то, как стало известно из свидетельских показаний, Козак отличался агрессивным характером, был инициатором нескольких драк между ним и подсудимым. В тот вечер Мельников находился у себя дома, не ожидая нападения. Козак, внезапно появившись в чужой квартире, первым нанес удар подсудимому. Поэтому я обратился к суду с ходатайством переквалифицировать преступление по статье 116-й — убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, вызванного систематическими обидами со стороны потерпевшего (таково заключение судебно-психиатрической экспертизы).
Суд приговорил Александра Мельникова к двум с половиной годам лишения свободы. Однако и такой приговор межрайонная прокуратура посчитала излишне строгим. По ее ходатайству Апелляционный суд в Черниговской области изменил наказание до трех лет ограничения свободы (это содержание в колонии-поселении с более мягкими условиями).
В результате Мельников провел за решеткой только 11 месяцев. По закону, если человека приговорили к колонии-поселению, то один день заключения в СИЗО (где Мельников содержался во время следствия и суда) засчитывается ему за два. А после отбытия половины срока осужденный за нетяжкое преступление может быть освобожден условно-досрочно.
Вдова убитого и ее друзья решительно не согласны с таким решением суда.
— Сын меня спрашивает: «Неужели за папину жизнь убийца отсидел меньше года?» — возмущается вдова. — Мы хотим, чтобы Верховный суд направил дело на доследование именно по первоначальной статье, за умышленное убийство!
— Суд вообще был похож на фарс, — вспоминает ее подруга Лариса. — Меня допрашивали как свидетеля: «Как вы считаете, правильно ли поступал Владимир Козак, уводя из семьи чужую жену? Осуждаете ли вы его поведение?» Не выдержав, я спросила судью: «Вы кого здесь судите, убитого? Так ему все равно, он на том свете». Во всем случившемся виновата Алевтина… Ведь она и после того, как вернулась к мужу, продолжала Вовку хороводить. Думала, никто об этом не знает? Она и мобилку убитого хотела припрятать, только ничего у нее не вышло, вся правда наружу вылезла…
В материалах дела имеются распечатки SMS-сообщений, полученных на мобильный телефон убитого. К примеру, 1 января 2007 года в два часа ночи — через два месяца после того, как они расстались, — Алевтина писала Владимиру: «Любимый, наша любовь преодолеет все преграды!» Были восстановлены и более поздние записи. Установлено, что в течение десяти дней до трагедии Владимир Козак с Мельниковой провели 35(!) телефонных разговоров. Только 4 июля Алевтина позвонила любовнику шесть раз. Причем последний звонок состоялся в 21. 15, а SMS-сообщение — в 21. 22, за 15 минут до его появления в квартире Мельниковых. Последним, что женщина написала влюбленному, было: «Дорогой, не дай Бог, ты устроишь скандал, ты пожалеешь надолго».
— Сын видел его сидящим в кафе. Что побудило Вовку вскочить на мопед и погнать к ней? — пожала плечами Людмила. — Я думаю так: Саша поехал перевозить какой-то холодильник. Бабы сидели одни, скучали. Аля позвонила, позвала Володю в гости. А тут пришел Саша — неожиданно рано. Тогда она звякнула любовнику — мол, муж явился, не приходи. А когда Вова «завелся» от злости, написала ему эту SMS-ку. Увы, вышло не «надолго». Навсегда.
… Встретиться с самой Алевтиной мне не удалось, женщина была на работе. Поэтому поговорили по телефону.
— Меня сейчас легко осуждать, — с явной неохотой сказала моя собеседница. — Ну кто же знал, что все так случится? Одного не стало, другой в тюрьму сел. Обоих жалко… Но все равно, — она шмыгнула носом, — никто не имеет права убивать.
— Ну, теперь же муж вернулся. Наверное, надо начинать жизнь заново?
— Да, Саша пришел, — согласилась Алевтина. — А Вовину жизнь уже не вернешь. Да и проблем меньше не стало. Денег не хватает, родители мужа меня не переносят…