Пациентка запорожских трансплантологов Наталья Петрова сейчас чувствует себя нормально. Однако недавно врачам пришлось вновь спасать женщине жизнь — установить ей специальный стент, чтобы расширить желчный проток
В шесть лет Наталья перенесла вирусный гепатит в тяжелой форме. Коварное заболевание дало осложнение на печень. Наташа постоянно находилась под наблюдением врачей, ей назначали курсы лечения, в том числе в санаториях. Но несмотря на все предпринятые меры, в 29 лет ей поставили диагноз — цирроз.
— К тому времени я уже окончила институт, работала, у меня была семья, сыну исполнилось пять лет, — вспоминает Наталья Витальевна. — Обратилась в Запорожский центр трансплантации, созданный на базе областной многопрофильной больницы. Там сказали: цирроз необратим, единственный выход — пересадка печени. Сообщили, что в центре успешно проведено уже семь подобных вмешательств. А еще предупредили: с решением мне медлить нельзя.
— Как вы отреагировали?
— Спокойно. Что еще оставалось? Самочувствие ухудшалось очень быстро, врачи давали максимум год жизни. Я же, благодаря запорожским трансплантологам, уже целых десять лет живу с пересаженной печенью и сроднилась с ней. А ведь сначала боялась, что орган, взятый у неизвестного человека, может изменить мой характер… Затем эта мысль ушла.
— Образ жизни, очевидно, изменился?
— Конечно. Чтобы орган не отторгся, надо постоянно принимать препараты, подавляющие иммунитет, и при этом ни в коем случае не подхватить простуду, не заболеть гриппом. Как только в семье у кого-то начинался насморк, меня изолировали, во время эпидемии гриппа я сидела дома. С работы пришлось уйти. Словом, проблем хватало. Муж не выдержал трудностей, и мы расстались. Сын вырос, ему сейчас 18-й год. Он для меня настоящая опора, во всем помогает, оберегает. После сделанной мне этим летом операции на желчных протоках самочувствие улучшилось. Врачи говорят, что печень работает нормально.
— Как самочувствие, Наталья Витальевна? — спрашиваю у миниатюрной симпатичной женщины. — Судя по вашему настроению, хорошее?
— Сегодня можно сказать, что хорошее. А мне есть с чем сравнивать. Не раз попадала в критические ситуации, но врачи спасали. Когда уже решилась на трансплантацию, пришлось два месяца ждать, пока появится донорский орган. Десять лет назад провести пересадку было даже проще, нежели сейчас: согласия родственников на забор органов у людей, погибших, например, в автокатастрофе, не требовалось. Как-то утром мне домой звонит мама. Спрашивает, что снилось, как себя чувствую. Готовит к главному. Потом говорит: «Наташа, звонили из больницы. Есть орган для пересадки. Надо ехать». Моя первая мысль: по дому не доделала то-то и то-то. Разволновалась, конечно. Приехали муж, мама с ребенком (сын тогда был в первом классе). Всей семьей отправились в областную больницу. В тот же день меня прооперировали.
— Быстро ощутили эффект от операции?
— Проявления гепатита после пересадки печени сразу исчезли. Но ахиллесова пята подобных вмешательств — желчные протоки. В течение 1999 года перенесла три операции на протоках, так как невозможно было отрегулировать отток желчи. Из-за этих проблем не уследили, что в организме снизился уровень кальция. В результате получила компрессионный перелом позвонков — пришлось почти год ходить в корсете. Воспаление желчных ходов (холангит) мучило постоянно: высокая температура, желтушность, общее состояние плохое. Каждый раз попадала в больницу, профилактических мер хватало на два-три месяца. Постепенно этот период уменьшился до трех недель. В конце концов врачи предложили поставить в проблемном месте стент и 26 июня этого года прооперировали, убрав попутно накопившиеся желчные камни. С тех пор чувствую себя нормально.
— Физические нагрузки вам запретили? Нужно ли соблюдать ограничения в еде?
— Мне нельзя поднимать тяжелое. Но все равно от этого не уйдешь: то в селе родителям помогаешь, то сумки таскаешь. Стараюсь не носить больше пяти килограммов. Что касается питания, то жареного, жирного, острого, конечно, нельзя. Мама всегда придерживалась диеты и меня приучила к здоровому питанию. Так что рацион менять фактически не пришлось. На праздники могу выпить немного шампанского, красного вина. Вообще веду жизнь обычного человека. Летом, к примеру, езжу в Бердянск на море, правда, избегаю прямых солнечных лучей.
— Когда мы выяснили, что за десятилетний период работы пересаженной печени в зоне соединения желчного протока с кишкой образовалось сужение, то решили установить специальный стент, который расширил проток и не дал образоваться рубцу, — говорит врач. — Раньше таких стентов не было, а сейчас они выпускаются в Украине. Если бы не эта операция, последствия были бы самые печальные. Могли появиться абсцессы в печени. Этого удалось избежать.
— Операция по пересадке Наталье Петровой донорской печени была восьмой. Почему семеро предыдущих людей, которым пересадили «трупную» печень, уже умерли?
— По разным причинам. Возникали иммунологические проблемы, отторжение чужого органа всегда возможно. Случалось, пациенты нарушали диету, злоупотребляли алкоголем, функция трансплантата угасла. Были и больные со злокачественным поражением печени. То есть им сделали трансплантацию, а через год-два метастазы развились в пересаженном органе. То, что у Натальи Петровой пересаженная печень уже работает десять лет, мы считаем очень хорошим показателем.
Девятая по счету операция по пересадке печени сделана в Запорожском региональном центре трансплантации в мае этого года. Спустя десятилетие после того, как прооперировали Наталью Петрову! 33-летний житель Кривого Рога Владислав Мунтян прошел обследование в Киевском институте хирургии и трансплантологии, но столичные специалисты порекомендовали провести вмешательство в одной из зарубежных клиник. Однако родственники Владислава остановили свой выбор на Запорожье — там брались все сделать за куда меньшие деньги.
— В Киеве выполняют очень сложные операции по пересадке больному доли печени от живых доноров, обычно от родственников, — объясняет ситуацию руководитель Запорожского центра трансплантации профессор Александр Никоненко. — В случае с Мунтяном не подошли по совместимости ни брат, ни сестра, ни отец, ни мать. У нас же отработаны методики пересадки так называемой «трупной» печени. Одна из причин того, что в течение многих лет такие вмешательства не выполнялись, — недостаток средств. Для пациентов, нуждающихся в пересадке той же печени, найти 120-150 тысяч гривен на операцию непросто. Эти вопросы неоднократно поднимали в Минздраве, но ситуация не меняется.
— Какие годовые отчисления из госбюджета устроили бы, скажем, Запорожский центр трансплантологии?
— На пересадки почек нужно в среднем 500-600 тысяч гривен, печени (если делать по 20 операций в год) — примерно 2,5 миллиона. На пересадку сердца может уйти миллион гривен. Итого выходит пять-шесть миллионов гривен в год для нормального функционирования центра. Очень усложняет работу несовершенная законодательная база. Мы не можем без согласия родственников взять трупные органы, чтобы спасти жизнь другого человека.
… Владислава Мунтяна (он, кстати, по профессии детский хирург) привезли в Запорожье на реанимационном автомобиле, настолько критическим было состояние пациента. Операция прошла успешно, спустя почти пять месяцев пересаженная донорская печень нормально работает. Владислав находится под наблюдением медиков и периодически приезжает на консультации.
