Одному из них до условно-досрочного освобождения оставалось полгода. Теперь к определенным ранее срокам заключения могут добавить от трех до пяти лет
Как уже сообщали «ФАКТЫ», в исправительной колонии общего режима Ь 16 в селе Божково под Полтавой трое осужденных попытались бежать. В течение двух месяцев они копали подземный лаз под линией охраны. Заключенным удалось продвинуться на 22 метра за пределы заброшенного общежития, откуда начинался их путь к вожделенной свободе. Чтобы очутиться на воле, им нужно было прорыть еще, как минимум, столько же. Но их поймали раньше…
Николай стал обсуждать эту идею с двумя своими товарищами Петей и Сашей, с которыми он вместе жил. Самый старший из них — 21-летний Александр — поделился с друзьями некоторыми наблюдениями. Он, как и остальные, работал в хозяйственной обслуге — следил за порядком на территории колонии — и знал один секрет: в заброшенное общежитие, стоящее рядом с линией охраны, можно проникнуть через разбитое окно в подвальном этаже. Если там спрятаться, то никто не найдет, поскольку дверь туда заколочена.
Но просто спрятаться — толку мало. Поэтому, проанализировав информацию, Николай предложил углубиться в землю и, прорыв лаз под линией охраны, убежать из колонии. С этим планом согласился и житель Полтавской области Петр, работавший в колонии пекарем. Осужденный на четырнадцать лет за убийство, разбой и кражу, он стал соучастником побега, хотя не занимался «земляными работами», поскольку его отсутствие в пекарне сразу заметили бы. Александр и Николай постоянно трудились над уборкой территории. К ним охрана относилась более лояльно, и они могли незаметно увильнуть куда-нибудь под видом выполнения хозяйственных дел.
С тех пор парни стали пропадать в подвале общежития. Особенно часто — по нескольку раз в день — исчезал Александр. К слову, совершенное им преступление было самым легким. За кражу его приговорили к пяти годам лишения свободы, но за примерное поведение он уже через полгода мог бы условно-досрочно освободиться.
— Гуманизация криминального законодательства, в частности появление альтернативных видов наказания, привела к уменьшению количества заключенных, — рассказал «ФАКТАМ» начальник Божковской колонии общего режима Ь 16 подполковник внутренней службы Игорь Фефилов. — Наша колония с минимальным уровнем безопасности была рассчитана на тысячу двести человек, а сейчас здесь находится восемьсот тридцать шесть. Это люди, осужденные за преступления средней тяжести, а также переведенные из колоний для несовершеннолетних. (Кстати, все трое несостоявшихся беглецов отбывали свои первые наказания за преступления, совершенные в малолетнем возрасте. ) Три общежития, построенные еще при Советском Союзе, оказались незадействованными. Лет десять они уже пустуют, но поддерживаются в более-менее нормальном состоянии. В той подвальной комнате, из которой осужденные сделали лаз, раньше проводились воспитательные мероприятия. Здесь остались действующие электрические розетки, что позволило злоумышленникам пользоваться освещением во время «прокладки тоннеля».
Все трое осужденных были средней комплекции, выше среднего роста. Они посчитали, что лаз должен быть не менее шестидесяти сантиметров в диаметре. В общем, в бывшей воспитательной комнате набралась огромная куча песка, которая едва ли вместилась бы в ЗиЛ.
— Изучив отношение охранников к несению службы, Александр с Николаем поняли, на чьем дежурстве можно проще всего выпасть из поля зрения, — продолжает рассказ начальник колонии. — И хотя я прошу подчиненных чаще менять время проверок (а их проводится до десяти в сутки), чтобы заключенные к ним не привыкали, но ведь распорядок дня имеет определенную закономерность, но и тут особых вариантов не так уж много. Сразу же после проверки осужденные отлучались якобы поработать на территории до следующей проверки, а на самом деле рыли лаз.
Зачинщик организации побега Николай спускался в подвальное помещение обычно раз в день, на подмену другу. Основной его обязанностью было находиться «на стреме». Работать физически приходилось большей частью Александру. «Механизация» его труда была довольно примитивной, тем не менее помогала экономить время и силы. Песок он насыпал в мешки для уборки мусора либо в мешки из-под муки, которые можно было найти рядом с пекарней. К ним привязывал веревку, состоящую из лямок к сумкам противогазов. В пошивочном цехе колонии распарывались сотни тысяч сумок, из них осужденные шили рабочие рукавицы, а лямки длиной 60 сантиметров шли в отходы. Их складывали кучами, учету они не подлежали, и, естественно, их можно было незаметно положить в карман. Когда мешок был практически полным, «проходчики» вытягивали его с помощью веревки на поверхность и высыпали песок тут же, в бывшей воспитательной комнате.
Так прошло два месяца. За это время тайный лаз удлинился до 22 метров. Тем временем колония жила своей обычной жизнью, и никто не подозревал, какие замыслы вынашивают заговорщики. Вместе троих потенциальных беглецов обычно видели только в жилой комнате — больше двух они старались не собираться. А то, что Александр ходил вечно в испачканной одежде и с грязью под ногтями, ни у кого не вызывало удивления — ведь работа у него была черновой.
— Я как раз находился в отпуске, когда среди ночи мне позвонили и доложили о том, что в колонии случилось ЧП, — вспоминает Игорь Фефилов. — Во время ночной проверки дежурный обнаружил, что в постели нет одного из заключенных. По боевой тревоге был поднят на ноги весь личный состав, и по отработанным схемам, методом исключений, начали поиски беглеца. В том, что нарушитель находится в колонии, сомнений не оставалось, поскольку сигнализация не сработала. В принципе, только самоубийца мог пойти на такое, ведь каждый заключенный предупрежден о том, что в случае бегства к нему может быть применено оружие. Колония существует с 1927 года, и еще ни разу никому не удалось бежать отсюда таким способом. Но два часа усиленных поисков не дали никакого результата. Наконец дежурный увидел кучу песка в подвальном помещении недействующего общежития, а рядом — лаз.
В ту ночь Александр решил приблизиться к своей мечте еще на какое-то расстояние. Улучив момент, когда дежурного не было на месте, он выскользнул из общежития. Пробежав несколько метров по территории колонии, нырнул в окно заброшенного здания. Рассчитывал к проверке ударно поработать. Но проверка вдруг началась на час раньше. Поняв, что его ищут, Александр ничего другого не придумал, как… слегка зарыться в песок. Глупо, по-детски все выглядело. И сопротивляться было бесполезно.
В колонии предпринятую попытку к бегству называют ребячеством. Задержанные полагались на авось и внутренне даже были готовы к неудаче. Но, начав рыть лаз, уже не могли отказаться от затеи. Они даже не знали, что будут делать, когда вдруг окажутся на свободе. Только Александр сказал, что уехал бы к сестре в Луганскую область, а его друзья собирались «действовать по обстоятельствам». Если бы вдруг просчитались с длиной подкопа и вылезли бы где-нибудь на линии охраны, беглецов могли бы расстрелять охранники, располагающиеся по периметру территории колонии.
Конечно, неволя — это не курорт. Однако условия в этой колонии приближены к стандартам содержания заключенных.
На кухне повар показывает мне, что сегодня приготовлено на обед. В одном котле — борщ, в другом — гороховый суп. Гарниры тоже разные — кому ячневая каша, кому — перловая. К гарнирам полагается хороший кусок куриного мяса. Хлеб каждый день свежий.
— Уже через несколько месяцев пребывания здесь многие значительно прибавляют в весе, — рассказывает, пока я осматриваю условия содержания заключенных, заместитель начальника управления Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний в Полтавской области полковник Александр Ершов. — Просто на воле все их деньги шли на выпивку или наркотики. На еду средств не хватало. Здесь же существуют нормы питания для различных категорий: имеющих заболевания пищеварительной системы, переболевших туберкулезом. Не говорю уже о постоянном медицинском наблюдении. Некоторые только в колонии узнали, что такое чистая постель и зубная щетка… Тут созданы все условия для получения среднего образования и профессиональных навыков (у нас обучают девяти рабочим специальностям), в клубе работают кружки, на досуге можно посмотреть телевизор, фильмы, по выходным приезжают представители пяти конфессий. Кстати, многие, придя в заключении к вере, твердо становятся на путь исправления.
Сейчас Александр, Николай и Петр содержатся в дисциплинарном изоляторе, ждут суда. В содеянном раскаиваются. За попытку побега суд может прибавить им к определенным ранее срокам еще года по четыре.
— Как вы относитесь к поступку задержанных? — задаю вопрос группе осужденных, перебирающих на хоздворе морковь.
— Подвели учреждение! — отвечает один.
— Если попал сюда, с этим нужно смириться, — считает другой.
— Самый лучший побег из колонии — условно-досрочное освобождение, — слышу от третьего.
Кстати, даже после содеянного заговорщики могут рассчитывать выйти на волю досрочно. Просто это отодвинется для них во времени.