Девизом этой истории может стать фраза «Никогда не говори никогда». Известный далеко за пределами Украины реабилитолог Сергей Бондаренко, спасший сотни малышей, на которых традиционная медицина поставила крест, не мог даже предположить, что самая отчаянная борьба ему предстоит за жизнь своего ребенка — полуторамесячной дочки Настеньки. И это оказался тот самый случай, когда помочь не мог никто — ни жена-реабилитолог, ни светила медицины, ни деньги, ни огромный опыт в спасении детей. «Единственное, что нам оставалось, когда мы сидели у дверей реанимации, куда увезли нашу малышку, — это молиться, — говорит Сергей. — И мы молились. Как никогда раньше». Настя выжила, но, по прогнозам врачей, не имела ни единого шанса на нормальную жизнь. Доктора пророчили, что девочка не сможет говорить, ходить и даже самостоятельно сидеть. А теперь эта непоседливая четырехлетняя девчушка вместе с папой, переодевшимся в Деда Мороза, ходит по детским отделениям больниц, поздравляет малышей с Рождеством и Новым годом, приносит им подарки и дарит надежду на счастливое и полноценное будущее.
Читайте также: Трехлетняя девочка, которую врачи посчитали утонувшей в бассейне, уже танцует и бегает с братом наперегонки
Глядя на веселую подвижную Настю, которая играет со своим любимцем — крохотной собачкой Вугликом, быстро складывает пазлы, бегает, прыгает и демонстрирует новенького игрушечного жирафика, трудно представить, что ровно четыре года назад ее жизнь висела на волоске. Инсульт случился, когда девочке было полтора месяца от роду. Реанимировать малышку не брались даже лучшие специалисты столичного «Охматдета». О том, как удалось не только спасти жизнь их единственной дочери, но и поставить ее на ноги, научить ходить, говорить, а недавно еще и подключить к волонтерской деятельности, «ФАКТАМ» рассказали родители Насти.
— С Сергеем мы познакомились пять лет назад в Карпатах, где я проводила интенсивный курс по психомоторному развитию, — рассказывает мама девочки, психолог и реабилитолог Татьяна Бондаренко. — Честно говоря, в тот раз не очень хотела вести тренинг, потому что по времени он как раз совпадал с моей сессией. Я училась в Греции в Международном институте бодинамики (современный метод телесно-ориентированной психотерапии. — Авт.). Но организаторы все же убедили меня провести этот курс, тем более что на него из Киева должен был приехать волонтер — практикующий реабилитолог. Этим волонтером и был Сережа. Мы подружились. Общие профессиональные интересы переросли в симпатию, потом появились чувства. Мы решили съехаться, расписаться. И узнали, что ждем ребенка.
— Беременность у жены протекала нормально, — подключается к разговору Сергей Бондаренко. — Правда, на седьмом месяце Таня пару дней лежала на сохранении — возникли проблемы с почками. Ей вкололи сильный препарат, который, как потом выяснилось, мог дать побочный эффект. Меня тогда не было в городе, поэтому не берусь сказать, была ли там врачебная ошибка. Но вероятность такая есть. После больницы Тане вроде бы стало лучше, родила она без проблем. Мы забрали доченьку домой и были самыми счастливыми родителями на свете.
А когда Насте исполнился месяц, с ее здоровьем начались проблемы. Дочка стала вялой, бледной, пожелтела. Как-то жена увидела, что у нее из носа вместе с сопельками выходят кровавые прожилки. Сразу же сообщили об этом педиатру, но та не придала значения — сказала только сдать анализ на дисбактериоз. Мы возили Настю в «Охматдет», но там не стали даже обследовать ребенка, заявив, что зря паникуем. Через две недели у дочери стала появляться кровь и в слюне. Мы снова вызвали педиатра, на этот раз услышали, что это банальный стоматит, не о чем беспокоиться. Как только за педиатром закрылась дверь, у малышки началось кровотечение изо рта.
«У вашей дочери инсульт. Она умирает», — сообщили нам врачи примчавшейся на вызов скорой помощи. Укололи Насте кровоостанавливающий препарат и повезли в «Охматдет», где ее… отказались принимать. Причины не назвали, но было очевидно: просто не хотят портить себе статистику смертельным случаем. На наше счастье, дежурный врач скорой оказался очень хорошим, человечным. Он созвонился с киевской больницей № 2 на улице Алишера Навои, договорился, чтобы нас там приняли, и, надев на Настю кислородную маску (сама она уже была без сознания и не дышала), понесся туда.
Читайте также: «Сын через восемь месяцев вдруг произнес: «Почему я в больнице?»
В больнице нас ждала очередная доза приключений: лифтерша решила лифт не спускать, я вынужден был бегом подниматься на шестой этаж с умирающей дочкой на руках. А в реанимации не оказалось витамина К, сворачивающего кровь. Врач вышел к нам и сказал: «У вас пять минут, чтобы где-то добыть этот медицинский препарат. Иначе ваша дочь умрет».
Никогда не забуду те минуты. Выбегаю из больницы — двенадцать часов ночи, темень, вокруг только лес. Выскакиваю на дорогу и начинаю кидаться под машины, пытаясь их остановить. В конце концов, перекрыл дорогу ехавшему таксисту. Он выскочил с возмущением, но услышав, что случилось с моим ребенком, больше вопросов не задавал, надо отдать ему должное. Несся по встречной и на красный свет в поисках круглосуточной аптеки. Наконец, нашли. Я забежал внутрь, крикнул провизору: «Витамин К, быстрее!» Она дала мне его со словами: «С вас 140 гривен». Представляете? Жизнь моего ребенка зависела от ста сорока гривен. Просто потому, что в реанимации не было жизненно важного препарата… Конечно, не через пять минут, но в рекордно короткий срок я примчался назад и привез витамин. Настенька была спасена. Все время, пока мы с женой сидели под дверью реанимации, у меня мир переворачивался с ног на голову. Я начинал осознавать, что в этой ситуации я, столько раз спасавший других детей, не могу сделать ничего. Только молиться.
— Молитва тогда действительно спасла и Настеньку, и нас, — задумчиво говорит Татьяна. — Мы не были особо церковными, хотя в Бога верили. Но муж ходил в протестантскую церковь, я иногда посещала службы в православном храме. Но в ту секунду мы молились о спасении дочери вместе. Настолько горячо, что физически ощущали, как нас наполняют сила и спокойствие. Да, нас убеждали, что у Насти нет шансов, что она не выживет. Но мы совершенно точно знали, что это не так.
— Пока дочка находилась в реанимации, мы с женой жили в больнице, — рассказывает Сергей. — Таня сцеживала грудное молоко, а я каждые два часа поднимался в отделение и передавал его для Насти. Ей вводили молочко через трубочку — сначала пятнадцать граммов, потом двадцать, тридцать… Каждый дополнительный грамм был для нас праздником, означавшим, что наш ребенок идет на поправку. Потом дочка пришла в себя и ее отключили от аппарата искусственного дыхания.
Читайте также: Чудом выживший герой публикации «ФАКТОВ» 10-летний Даня Сысоев успешно освоил программу первого класса
Когда нас выписали домой, началось самое трудное — реабилитация. На тот момент у нас с женой еще не было опыта работы с полуторамесячными малышами, мы до этого занимались только с детьми от трех лет. Поэтому наняли для дочки лучших специалистов — реабилитологов, массажистов, у которых есть опыт работы с новорожденными. Это забирало кучу времени и денег и не давало практически никаких результатов. Тогда мы решили ставить дочку на ноги сами. Это было невероятно сложно, ведь любое движение, любой базовый навык — ползать, стоять на четвереньках, сидеть — давался Настеньке через боль, крики и слезы. Знакомые спрашивали меня, как мне не жалко так мучить ребенка. Отвечал: жалко видеть взрослых инвалидов, у которых в детстве был шанс на реабилитацию, на полноценную жизнь, но их родители им не воспользовались. Поэтому Настю мы не жалели, в привычном понимании этого слова. Не жалели сил, средств, времени, чтобы ее вылечить.
— У дочки и сейчас очень насыщенная жизнь: дефектолог, бассейн, иппотерапия (реабилитация с помощью верховой езды. — Авт.), занятия в садике, — продолжает Сергей. — А ведь еще год назад она даже не говорила! Помню, каким праздником для меня стал день, когда она впервые осознанно сказала «папа». С тех пор уже успела выучить алфавит, связно говорит, обожает книги. Без сказки на ночь вообще не засыпает. Те врачи, которые утверждали, что наша дочь будет «овощем», теперь приходят к нам и записывают ее на видео, называя произошедшее чудом. А это не чудо, а наш с женой огромный труд.
Именно поэтому так важен контакт между родителями и особенными детками. Ведь бывают неконтактные или агрессивные малыши, которых боятся собственные мамы и папы. Я стремлюсь к тому, чтобы родители надеялись не только на врачей, а работали с детками сами, вкладывали в них душу, время, силы. Благодаря методу бодинамики мне удалось полностью реабилитировать и социализировать сотни деток, которые считались безнадежными. Малыши с аутизмом, синдромом Дауна, умственной отсталостью после работы со мной начинают говорить, играть, работать в группах, социализируются, идут в обычные садики и школы.
Ко мне приезжают пациенты из Америки и Европы, записываясь на прием за полгода. Я работаю по двадцать часов в сутки семь дней в неделю, обучаю врачей медицинских центров, в том числе «Охматдета», работе с особенными детьми. Могу безо всякой дополнительной аппаратуры определить родовую травму, нанесенную ребенку, физическое или сексуальное насилие, если он ему подвергался. Не раз проводил такую диагностику в детских домах и проблемных семьях. Я организовал пятьдесят летних лагерей для особенных малышей, езжу с ними в походы, покоряю Говерлу.
Читайте также: Когда у сына-аутиста начинается приступ агрессии, он подходит к любимому псу и успокаивается
А четыре года назад стал для этих ребят еще и Дедом Морозом: создал социальный проект «Надежда» для поддержки онкобольных деток и пациентов отделения нейрохирургии. На новогодние праздники прихожу в палаты в костюме Деда Мороза, поздравляю малышей, рассказываю их родителям нашу историю. А теперь вот и Настеньку с собой беру — как пример того, что всегда нужно надеяться и делать все по максимуму, не опускать руки даже в, казалось бы, безнадежных ситуациях. Самый лучший показатель нужности этого проекта — то, что многие родители потом тоже становятся волонтерами и поддерживают больных деток в других отделениях. Мы вселяем надежду, нам верят, ведь мы не нанятые актеры, а люди, которые прошли через эту беду, знаем, каково это. Мы должны поддерживать друг друга.
Знаете, что меня поразило больше всего, когда с Настей случился инсульт? В больницу на Алишера Навои, где мы лежали, буквально началось паломничество. Мои близкие, друзья, коллеги, знакомые, родители деток, которых я когда-то вылечил, приезжали один за другим, просто чтобы поддержать, успокоить, сказать нам, что все будет хорошо. Это возвращало нам веру, давало силы двигаться дальше. Мы с Таней, в свою очередь, начали помогать другим деткам прямо там, в городской больнице № 2, а потом — в центре нейрохирургии, куда перевели Настю. Про нас думали: какие сумасшедшие родители! У них у самих проблемы, больная дочь, огромные траты, а они отдают деньги другим, да еще консультируют, лечат, занимаются реабилитацией. Но смотреть на деток-сирот или родителей, которые мучительно выбирают, купить на оставшиеся деньги памперс или витамины своему малышу, у нас не было сил. Поэтому мы помогали и будем помогать дальше. Добро возвращается, и чудеса в жизни случаются. Главное — не проходить мимо.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о супругах Ященко из Кременчуга, которые, пережив огромное горе — смерть от онкозаболевания пятилетней дочери, стали помогать другим деткам с диагнозом рак.